Бумаги, бумаги, бумаги… Ненавижу! Исполнители на местах слишком буквально восприняли приказ "…докладывать обо всём необычном…" Теперь читаю донесения и рапорта, будто прессу 90-х, только не про "барабашек" и "зелёных человечков", а про домовых и других сказочных персонажей. Сколько же "сказочников", оказывается, живёт в стране. А сколько различных доносов прошло через мои руки за эти дни, море! И подозрительно выглядит кто-то, и говорит как-то "не по-нашенски" и т. д. и т. п. Просто идиотизм какой-то, такими темпами раскидают группу на более нужные участки, а меня в академию наук сплавят, на опыты! Две недели перебираем бумаги, которые каждый день приносят, и никакого толку! Нет, кое-какой толк был. Но не от донесений, а от моих воспоминаний. Время от времени мне в голову приходили разные идеи и я, героически, их записывал. Пару раз мне даже благодарность объявили, а один раз сам Берия сказал готовить дырочку под орден. Тогда я вспомнил что читал о наших разведчиках. О Маневиче, о "Красной капелле" и о предателях. Вспомнил тогда про Ахмедова, бывшего резидентом в Турции и ещё про парочку "героев". После этого я пару раз встречался с людьми в "белых халатах". Конечно, никаких халатов на этих военврачах не было. Единственное, что я помню из общения с ними, это мягкие голоса говорящие мне, что "…ваши веки наливаются тяжестью…" Даже о результате этих бесед не знаю. Но Берия был доволен как кот, обожравшийся чего-то сверхвкусного и в огромных количествах. Вспоминалась и разная мелочь, которую я тоже старательно записывал. Про "ИЛ-2" написал рапорт на имя Берии, сообщив о ошибочном выпуске одноместного штурмовика. Во всём этом "тёмном царстве" был один "лучик света". Вернее не лучик, а целый прожектор – Олеся!
Как же я офигел, придя с Яшей в свой первый рабочий день в отдел. Захожу и понимаю – всё, конец, пропал! На меня смотрит моя "кормилица" – Олеся! Именно она и оказалась«…лучшей частью коллектива…». Я что-то говорил, смеялся, спрашивал и отвечал но, хоть убейте, не помню ни одного слова! Только тогда я окончательно понял, что она мне нужна. Нужна, как сама жизнь. Не будет рядом со мной этой синеглазой белорусской ведьмочки, не будет ничего. Уже потом, мне пришла в голову мысль о том, что мне её банально подставили мои начальники. Ещё в госпитале, а заметив мой интерес к ней, то и здесь. Да и чёрт с ними! Плевать, подставили – не подставили! Она есть и это – главное! Всё остальное – ерунда. Каждый вечер мы гуляли по Москве, ходили в кино, целовались, как школьники на последнем ряду. Как я жалел, что ни в прошлой жизни, ни в этой, господь не дал мне ни голоса, ни слуха! Я бы пел для неё ночи напролёт! Но и без песен всё было чудесно! Такими темпами, я скоро перейду в разряд "женатиков" я этому рад! Ещё бы не война…
Очнувшись от приятных воспоминаний заметил, что мне что-то говорит Женька Анохин. Уловив его последнее слово, переспрашиваю:
— Как, как?
— Да говорю же, на станции Золотоноша задержали странного типа. Двигался в сторону фронта. Вещей при себе почти не было, так, мелочь всякая не заслуживающая внимания. Подумали, что он моряк, постоянно "братву" вспоминал. Когда задержанный понял, что его ведут в особый отдел, то оказал сопротивление. В результате: двое красноармейцев из патруля убиты, тяжело ранен старший патруля, лейтенант Кужегетов а сам неизвестный – убит. При осмотре тела обнаружили несколько наколок, причём цветных, ключи со странным брелком и, прикреплённым к ним цепочкой, непонятным предметом, спрятанные в кармашке на трусах. Вот, посмотри, к донесению рисунки приложены.
Посмотрев на листок, я обомлел, автомобильные ключи с брелком-пультом и флэшка. 8-гиговая, "Apaccer". А на наколках – группа крови с резус-фактором и Хищник.
Ещё один! Я поднял глаза на Женьку и прошептал:
— Где Транеев?
— Не было ещё, а что?
— Мы ЭТО и искали! Я к Меркулову!
Подхватив донесение и рисунки я побежал к начальству. Уже выскочив в коридор, спохватился и вернувшись назад убрал все бумаги со стола в железный ящик, заменяющий мне сейф. А то опять Транеев орать будет, про секретность напоминать!
