Читать интересную книгу Бог-Император Дюны - Фрэнк Херберт

— Уходи, пока еще можешь уйти, и никогда не возвращайся, сказала Сиона.

— Но ты ведь не имеешь ввиду, что ты подозре…

— Я приказываю тебе удалиться! Ты несуразен, Топри. Я большую часть своей жизни провела в школах Рыбословш. Они научили меня распознавать несуразность.

— Кобат уезжает. Какой вред был в том, что…

— Он не только знает меня, он знает, что я украла из Твердыни! Но он не знал, что этот сверток я пошлю икшианцам с ним. Своими действиями ты дал мне понять, что Червь хочет, чтобы я послала эти книги на Икс!

Топри отпрянул от Сионы по направлению к двери. Анук и То открыли ему проход, широко распахнув дверь. Сиона крикнула ему вслед.

— Не вздумай доказывать мне, что это Червь рассказал обо мне и моем свертке Кобату! Червь не передает несуразных посланий. Скажи ему, что я это сказала!

~ ~ ~

Есть утверждения, будто у меня нет совести. До чего же они лживы, даже перед самими собой. Я — единственная когда-либо существовавшая совесть. Как вино перенимает аромат своей бочки, так и я перенимаю самую суть моего наидревнейшего происхождения, а это уже и есть зерно совести. Вот что делает меня святым. Я — Бог, потому что я единственный, кто и вправду знает свою наследственность!

Украденные дневники

Икшианские судьи собрались в Большом Дворце для собеседования с кандидатом в послы ко двору Владыки Лито, при этом были записаны следующие вопросы и ответы:

Судья. Ты дала нам понять, что хочешь говорить с нами о мотивах действий Владыки Лито. Говори.

Хви Нори. Ваш формальный анализ не отвечает на те вопросы, которые у меня возникают.

Судья. Какие вопросы?

Хви Нори. Я спрашиваю себя, какая причина заставила Владыку Лито принять это отвратительное превращение, это тело червя, эту потерю человеческого? Вы просто предполагаете, что он сделал это ради власти и ради долгой жизни.

Судья. Разве этого недостаточно?

Хви Нори. Спросите самих себя. Заплатил ли бы за такое кто-нибудь из вас столь неравноценно непомерную плату?

Судья. Поведай нам тогда, в своей бесконечной мудрости, почему Владыка Лито выбрал превращение в червя.

Хви Нори. Кто-нибудь из вас сомневается в его способности предсказывать будущее?

Судья. Вот-вот! Разве это недостаточная плата за превращение?

Хви Нори. Он уже до того обладал даром предвидения, как обладал этим даром его отец. Нет! Я предполагаю, он пошел на свой отчаянный шаг именно потому, что увидел в нашем будущем нечто предотвратимое только через эту жертву.

Судья. Что же такое особенное только он мог увидеть в нашем будущем?

Хви Нори. Не знаю, но надеюсь это выяснить.

Судья. Ты выставляешь тирана самоотверженным слугой человечества!

Хви Нори. Разве это не было отличительной чертой всего рода Атридесов?

Судья. В это заставляют нас верить официальные исторические труды.

Хви Нори. Устная История это подтверждает.

Судья. Какое еще положительное свойство характера ты припишешь тирану

— Червю?

Хви Нори. Положительное свойство, судья?

Судья. Ну тогда просто свойство.

Хви Нори. Мой дядя Молки часто говорил, что Владыка Лито весьма способен проявлять редкое чувство величайшей терпимости к избранным компаньонам.

Судья. А других компаньонов он казнит без видимых причин.

Хви Нори. Я думаю, причина всегда имеется и мой дядя Молки вычислил некоторые из этих причин.

Судья. Назови нам хоть один из его выводов.

Хви Нори. Несуразные угрозы его персоне.

Судья. Теперь еще и угрозы несуразные!

Хви Нори. И он не терпит претенциозности. Вспомните казнь историков и уничтожение их работ.

Судья. Он не хочет, чтобы стала известна правда!

Хви Нори. Он сказал моему дяде Молки, что они врали о прошлом. И заметьте, пожалуйста, кому знать прошлое лучше, чем ему? Мы знаем, насколько глубока его внутренняя жизнь.

Судья. Но какое у нас есть доказательство, что все его предки действительно живут в нем?

Хви Нори. Я не буду вдаваться в бесплодный спор. Я просто скажу, что верю в это, основываясь на вере моего дяди Молки, а у него были причины для такой веры.

Судья. Мы читали доклады твоего дяди и истолковываем их иначе. Молки был необыкновенно увлечен Червем.

Хви Нори. Мой дядя считал его хитроумнейшим и искуснейшим дипломатом во всей империи — мастером устного разговора и знатоком в любой области, какую только можно назвать.

