Читать интересную книгу Психология зла - Сергей Герасимов

Первое, что совершенно очевидно, так как моральнные заболевания чрезвычайно заразны и поддерживают себя с помощью многократного заражения и перезаражения: больной должен содержаться отдельно от других больных и не вступать с ними в информационный контакт. Следующее: он должен содержаться и отдельно от здоровых, которых может заразить. То есть, общаться он может лишь с людьми обладающими устойчивым иммунитетом, морально здоровыми или, в крайнем случае, с заместителями людей – книгами, видеозаписями и прочими носителями информации.

Это требование может показаться на первым взгляд слишком суровым или нарушающим некие права. Но никого ведь не удивляет и не возмущает, что изолируют инфекционного больного.

Это делается не только для блага здоровых, но и для его собственного блага. Никого не удивляет, что больной чумой не пьет из одной чашки со здоровым, ведь инфекция может быть передана через чашку. Зато больные коричневой чумой разнесли заразу по всей планете, потому что имели большие возможности для распространения инфекции.

На первый взгляд, основным источником, поддерживающим низкий уровень морального здоровья в государстве, являются тюрьмы. Попав в тюрьму однажды – по глупости, неосторожности, случайно, некоторые (мягко сказано) выходят отуда настоящими преступниками. И многие выходят более больными, чем попадают.

Главное давление на заключенного, как уже признано всеми, исходит не от персонала тюрьмы, а от других заключенных. Особенно тяжело это проявляется в переполненных тюрьмах. Там образуется особая субкультура, правилам которой каждый заключенный обязан следовать. Иерархия и выполнение неформальных правил поддерживается жестокостью. Даже самые закаленные обитатели тюрем испытывают постоянный и сильный стресс из-за близких контактов с подобными себе.

Содержание в одной клетке с преступниками есть не что иное, как ПЫТКА. Это единственная пытка, повсеместно разрешенная законом. Герои фильма, выбивая признание, грозят подозреваемому тем, что посадят в одну камеру с уголовниками, которые будут его избивать – так уж сильно ли это отличается от собственноручного избиения? До сих пор пыткой считается причинение физической боли, хотя ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ БОЛЬ ГОРАЗДО БОЛЕЕ ДЕЙСТВЕННА.

Отсидев, человек становится преступником или, по крайней мере, более преступным, чем раньше. Но здесь дело не только в заражении – а еще и в том, что давление на заключенного со всех сторон направлено на то, чтобы снизить ценность его жизни, что аналогично снижению морального иммунитета. Далеко не каждый ведь становится уголовником, проведя среди уголовников несколько лет, не каждого унесет течение – а только того, кто не имеет достаточно веского внутреннего якоря.

Теперь несколько возражений.

Еще пару столетий назад тюрьмы ни коим образом не использовались как места отбытия наказания. В тюрьмах сидели должники, преступники, ожидающие казни или высылки, да еще неугодные лица, которых требовалось на время спрятать.

Но преступность от этого не уменьшалась.

В свое время существовала многообещающая Пеньсильванская система, при которой каждый преступник сидел в отдельной камере, занимался каким-нибудь ремеслом и не видел никого, кроме офицера и редких посетителей. Особого выздоравления в этом случае тоже не наблюдалось.

То есть, ни уменьшение количества тюрем, ни введение одиночного заключения не решит проблемы – хотя, вроде бы, и уменьшит (устранит) моральное заражение.

Так в чем же дело?

Ответ прост. Если оставить уже заболевшего чумой в отдельной палате, он не заразит других, но и сам не выздоровеет. Чтобы человек стал здоров, его нужно лечить, а не оставлять наедине со своей болезнью.

Изоляция преступника в тюрьме имеет три основные цели: защита общества от преступника; наказание преступника, реабилитация преступника. Причем реабилитация оказывается на последнем месте. На самом же деле первой целью должно быть излечение или реабилитация, второй – защита, а наказания не должно быть вовсе, потому что излечившийся будет в достаточной степени наказан собственными муками совести и нет на свете другого справедливого наказания. Но только излечившийся, а не просто отсидевший срок.

Во многих странах несовершеннолетние преступники содержутся в отдельных учреждениях и предполагается, что они не столько наказываются, сколько получают лечение, перевоспитание, социальную реабилитацию и необходимые навыки для законопослушной жизни. Результат таких мероприятий отнюдь не обнадеживает: нельзя сказать, что происходит действительное излечение. Кроме того, коммунистические и прочие психушки, где раньше «лечили» несогласных – действовали, вообщем-то, теми же методами, какими действуют сейчас заведения по перевоспитанию малолетних преступников.

