Читать интересную книгу Пробуждение - Кристина Рой

- Слава Богу, мне стало лучше. Шум в голове прошел, и сердце успокоилось. Спасибо тебе, Аннушка, за хороший уход, но ты не должна целый день проводить со мной. Сходи-ка в поле и посмотри, как оно там. Кажется, вчера был дождь?

- Вчера был небольшой, а позавчера - хороший дождь, и все ожило. Но прошу вас, дядя, не отсылайте меня, - просила девушка, - ведь я каждый вечер выходила, когда вы спали. Меня сменяли то бабушка Ужерова, то тетя, то Дора. Ночью со мной всегда была бабушка Симонова, так что я тоже могла спать. Звары не позволяли мне ночью сидеть около вас. Они и вскопали все и для нас, и для себя. Не отсылайте меня, я не могу вас оставить одного.

- Но разве ты не знаешь, дитя мое, что Господь Иисус Христос здесь, со мной? Дай-ка мне Библию, я уже могу читать сам. Ты же скоро вернешься, послушайся меня! Но прежде чем пойдешь, скажи мне: ты знаешь, отчего я заболел?

Глаза девушки засияли.

- Тетя дала мне почитать это чудесное письмо. Радость для вас была слишком большой, когда вы узнали, что ваша Марийка не утонула, но на плоту даже Спасителя нашла, не так ли?

- Да, дитя мое, радость была слишком велика. Аннушка, а твоя приемная мать никогда не говорила о смерти Марийки?

- Она - нет! Только приемный отец перед смертью сказал: "Похороните меня рядом с Марийкой!" - Ах, если бы твоя матушка мне хоть несколько строк прислала с тобой, - вздохнул Матьяс, зарываясь лицом в подушки. Он слышал, как девушка вышла. Но немного погодя, когда он поднял голову, она снова стояла у его постели.

- Ты еще не ушла? - удивился он.

- Я сейчас пойду, дядя, но прежде я должна вам что-то передать и сказать то, что меня порой очень угнетало. Когда матушка послала меня к вам, она дала мне вот этот узелок и просила передать его вам, если вы не оставите меня у себя. Но вы сразу согласились, и я не знала потом, что с ним делать. Теперь я подумала, что матушка, может быть, написала вам что-нибудь о Марийке и что мне все-таки надо передать вам эти бумаги. Посмотрите их, пока я вернусь.

Аннушка вложила Матьясу в руки пакет, завязанный в белый платочек, и бесшумно исчезла.

Оставшись наедине со своим таинственным сокровищем, Матьяс прежде всего почувствовал желание помолиться. Лишь потом, когда он развязал узелок, в его руках оказались три документа: открытое письмо, написанное рукой его матери, длинное письмо матушки С кале, написанное перед ее смертью, и приложенный к нему официальный документ. Янковский первым начал читать письмо матушки Скале: "Дорогой сын!

Приветствую тебя от всего сердца с пожеланием, чтобы письмо мое застало тебя в добром здоровье. Я знаю, что недолго мне уже осталось быть на этой земле и что скоро я предстану пред Господом, чтобы дать ответ за мои злые и добрые дела. Я не могу уйти из этого мира, не простив тебя. В душе я долго таила на тебя обиду за то, что ты Марийку не смог защитить от своей матери. Я знаю, что ты ее любил, но свою любовь ты должен был проявить иначе! Когда она вернулась ко мне, измученная и голодная, я готова была проклясть тебя и весь твой род, если б не то бедное не рожденное еще дитя в ее чреве. Господь сохранил меня от этого греха. Она, моя сломанная лилия, написала тебе длинное письмо, и мы с нетерпением ждали ответа; но письмо это ты не получил; оно попало в руки твоей матери. Вот я прилагаю ее ответ. Прочти, что она ей написала, как она ее порочила и позорила! Но Марийке это уже не могло причинить боли, так как она к тому времени ушла туда, где нет больше ни горя, ни слез. Но тем больнее было мне. Так как ты не пришел к нам и не написал ни строчки, я не сочла нужным сообщить тебе о ее смерти. Но в день ее погребения пришло твое письмо, в котором ты мне сообщил, что Марийка утонула в Ваге; однако одновременно мы получили и отвратительное письмо от твоей матери. Если ты его прочел, то поймешь, почему я вам не ответила. Сегодня пишу тебе, чтобы ты хотя бы после моей смерти узнал, как все это было.