Судья. Но разве дядя не говорил тебе о жестокости Червя?

Хви Нори. Мой дядя считал его крайне культурным.

Судья. Я спрашивал о жестокости.

Хви Нори. Способным на жестокость, да.

Судья. Твой дядя боялся его.

Хви Нори. Владыка Лито полностью лишен невинности и наивности. Его следует лишь страшиться, когда он притворно демонстрирует эти качества. Вот что говорил мой дядя.

Судья. Да, это были его слова.

Хви Нори. Более того! Молки говорил: «Владыка Лито наслаждается удивительным гением и разнообразием человечества. Он — мой любимый собеседник».

Судья. Поделись с нами даром своей высшей мудрости. Как ты истолковываешь слова своего дяди?

Хви Нори. Не насмехайтесь надо мной!

Судья. Мы не насмехаемся. Мы хотим, чтобы нас просветили.

Хви Нори. Эти слова Молки, как и многое другое, что он писал непосредственно мне, предполагает, что Владыка Лито всегда ищет новизны и оригинальности, и что, одновременно, он настороженно к ним относится, зная разрушительный потенциал таких вещей. Так полагал мой дядя.

Судья. Ты бы что-нибудь хотел бы добавить насчет разделяемых тобой и твоим дядей убеждений?

Хви Нори. Не вижу смысла добавлять к тому, что я уже вам сказала. Я сожалею, что отняла время судей.

Судья. Но ты не отняла у нас времени. Мы подтверждаем, что ты назначаешься послом ко двору Владыки Лито, Бога-Императора всего известного мироздания.

~ ~ ~

Вы должны помнить, что по своему внутреннему запросу я могу получить любой жизненный опыт, известный нашей истории.

Из этого запасника я и черпаю, когда обращаюсь к менталитету войны. Если вы не слышали стонов и криков раненых и умирающих, то вы не знаете войны, Я слышал эти крики в таких количествах, что они неотвязно звучат у меня в ушах. Я сам кричал, брошенный на поле брани. Я изведал раны каждой эпохи — наносимые кулаком и камнем, утыканной острыми ракушками палицей и бронзовым мечом, булавой и артиллерийским снарядом, стрелами и лазерными пистолетами, безмолвно удушающей ядерной пылью, биологическим оружием, от которого чернеет язык и задыхаются легкие, быстрым сполохом пожирающего огня и неслышной работой медленных ядов… всего мне не перечислить! Я это все повидал и испытал. И говорю я осмеливающимся вопрошать, почему я веду себя именно так: со всеми моими памятями, я не могу вести себя никак иначе. Я не трус, и когда-то я был человеком.

Украденные дневники

Стоял тот теплый сезон, когда управляющие погодой спутники могут не слишком усердно сражаться с ветрами, дующими с огромных морей. Вечерами по окраинам Сарьера часто шел дождь. Внезапный ливень настиг Монео, когда тот возвращался после одного из своих периодических инспекционных обходов стен Твердыни. Ночь опустилась до того, как он достиг укрытия. Рыбословша, охранница на южном входе, помогла ему избавиться от вымокшего плаща. Она была крепко сколоченной, кряжистой, с квадратным лицом — женщиной того типа, который Лито всегда предпочитал для своей гвардии.

— Не мешало бы привести в свои апартаменты эти проклятые контролеры погоды, — сказала она, принимая его вымокший плащ.

Монео, уже начавший подниматься в свои апартаменты, коротко ей кивнул. Все Рыбословши знали об отвращении Бога-Императора ко влаге, но никто, кроме Монео, не дошел до понимания причин этого.

«Это Червь — тот, кто ненавидит воду», — думал Монео. «Шаи-Хулуд томится по Дюне»

В своих апартаментах Монео высушился и переоделся в сухую одежду перед тем, как спуститься в подземелье, чтобы не будить неприязни Червя и не создавать помехи предстоящему разговору, простому обсуждению приближающегося шествия в фестивальный город Онн.

Прислонясь к стене опускающегося лифта, Монео закрыл глаза. Утомление мгновенно взяло над ним верх. Он понимал, что это многие и многие дни недосыпа. И еще бабушка надвое сказала, когда ему, наконец, удастся выспаться, Он завидовал Лито, свободному от необходимости сна: Богу-Императору, похоже, с избытком хватало нескольких часов полудремы в месяц.

Запах подземелья и остановившийся лифт вывели Монео из дремоты. Он открыл глаза и поглядел на Бога-Императора, на его тележку в центре огромной палаты. Монео внутренне собрался и направился по знакомому длинному пути к грозному властелину. Как он и ожидал, Лито бодрствовал. Это, по крайней мере, хороший признак.