Меркулова на месте тоже не было. Лейтенант, выполнявший роль его секретаря, сказал, что Меркулова сегодня не будет. Выйдя в коридор, я задумался. Идти к Берии, как мне и говорили? Банально боюсь. При встрече он не показался мне "палачом", но… И не пойти не могу. Ясно было приказано, к кому и когда обращаться. Придётся идти. В глубине души надеясь, что наркома не будет на месте, направился к кабинету Берии. Оказалось, что он у себя. Доложился секретарю и уселся на диван в приёмной. Блин, аж подтряхивает. Интересно, сколько же ещё есть "попаданцев"? И кто был этот? Почему он направлялся к фронту а не обратился в любой отдел НКВД? Почему стал сопротивляться, да ещё так жёстко? Пока размышлял обо всём этом, секретарь зашёл в кабинет Берии и через пять минут пригласил зайти.
Войдя и закрыв за собой дверь, я доложился:
— Здравия желаю, товарищ народный комиссар. Согласно полученному приказу, сообщаю вам об обнаружении объекта и предметов из будущего, — и подойдя к столу положил перед ним бумаги. Предложив мне присесть, он внимательно прочитал донесение, рассмотрел рисунки и вопросительно взглянул на меня.
— Товарищ Берия, одна из наколок, с буквами и цифрами, обозначает группу крови и резус-фактор, в данном случае 2 группа с отрицательным резус-фактором. В моём, вернее в том времени, такие наколки, обычно делали люди профессий, связанных с риском: пожарные, военные, милиция и т. п. Вторая наколка, которая полностью подтверждает происхождение убитого, это вот эта, — показав её на рисунке я продолжил. — Это герой одного очень популярного фантастического фильма. Пришелец с другой планеты, прилетевший на землю поохотиться на людей. Многие делают наколки популярных персонажей фильмов, это именно тот случай. А предметы, прикреплённые к ключам, кстати, ключи от автомобиля, так вот, один – это носитель информации. Подключается к компьютеру. Объём информации, который может поместиться на носитель очень большое, примерно несколько тысяч книг. А второй – пульт дистанционного управления сигнализацией автомобиля. И ещё. Не думаю, что убитый был связан с морем, скорее с преступным миром – закончил я.
— Поясните ваше предположение о связи убитого с преступниками, — Берия, блеснув стёклами в пенсне, резко наклонился ко мне.
— Дело в том, товарищ нарком, что в 90-х годах в стране творился откровенный бардак, как я уже рассказывал. "Блатной" жаргон повсеместно внедрился в жизнь. "Братками" и "братвой" обычно называли друг друга либо преступники, либо люди, говорящие о них. Конечно не всегда, но в большинстве случаев это так. Тем более, что к одному из патрульных неизвестный один раз обратился – "командир". Это тоже характерно для человека из криминальной или околокриминальной среды. Очень часто именно так они обращались к сотрудникам милиции. Да и наколки… Они не «зоновские», но и не связанные с морем. Скорее погибший был связан с байкерами. Так назвали мотоциклистов, объединённых в клубы, скорее даже в своеобразные банды.
Лаврентий Павлович задумчиво смотрел на меня. В какой-то момент, я почувствовал себя насекомым, на столе препаратора. Было полное впечатление, что Берия именно сейчас решал, что со мной делать дальше – оставить жить, или… Наконец, приняв решение, он сказал:
— Хорошо, товарищ Стасов. Очень хорошо. Сейчас идите в отдел, никуда не отлучайтесь. Свободны.
Вскочив, я на секунду вытянулся и направился к нам в отдел. Сказать, что ребята были в азарте – это не сказать ничего! Весь коллектив дружно перерывал старые донесения в надежде, что могли пропустить ещё что-то. Увидев меня, все так же дружно уставились на меня в ожидании вестей. Рассказал о моём визите к наркому, уселся за стол и достав бумаги тоже принялся пересматривать бумаги со своего стола. Но вникнуть в написанное никак не получалось. В голове крутились идиотские мысли о "попаданце". В какой-то момент мне стало жутко. Я представил, что произойдёт в том случае, если кто-то, вроде меня, попадёт к немцам. А если он при этом будет специалистом по истории и технарь, то совсем плохо. Уцепившись за эту мысль, я довёл себя до состояния, больше всего похожее на банальную истерику. Спасло меня от внешних её проявлений только возвращение Транеева. Как оказалось, он уже был у Берии, поэтому с порога заявил:
— Стасов, Анохин, Сидоров – на выход! Срочно выезжаем на аэродром, летим в Золотоношу. Зильберман – остаёшься за старшего. Всё, пошли.
Через полчаса мы уже ехали на аэродром. По дороге, Транеев, в общих чертах, рассказал о предстоящем нам. Помимо того, что нам нужно забрать "артефакты", нам предстоит дополнительно допросить оставшихся живыми патрульных и ещё "кое-что", как смутно обронил командир. Ещё через час, мы уже лезли в ТБ-3, а к вечеру подъезжали к Золотоноше.