Почти весь день Марийка писала тебе свое письмо; только когда ей становилось очень плохо, она на короткое время откладывала ручку. Потом наступили часы, которые были бы мучительны для нее, будь она в вашем доме! Как она, такая слабенькая, смогла бы их пережить? Но Отец Небесный был очень милостив к ней: она недолго мучилась. Дитя появилось на свет скоро, хотя оно было худеньким и слабым, но хорошеньким и живым. Дочь ему очень обрадовалась. Так как она была спокойна и добра, дитя тоже было таким же и почти не плакало. Мой старик и я обрадовались, что все так счастливо закончилось и что она весь день провела со своим ребенком. Мы только с нетерпением ждали тебя. Ночью она очень крепко спала, а проснувшись на рассвете, тебя больше не вспоминала. Она сказала, что Господь Иисус Христос ее позвал, что она скоро уйдет к Нему. Она за все сердечно меня поблагодарила и просила воспитать и ее доченьку. И мужа моего она поблагодарила. Затем она нас обоих поцеловала и последним - своего ребенка. Мы слышали, как она ему наказала: "Утешь своего отца!" Мы ее уложили, и она будто заснула, но потом еще раз открыла глаза и помолилась за тебя и за твою мать, и с этой молитвой она предстала пред престолом Господа. Когда мы на третий день отправились в Л., чтобы похоронить Марийку, то взяли с собой и осиротевшую малютку, чтобы ее там окрестить. В то время у меня были уже ваши письма. Опечаленная и огорченная, я решила не сообщать тебе истины, пока ты сам к нам не придешь. Пусть она для ва с останется утопившейся, и пусть люди обвиняют твою бессердечную мать за то, что она довела сноху до страшного греха. Поэтому я попросила господина пастора и нотариуса общины не посылать официального сообщения вашему пастору и правлению общины о ее с мерти, а отдать мне метрическую выписку Аннушки и свидетельство о смерти Марийки, объяснив, что я эти документы вместе с ребенком передам лично тебе. Я так и намеревалась поступить, потому что ждала тебя.

Нотариус был пьяницей, который за деньги делал все, а пастор как раз собирался на пенсию. Похороны были его последним служебным делом, и он был доволен, что я взяла все на себя. Так я позаботилась, чтобы эта весть к вам не дошла. Когда я вскоре узнала, что ты уехал в Америку, мне было очень жаль, что ты даже не попрощался и я не смогла показать тебе твоего милого ребенка.

Мы с нетерпением ждали тебя, но ты не появился, и мой Егор сказал: "Кто знает, вернется ли он когда-нибудь. Запишем девочку на наше имя и будем воспитывать ее как свое собственное дитя, с тем чтобы ей когда-то оставить все нажитое нами". Я очень обрадовалась его предложению, и мы так и поступили. В тот год мы обменяли нашу мельницу на мельницу Парубка и переселились из X.

в Г., где люди нас не знали, так что Аннушке никто не мог сообщить, что она нам неродная. Лишь позднее, когда она подросла, мы сами сказали ей, что мы только ее крестные, а ее родителей нет в живых.

Это было в то время, когда ты находился в плену и тебя считали погибшим. Когда умер мой муж, девочка была единственным моим утешением. Конечно, меня начала мучить совесть, когда я услышала, что ты пришел домой. Что сказала бы Марийка на то, что я Аннушку присвоила себе и не послала ее к тебе для утешения, как она повелела? Но стоило мне только подумать, что она попадет к твоей матери и что она так же будет мучить ее, то меня охватывал ужас. Потом твоя мать умерла, и ты остался один. В то время по ночам я часто плакала от угрызения совести, но не находила силы разлучиться с моей радостью. Я Марийку очень любила, но еще больше - ее дитя, потому что Аннушка мне и Егору воздала за всю любовь. Ну вот, я повинилась перед тобой в своем грехе и прошу ради Иисуса Христа простить меня за то, что столько лет оставляла у себя твоего ребенка себе в утешение.

