Читать интересную книгу Чака - Марат Брухнов

Нцева, отяжелев от съеденного, несколько раз впадала в полудремотное состояние, и рассказ ее перемежался Длительными паузами. Нанди, не очень вникая в смысл ее слов, каким-то внутренним чутьем поняла вдруг, что та говорит теперь о самом для нее, для Нанди, главном. Оказывается, именно теперь, в преддверии нового урожая, о Чаке наконец вспомнили. Из крааля Эси-Клебени приходил специальный гонец от Сензангаконы. Тот предъявлял свои отцовские права и требовал возвращения сына. Это настолько возмутило обитателей И-Нгуга, что посланцу было объявлено — люди э-лангени и не подумают возвращать Чаку, он взращен и выкормлен в их краале, они, и только они, имеют на пего все права и не замедлят воспользоваться ими. Сразу же после ухода посланца зулу э-лангени решили направить гонца к ама-мбедвени с требованием вернуть мальчика тем, кто вложил в его воспитание столько сил и средств. И если гонец этот все еще не объявился в краале Гепдеяны, то объяснить это можно только тем, что в обедневшем краале И-Нгуга сейчас просто не нашлось свободного от более важных дел человека.

Известие это привело Нанди в неописуемую ярость. Да ведь эти люди чуть было не загубили Чаку, когда он был мал. И только она, Нанди, оберегала его от всех бед и напастей. А теперь, когда сын ее вырос и выглядит, хвала духам, настоящим мужчиной, он, видите ли, понадобился и тем и другим. Пусть только явится их гонец — она собственными руками выцарапает ему глаза. У нее теперь есть муж и защитник, да и Чака сумеет постоять за себя. В запальчивости она совершенно утратила чувство реального. Получалось, что Чака, которого, несмотря на рост и силу, все же никак нельзя было назвать даже юношей, да хилый и болезненный Гендеяна, ее муж, способны разогнать целые полчища врагов, буде таковые объявятся в этих краях.

Глянув на Нцеву, Нанди увидела, что та сидит у очага в позе крайнего изумления, прикрыв ладонью широко открытый рот. Но это только еще больше раззадорило ее.

Призывая в свидетели правоты своих слов всех родственников по мужской линии, Нанди вдруг объявила, что она пока вынуждена скрывать то, чего открывать ей не велено, ибо открой она истину, и все заранее остерегались бы досаждать ее сыну. И тут впервые с ее уст сорвалось странное имя: Исанусси — «Зрящий грядущее». Духи, более могущественные, чем духи предков каких-то там зулу или э-лангени, благоволят со сыну и это, дескать, ей сказал не кто иной, как Исанусси, то есть тот, кому дано наперед знать человеческие судьбы.

Панды пророчествовала теперь, мечась но тесной хижине, освещенной слабыми отблесками очага. Разбуженная Номцоба испуганно прижалась к вконец оробевшей Нцеве, в дверях хижины показалось заспанное лицо Гендеяны, но Нанди уже ничто но могло остановить. Словно юный воин, исполняющий военный танец, в исступлении размахивая руками и раздавая направо и налево удары, изображала она, как Чака разгромит своих противников, ноги ее попирали поверженных врагов, а лицо было грозным и вдохновенным — она танцевала судьбу Чаки!

…Утром, подкрепляясь перед дорогой, Нцева, вероятно, впервые за все их долгое знакомство, обращалась к Нанди с почтением и робостью. Как-то по-новому глядел па свою жену и Гендеяна. Да Нанди и сама с трудом дождалась того момента, когда ей можно будет спокойно поразмыслить обо всем наедине с собой. Взяв каменную зернотерку и прихватив пару горстей кукурузы, принялась она за дело. Гладко отполированный камень мерно перетирал кукурузные зерна, а она под это монотонное шуршание погрузилась наконец в размышления.

То, что произошло с нею вчера, поразило и потрясло ее саму. Что заставило ее вчера пророчествовать, не боясь ни духов, ни дурных предзнаменований, и, самое главное, кто вещал ее устами, кто подсказывал ей это необычное и страшное имя Исанусси? Духи свидетели: она никогда и не слыхивала его раньше. Но слово это было произнесено, а слово произнесенное — великая сила. Не зря ведь существует хлонипа — обычай, запрещающий употреблять в разговоре определенные слова.

Колдуны и знахари владеют секретом составления множества загадочных снадобий, страшных и чудодейственных, но разве кто-нибудь из них может обойтись без ритуальных слов, а что имеет большую силу — снадобье или слово, понять трудно.

С рождения Чаки она знала, верила всем своим существом, что сын ее достоин лучшей доли. Не раз, утешая его, она предрекала ему славное будущее, по кто из матерей поступает иначе. Но то, что произошло вчера, слова, произнесенные ею, сказаны были не зря и не были продиктованы гневом или раздраженном. Несомненно, некто более мудрый и более могущественный, чем все, с кем ей приходилось сталкиваться, руководил ее поступками, подсказывал ей слова… Исанусси — Зрящий грядущее — грозный устроитель судьбы ее сына…

Когда вся семья собралась на полдник, старшие принялись горячо обсуждать дальнейшую судьбу Чаки. И только Нанди была удивительно спокойна. Нет, она не согласна с Гендеяной, который, скрепя сердце — уж больно ему не хотелось снова отправляться в вельд с козами, — повел речь о том, что Чаку все же надо вернуть родственникам. Будучи человеком по природе осторожным, он не высказался ни в пользу э-лангени, ни в пользу зулу, как бы предоставляя Нанди самой решить этот вопрос. Нанди сказала, что сыну ее незачем искать приюта у своих мучителей — он и без того уже натерпелся достаточно. Сын ее будет жить среди достойных людей. С непоколебимой уверенностью она объявила, что Чаку следует направить к многократному победителю людей зулу Мацингваапу, вождю цуну. Там сын ее станет настоящим воином и, кто знает, может, и восстановит попранную справедливость. Нанди испытывала такую уверенность в правильности своего выбора, что уже и сама не понимала, пришла ли она к нему в результате давнишнего ночного разговора с Мкаби и Лангазаной, или снова действовала по указке неведомого покровителя.

Оставалось только дождаться праздника нового урожая, — тогда Чаку не придется отправлять с пустыми руками.

Глава III

В богатом и многолюдном краале, а именно таким и был крааль вождя цуну Мацингваана, нетрудно найти место для подростка. Помешать этому могло разве что вмешательство духов или уж слишком дурное стечение обстоятельств. В краале цуну Чака попал в число пастухов собственного стада вождя. Ему удалось довольно быстро занять среди них прочное положение — он даже успел сдружиться кое с кем, и все же ему недолго пришлось пользоваться гостеприимством цуну. Голод, опустошивший земли нгуни, несколько поубавил воинственный пыл недавних соперников — зулу и цуну. Более того, он даже на какое-то время примирил их. Все это привело к тому, Что когда Сензангакона в очередной раз прислал Мацингваану подарки и попросил вернуть сына, мальчику намекнули, что дальнейшее пребывание его у цуну нежелательно, а возможно, и небезопасно. И Чака снова двинулся в путь…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});