Читать интересную книгу Мальчики в лодке - Дэниел Браун

Центр города Секим

К 1925 году Гарри скопил достаточно денег, работая на Гама-Гама, и потратил их на первоначальный взнос за мастерскую для шиномонтажа и автосервиса в городке Секим, с северной стороны полуострова Олимпик. Мастерская располагалась прямо в центре улицы Вашингтона, на главной дороге, проходящей сквозь город, и была на пути у каждого, кто путешествовал из Сиэтла в сторону Порт Анджелеса или дальше, на полуостров. Расположение оказалось выгодным, и эта работа вернула Гарри к любимому делу – починке машин. Вся семья переехала в маленькую квартирку над мастерской. Джо начал ходить в школу Секима. Он проводил выходные, помогая отцу в работе с автомобилями, копался вместе с ним в карбюраторах и учился вулканизировать резину, отчасти из желания улучшить свои навыки в механике, отчасти – чтобы не попадаться на глаза Туле. Когда мэр Секима врезался в старый «Франклин» Гарри, отвлекшись на фигуру проходящей мимо девушки, и разбил его деревянный каркас, то купил Гарри более новую модель. Гарри же отдал свой старый автомобиль сыну, чтобы тот потренировался его ремонтировать. В том году в их семье родилась вторая дочь, Полли, и так как бизнес наладился, то Гарри купил 160 акров земли к юго-западу от города. С тех полей только недавно спилили лес, и на них остались огромные пни. Там он своими руками начал строить большую ферму.

Секим располагался на прерии, простиравшейся широко, от заснеженных вершин Олимпийских гор на юге до широкого, голубого пролива Хуан-де-Фука на севере. На горизонте виднелся остров Ванкувер.

Приютившаяся у подножия гор, укрытая от гроз и бурь, которые налетали на побережье с юго-востока Тихого океана, эта местность была гораздо менее дождливой, чем бо́льшая западная часть штата Вашингтон, и небо здесь гораздо чаще бывало ясно-синим. По правде говоря, климат там был такой сухой, что первые поселенцы местами находили здесь кактусы. Это был город, где люди собираются вместе по выходным, чтобы построить новую церковь, провести воскресные посиделки за стаканчиком мороженого и стоптать каблуки на субботних вечерних танцах. В Секиме мясник, в лавку которого ты часто заходишь, мог оказаться добровольцем, который спас твой дом или сарай от пожара, или соседом, который помогает тебе отстроить его заново. Это было место, где уроженка индейского племени из резервации Джеймстаун Склаллам, примыкающей к городу, могла поделиться рецептом индейки с женой министра-протестанта за чашечкой кофе в кафе «У Драйка»; где старики сидели на крыльце у здания почты каждый субботний вечер, сплевывая коричневые остатки табачного сока в заблаговременно расставленные плевательницы; где мальчишки спокойно могли продавать ворованные с местных грядок дыни Питу Гонолулу, в его фруктовый фургон, припаркованный на Сил-стрит; где дети могли забрести в мясной магазин Лехмана и получить бесплатный хот-дог в салфетке просто потому, что они выглядели голодными, или остановиться у аптеки Брэйтона, где малышам дадут конфетку только за то, что они скажут «пожалуйста».

Среди огромных пней, оставшихся от спиленных деревьев, Гарри принялся строить дом, который в итоге стал вечной стройкой. Вместе с Джо они вырыли траншею, чтобы нелегально вывести себе воду из оросительного канала, который вытекал из близлежащей реки Дандженесс. Из подручных материалов Гарри соорудил пилораму, которая работала на энергии проведенной ими воды. Они повалили несколько скрюченных деревьев, оставленных лесозаготовительной компанией, которая совсем недавно обрабатывала этот участок, напилили из них неровных досок, построили двухэтажный каркас и прикрепили кедровую обшивку на одну часть дома. Гарри и Джо набрали гладких камней с реки Дандженесс и кропотливо собрали из них огромный камин. Дом был только наполовину окончен, когда Гарри решил продать мастерскую и переехать всей семьей на ферму.

В течение нескольких следующих лет Джо и его отец продолжали заколачивать гвозди, каждый раз, когда им выдавалась свободная минута. Они построили широкое парадное крыльцо и навес над ним, сколотили курятник, в который вскоре вселили четыре десятка кур, построили хлипкий коровник для шести молочных телок, которые паслись среди пней. Гарри собрал маховое колесо и присоединил его к водяному колесу, которое питало лесопилку, провел электропроводку в дом и подвесил на балки лампочки. По мере того как напор воды из оросительного канала то увеличивался, то уменьшался, лампочки мигали и светили с разной степенью яркости. Но закончить строительство дома Гарри так и не удалось.

