– Хорошо. Мы понимаем, что нас обманули, и хотели бы исправить положение. Мы также понимаем, что Владимир потратился на наши билеты. Мы готовы за все заплатить и даже за моральный ущерб, который мы вам доставили. Мы все оплатим с лихвой, обещаем. Понимаете, у меня в Москве есть хорошая, большая квартира в довольно престижном доме. За такими квартирами просто охотятся покупатели. Я вас очень прошу, отправьте нас, пожалуйста, обратно на родину. Я, как приеду, сразу пойду в агентство недвижимости и обменяю эту квартиру на меньшую. Это делают довольно быстро, уж поверьте мне. Я получу деньги и тут же поеду к Владимиру и заплачу ему за ваш моральный ущерб. Я и за Ленку тоже заплачу. Сколько скажете, столько и заплачу. Поймите, у меня в Москве осталось двое маленьких детей, мама которых была всегда добропорядочной женщиной, и даже если моим детям совсем будет нечего есть, я пойду мыть полы, но никогда в жизни не опущусь до того, чтобы стать проституткой.
– Раздевайтесь. Мы не хотим ждать никаких денег, – голос Экрама был очень злобным и очень властным.
Казалось, что турок не пойдет ни на какой компромисс.
– Хорошо. Если вы не хотите ждать, пока я буду обменивать квартиру, вы получите деньги сразу. Отправляйте нас в Москву. Пусть там нас встречает Владимир.
Сразу, прямо из аэропорта, мы заедем в одно место и возьмем необходимые деньги.
– А где ты деньги-то возьмешь? – спросила бледная Ленка.
– К Костику поедем. На колени встану и перед ним, и перед молодой женой. Не за себя просить буду, а за детей.
– Он не даст.
– Даст. Он не допустит, чтобы я у его дверей голосила и на коленях ползала.
– Девушки, хватит. Если вы сейчас не разденетесь, мне придется вас побить. Вы не уедете на родину, пока не отработаете свои положенные три месяца. Это мое последнее слово.
Мы с Ленкой беспомощно переглянулись, но переглядываться было бессмысленно… К нам подошли два тучных турка, скинули с себя национальные халаты и… остались в чем мать родила.
– Якши… Якши… – забормотали они и стали подходить к нам как можно ближе.
Мы попятились к стене, но и это не принесло никакого результата. В тот момент, когда ко мне вплотную приблизился один из турок, я громко закричала и ударила его коленом в пах. А дальше ко мне подскочил Экрам с плеткой в руке. Замахнувшись на меня толстой плеткой, он несколько раз хлестнул меня ей, очень сильно и очень больно. Мне показалось, что мое тело затрещало по швам. Я закричала и провалилась в обморок… Когда я очнулась, то, давясь от боли, унижения и позора, молча терпела то, что проделывали со мной жирные турки. Сначала со мной. Затем с Ленкой… Потом опять со мной… А затем с нами двумя, и со мной и с Ленкой… Когда Ленка теряла сознание, они набрасывались на меня и проделывали со мной все, что хотели. Когда теряла сознание я, они набрасывались на только что очухавшуюся и открывшую глаза Ленку…
Когда я упала на пол и застонала от дикой боли, довольные турки принялись надевать свои халаты и удовлетворенно качать головами.
– Вы успешно прошли испытание, – похвалил нас Экрам и обменялся с турками дружескими рукопожатиями. – Молодцы. Вы доставили этим людям удовольствие.
А теперь идите примите душ, который находится рядом с вашей комнатой, и ложитесь спать. Утро вечера мудренее.
Завтра у вас тяжелый рабочий день. Завтра я вам покажу комнаты, в которых вы будете и жить и работать. Спокойной ночи.
Мы прикрылись разорванной одеждой и молча поплелись по длинному коридору. Болело буквально все.
Ноги, грудь, спина, низ живота… Кое-как приняв душ, я плюхнулась на железную кровать и заревела.
На соседнюю кровать легла Ленка и заревела еще громче. Когда мы обе немного успокоились, Ленка поджала под себя грязную подушку и прошептала:
– Свет, прости меня, пожалуйста.
– За что? – так же шепотом спросила я.
– За то, что все так вышло.
– Да ты-то тут при чем?..
– Как это при чем? Я же тебя сюда притащила.
– Никто меня не тащил. Я сама сюда приехала. Господи, какая же я дура. Дура какая! Добропорядочная мать двоих детей… Ленка, я больше жить не хочу.
– Не говори ерунды. Нельзя из-за мужиков жизни лишаться. Ни один мужик этого не стоит. Ни один. Мы отсюда сбежим. Вот увидишь, сбежим и забудем все это, как страшный сон. Кто про это знает? Ты да я… Больше никто. Так вот никто и не узнает. Вычеркнем это из памяти, и все тут.
– Да разве можно такое вычеркнуть?
– Можно. В памяти нужно оставлять только хорошее, а все плохое нужно вычеркивать. Ты вычеркнешь Константина. Я вычеркну Владимира. Турцию тоже на хрен. Все будет нормально. Я тебе обещаю. Я дверь подергала. Нас закрыли. Но это только на первое время.
До тех пор, пока они не поймут, что мы сбегать никуда не собираемся, и не потеряют бдительность. Не будут же нас пожизненно взаперти держать. При первой же возможности отсюда сиганем.
– Куда?
– Куда-нибудь.
– Пока нас пробовали эти грязные турки, кто-то порылся в наших сумках и вытащил паспорта. Тех денег, которые были у меня в лифчике, тоже нет.
– Ничего. Главное сбежать.
– А куда бежать-то без денег и паспортов?
– Куда глаза глядят. Свет, что ты такие вопросы задаешь? В самом деле, не сидеть же нам всю свою жизнь в этой хибаре и не обслуживать турков! Найдем посольство или примкнем к русским туристам и попросим помощь.
А еще лучше обратимся в полицию.
– Тогда нас посадят в турецкую тюрьму.
– Пусть. По мне лучше турецкая тюрьма, чем панель.
– По мне тоже.
– Полиция нас задержит. Начнет вести расследование, станет выяснять, как мы сюда прибыли. Мы расскажем, как нас прятали в этом доме и как принуждали заниматься проституцией. То, что нас переправили сюда обманом, само по себе уже считается преступлением.
А такими вещами занимается Интерпол. Моя мать, если узнает, куда я попала, всех на ноги поднимет: и Интерпол, и министерство иностранных дел. А я ей при первом же удобном случае позвоню. Она дойдет до любой инстанции, ни перед чем не остановится и обязательно добьется того, чтобы нас отправили домой. Ты же знаешь мою мать?
– Знаю.
– Ей палец в рот не клади. Он все кверху дном перевернет, а до правды докопается.
– А она знает, куда ты поехала?
– Знает. Только вот Владимира она не знает, но ничего, я ей его координаты обязательно дам. Она его в тюрьму упечет. Я думаю, что в нашем Уголовном кодексе есть статья за торговлю живым товаром. Нам главное, отсюда выбраться и явиться в полицию. Посидим немного в тюрьме, пока их власти будут разбираться, что с нами делать. Подумают-подумают и на родину обязательно отправят.
– Господи, Ленка, как же у тебя все легко, – давясь от обиды, проговорила я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});