Передаю ее теперь тебе. Пусть она будет твоей радостью, как она была мне от того часа, когда Марийка мне ее передала, до того, как Аннушка закроет мне глаза. Пусть она заменит тебе Марийку, как она заменяла ее мне!

Прости, Матьяс, меня за то, что не отдавала тебе Аннушку!

Я рада, что она не с пустыми руками к тебе придет. Все, что получила бы Марийка после нашей смерти, и все, что мы еще нажили после, записано Аннушке в наследство. Мы, как и другие крестьяне, с тали зажиточнее, так как свои поля продали в выгодный момент, также продали и скот. А вырученные средства положили в банк на имя Аннушки. Мельницу я сдала в аренду на тот случай, если вы ее не захо-тите продать. Аннушка ее любит, и расположена она в удобном и красивом месте.

Да помилует Господь душу мою! К Нему я прибегаю и прошу Его простить меня так, как и я прощаю, и принять меня ради Христа по милости Своей! Аминь.

Приветствует тебя, сын мой Матьяс, и мою дорогую доченьку ваша крестная и приемная мать - Анна Скале".

Письмо было прочитано; дрожащая рука, державшая его, опустилась; Янковский закрыл глаза. Через некоторое время придя в себя, он судорожно схватил письмо матери и начал читать. Хотя Матьяс и предполагал, что мать не могла написать ничего хорошего, но он даже отдаленно не мог себе представить, какое море зла было в сердце свекрови против ненавистной снохи. Старуха Янковская обвиняла невестку в том, что та умышленно разыграла комедию, что плот с Иштваном приплыл не случайно; что Марийка, наверное, сговорилась со своим любовником бежать и ночью сойтись с ним. Старуха писала все, что ей диктовало ее нечистое сердце. Сноха, дескать, хотела только опозорить семью Янковских, чтобы люди говорили о свекрови, как о виновнице ее смерти. Старуха грозилась выбросить молодую невест- ку на улицу, если она осмелится со своим нагулянным приплодом переступить порог ее дома. Трудно передать все те ужасные слова из письма, которые, как острые шипы, должны были нанести смертельную рану чистой душе молодой женщины. Но, слава Господу, они ее уже не коснулись. Не могли они уже нарушить мира спасенной души. Однако они больно впивались в сердце приемной матери, которая, стоя у гроба своего ненаглядного дитятки, смогла наконец в полной мере представить себе, как эта злая, жестокая женщина обошлась со своей беззащитной жертвой. Понятным стал теперь и тот глубокий вздох умиравшей дочери, с которым она произнесла слова: "Я все прощаю матери Матьяса!" Непонятным осталось только, как она могла добавить еще: "Прости и Ты ее, Господь Иисус, в ее смертный час!" Теперь эти шипы ранили Матьяса тяжким укором: "И ты не защитил Марийку от нее!" Жизни своей бедняжка спасти не смогла, но зато, слава Господу, тихое местечко для смертного часа она все же сумела найти. Мать-яс теперь уже не удивлялся тому, что матушка Скале не сообщила ему о смерти Марийки и о рождении ребенка. Он этого известия был недостоин. Почему он перед отъездом в Америку не пошел к теще? Она бы его простила и сняла бы с него ужасную тяжесть вины; он увидел бы Марийку и своего ребенка, и все будущие годы тяжелого труда его поддерживало бы сознание, что он живет и трудится для них. А так дитя его выросло сиротой, и он был одинок. Конечно, матушка Скале воспитала Аннушку с любовью, но это не была любовь отца. Ах, почему он после смерти своей матери не пошел к матушке Скале? Он узнал бы истину, смог бы получить прощение и поблагодарить ее. А теперь было поздно!.. Второй раз эта благородная женщина послала ему самое дорогое, а он даже поблагодарить ее не смог. Голова его поникла, и поток горьких слез спас ему жизнь. Если бы они не прорвались, горе раздавило бы его.