Но если пока не существует действенных лекарств, это не значит, что не существует болезни.

Раздаются даже голоса, утверждающие, что человек имеет право быть "морально иным", то есть не подчиняться общепринятым нормам морали и закона. Но почему-то никто не отстаивает права быть «иным» и умирать от воспаления легких, которое запросто лечится антибиотиками.

Проблема не только в тюрьмах.

Попавший в принудительную армию свободным человеком, выходит оттуда отчасти рабом. Счастливый отличник в первом классе превращается в злобного и тупого хулигана в восьмом. Живущий среди скандальных соседей становится скандалистом сам. Жизнерадостный младенец, воспитанный бестолковыми родителями, превращается в несовершеннолетнего деликвента. Страны продолжают воевать, то есть – убивают множество людей – вслушайтесь в звучание этих слов и осознайте их смысл. Он не умещается в здоровом рассудке: убивают – множество – людей.

Дело в экологии.

Представьте себе мост, состоящий из гнилых досок. Вы согласны проехать по такому мосту? Представьте корабль, склепанный из ржавых листов. Вы согласны отправиться на нем в путешествие? А теперь представьте общество, состоящее из непорядочных людей. Вы согласны в нем жить? Громадные неповоротливые системы проверок, контроля, наблюдения, предписания, издания директив, разнюхивания, слежки, проверки подозрений, удостоверения честности, обвинения, защиты от несправедливого обвинения, проверки проверяющих, контроля за контролерами, наблюдения за наблюдающими и так далее в бесконечность нужны только потому, что НИКОМУ НЕЛЬЗЯ ВЕРИТЬ НА СЛОВО. Повышение среднего уровня порядочности хотя бы на несколько процентов дал бы стране или человечеству сильнейший экономический скачок. Но мост остается гнилым, а корабль продолжает ржаветь. Он уже дает течь здесь и там, хотя еще держится на плаву.

В той или иной степени болен каждый, больно все человечество и это делает проблему особенной. Даже вернувшись из тюрьмы выздоровевшым, человек снова заболеет – в том случае, если у него нет иммунитета. В качестве составляющих иммунитета я назвал бы четыре давно известных вещи: совесть, честь, порядочность, уважение к человеку.

Может быть, сейчас, при слишком большой распространенности болезней, главное не лечить отдельных людей, а создавать здоровые условия, предотвращающие моральные болезни. То есть заботиться об экологии.

Привычные преступники ведут себя отлично от нормальных людей. Например, если жертва проявляет признаки сильного страдания, нормальный человек прекращает ее мучить, а привычный к жестокости преступник начинает ее мучить еще сильнее.

Для него крики жертвы – это не сигнал к прекращению зла, а признак того, что он действует успешно. Точно так же хирург, приобретая опыт, постепенно перестает волноваться, услышав, как воет от боли человек. Точно так же на опытного учителя уже не действуют детские слезы. Это привычка к чужой боли, она лишает чужую боль ее главной функции: служить для всех сигналом "стоп!" или заставляя помогать. В этом плане жестокость, льющаяся с экранов, представляет собой всепланетное зло. Мы учимся видеть чужие страдания, не сострадая. Особенно опасно то, что это влияние распределяется равномерно на всех. Представьте себе, что все в мире уменьшится ровно в два раза. Сможете ли вы это заметить? – не сможете: вы точно так же будете проходить в двери и та же метровая линейка будет отмерять такой же кусок ткани. Для того, чтобы заметить изменение, его нужно с чем-либо сравнить. Если весь мир, включая вас, за одну ночь вдруг станет в два раза хуже, вы этого не сможете заметить, потому что будете так же соответствовать этому миру, как и сейчас. Поэтому страшнее всего равномерное сползание к злу.

Острота проблемы морального здоровья сейчас возрастает и, возможно, возрастет катастрофически. Это связано с освобожнением и доступностью информационного пространства. Вы заметили, как пошла в рост порнография с появлением компьютерных сетей? А как быстро размножаются худшие образцы анекдотов? Заметили, как быстро падает средний уровень качества литературного текста? Заметили, что ИДЕАЛ ТУПЕЕТ – и даже все рекламные мультяшки имеют МИКРОСКОПИЧЕСКИЕ ЧЕРЕПНЫЕ КОРОБКИ, при более-менее верной передаче остальных деталей? Кому и зачем это нужно?