Для Джо этап строительства не имел никакого значения. Опять у него было подобие дома и новый мир, который только предстояло исследовать. За домом был луг размером почти в акр, покрывавшийся летом сладкой дикой клубникой. Весной вода текла через водяное колесо отца с такой силой, что рядом с ним образовался прудик почти три метра в глубину и восемь метров в длину. Скоро семга, лосось и форель из реки Дандженесс пробрались вверх по течению канала и стайками плавали в пруду. Джо прикрепил сеть к большому шесту, и, если ему хотелось рыбы на обед, он просто растягивал эту сеть за домом, выбирал понравившуюся ему рыбину и вытаскивал ее этим приспособлением. В лесах, прилегающих к территории участка, водилось множество медведей и пум. Это волновало Тулу, ведь она сильно переживала за своих маленьких детей, но Джо захлебывался от восторга, когда ночью он слышал всплески воды в пруду – это медведи ловили там рыбу, или визги пум – они приветствовали своих сородичей в темноте лесов.

Джо был хорошим учеником и пользовался успехом в школе. Его одноклассники считали его общительным и веселым товарищем с хорошим чувством юмора. Те, кто знал его немного ближе, отмечали, что он временами неожиданно становился угрюмым – не грубым или враждебным, но настороженным, как будто часть его сопротивлялась, когда кто-то вторгался в его личное пространство.

Он был любимцем мисс Флатебо, учительницы музыки. Получая в подарок от друзей, а иногда обмениваясь на разные ценности, он скоро собрал потрепанную коллекцию старых струнных инструментов – мандолину, несколько гитар, старый укулеле и два банджо. Каждый вечер после школы, а временами и ночью, сидя на крыльце, переделав кучу домашних дел, он терпеливо и усердно учился играть на каждом из инструментов, и получалось у него мастерски. Каждое утро, садясь в школьный автобус, он брал с собой одну из гитар. Он садился в заднюю часть автобуса и там играл и пел те песни, которые любил – легкомысленные композиции из водевилей, которые он слышал по радио, длинные комичные баллады и грустные, но ритмичные ковбойские мелодии – тем самым развлекая других школьников, а те группками пересаживались в заднюю часть автобуса, чтобы послушать и даже попеть вместе с ним. Через некоторое время Джо стал замечать, что у него появился один, особенно преданный поклонник – милая, хрупкая девочка со светлыми кудряшками, носиком пуговкой и обаятельной улыбкой, которую звали Джойс Симдарс. Она все чаще и чаще сидела рядом с ним, и они вместе пели в два голоса.

Для Джо Секим потихоньку становился райским уголком. Для Тулы, наоборот, он стал еще одним разочарованием и ненамного отличался от Боулдер-Сити, подвала родительского дома или комнатушки над шиномонтажной мастерской. Застряв здесь, в наполовину достроенном доме, окруженная гниющими пнями и разного рода дикими животными, Тула чувствовала себя далеко, как никогда, от той изысканной жизни, которую она рисовала в своем воображении. Все на ферме было ей отвратительно – ежедневная дойка коров, постоянно круживший в воздухе запах навоза, беспрестанное собирание яиц, ежедневное мытье сепаратора для отделения сливок, вечное мигание лампочек, которые свисали с балок. Она ненавидела постоянную колку дров для печи, ранние подъемы утром и поздний отход ко сну ночью. Ее ужасно раздражал Джо и его школьные друзья, особенно когда они своей шумной компанией засиживались на крыльце ее дома день и ночь.

И все эти горести, казалось, соединились воедино и вылились в трагическое происшествие, произошедшее одним туманным зимним утром. Тула отошла от печи с железным горшком, полным горячего свиного жира, картошки и лука, и, пронося его над Гарри-младшим, который лежал на полу, на спине, уронила горшок и все его содержимое прямо на шею и грудь мальчика. Мать и сын закричали одновременно. Гарри выскочил за дверь, разрывая на себе майку, и бросился в сугроб, но было уже поздно – его грудь была сильно ошпарена, и на ней разрастался огромный ожог. Он выжил, но перенес тяжелую пневмонию и провел несколько недель в ближайшей больнице, пропустив потом целый год школы.

После этого случая дела в семье Ранц опять пошли вкривь и вкось. Осенью 1929 года и в жизни Джо случилась потеря. Двадцать девятого сентября дом семьи Симдарс сгорел дотла, однако там никого не было в тот день. Джойс отправили жить к ее тете в Грейт-Фолс, штат Монтана, до тех пор, пока дом не отстроят заново. Для Джо путь до школы по утрам уже не был прежним.