Итак, при составлении первого уравнения системы уравнений для поиска нескольких «загадочных» неизвестных, сопровождающих поход князя Игоря в Половецкую степь, которое было сформулировано в начале раздела (…почему князь Игорь пренебрег небесным предзнаменованием и вопреки здравому смыслу не отложил свой поход…), мы попутно установили дату начала похода – 1 мая 1185 года, среда.
Перейдем к составлению второго уравнения системы, в котором попытаемся выяснить некую «загадочную» роль Великого Киевского князя Святослава в организации похода князя Игоря в Половецкую степь, наличие которого, возможно, приблизит нас к решению основной задачи: какова была конечная цель похода князя Игоря.
Любознательный читатель:
– Позвольте, причем здесь Святослав, если исписаны горы бумаги, где уже давно доказано, что он о походе Игоря – ни сном ни духом. Он в это время организовывал мобилизацию войск в северо-восточных княжествах Руси, собираясь на все предстоящее лето воевать с половцами. А узнав о сепаратном походе Игоря, возвращаясь в Киев через Черниговские княжества, был потрясен изменой своих двоюродных братьев настолько, что, похоже, серьезно заболел, о чем и автор «Слова» иносказательно пишет, придумав «мутный сон Святослава».
– Горы бумаги исписаны на эту тему потому, что пишущие, равно как и вы, мой уважаемый читатель, ссылались и продолжают ссылаться на соответствующий раздел Ипатьевской летописи, стопроцентно доверять которой не стоит. Мы в этом уже убедились при составлении первого уравнения искомой системы по поводу даты начала Игорева похода. Вот этот фрагмент: «А на ту же весну князь Святослав послал Романа Нездиловича[94] с берендеями на поганых половцев. С божьей помощью захватили вежи половецкие, много пленных и коней, двадцать первого апреля, на самый Великий день[95]. В ту пору князь Святослав отправился по своим делам в землю вятичей[96], к Корачеву[97].
А в это время Игорь Святославич, внук Олегов[98], выступил из Новгорода месяца апреля в двадцать третий день[99], во вторник, позвав с собой брата Всеволода из Трубчевска, и Святослава Ольговича, племянника своего, из Рыльска, и Владимира, сына своего, из Путивля. И у Ярослава попросил на помощь Ольстина Олексича, Прохорова внука, с ковуями черниговскими[100]. И так двинулись они медленно, на раскормленных конях, собирая войско свое».
Итак, 21 апреля – воскресенье и одновременно начало Пасхальной недели, и все воины возвращаются из походов: как полк берендеев под воительством Романа Нездиловича с богатыми трофеями, так и сам Святослав после проведенной им миссии по мобилизации войск в северо-восточных княжествах с прицелом на летнюю кампанию. На пасхальную седьмицу не принято воевать, мало того, грешно в эти дни проливать человеческую кровь, а потому и «…звенить слава в Кыеве…», то есть идут пасхальные празднества, с одной стороны, а также пиры по поводу принятия важных решений о походе в Половецкую степь и далее в Тмутаракань в предстоящую летнюю кампанию – с другой. Видимо, на третий день Пасхи, в Юрьев день, был кульминационный момент совещания князей, закончившийся пиром и здравицей в честь именинника и руководителя превентивного похода в Половецкую степь с особой миссией Северского князя Игоря Святославича. Не мог отправиться Игорь в поход на пасхальной неделе – это могло случиться не ранее чем 28-го апреля, но обстоятельства, связанные со сроками возвращения Буй Тура Всеволода в свои уделы, принудили его выступить лишь 1-го мая 1185 года. Будем считать, что одно неизвестное системы уравнений нами найдено.
Так что Святослав не только был прекрасно осведомлен о походе князя Игоря, но он, похоже, был его инициатором, вдохновителем и организатором, о чем немного позднее. Да и смешно даже думать, что Великий Киевский князь ничего не знал о походе Игоря, когда его родной брат Ярослав Всеволодович, князь Черниговский, выделил в предстоящий поход целый полк легкой кавалерии подчиненных ему ковуев («черных клобуков») под воительством опытного воеводы боярина Ольстина Олексича. А вот ваша догадка, уважаемый Любознательный читатель, что Святослава уложила в постель весть о поражении Игорева войска – это в точку.
Печальная весть свалила уже немолодого князя в постель не только, а вернее, не столько потому, что разгромлено Игорево войско и погибли многие тысячи «храбрых русичей», а потому что рухнули его некие честолюбивые стратегические планы, осуществление которых навеки вписало бы его имя в исторические скрижали как великого полководца и государственного деятеля. Нервное потрясение было такой силы, что с князем, скорее всего, приключился инфаркт или инсульт, подвигнувший его на край могилы. Вот откуда эти приготовления к похоронам, которые фактически могли иметь место, но мастерски обращены автором «Слова» в вещий («мутный») сон, значение которого и растолковывают якобы бояре.
Однако послушаем, что же сам Святослав отвечает боярам, а вернее, в чем уверяет самого себя, когда бояре доложили ему:
Уже княже, туга умъ полонила;се бо два сокола слетестасъ отня стола златапоискати града Тьмутороканя,а любо испити шеломомъ Дону.Уже соколома крильца припешалипоганыхъ саблями,а самаю опуташавъ путины железны».
А говорит он, на первый взгляд, весьма странные вещи, послушаем:
«О моя сыновчя, Игорю и Всеволоде!Рано еста начала Половецкую землюмечи цвелити,а себе славы искати.Нъ нечестно одолесте,нечестно бо кровь поганую пролиясте.Ваю храбрая сердцавъ жестоцемъ харалузе скованаа въ буести закалена.Се ли створисте моей сребреней седине?
Тут что ни стих – все загадка, особенно вот этот фрагмент строфы: «Нъ нечестно одолесте, // нечестно бо кровь поганую пролиясте». Когда это стало бесчестьем бить поганых половцев? Значит, Буй Тур Всеволод совершает бесчестье в своем фактическом единоборстве с половцами в единственном эпизоде смертельного сражения на реке Каяле, приведенным автором повести:
Яръ туре Всеовлоде!Стоиши на борони,прыщеши на вои стрелами,гремлещи о шеломы мечи харалужными!Камо, туръ, поскочяше,своимъ златымъ шеломомъ посвечивая,тамо лежатъ поганыя головы половецкыя.Поскепаны саблями калеными шеломыоварьскыя.От тебе, яръ туре Всеволоде!Кая раны дорога, братие, забывъ чтии живота,и града Чрънигова отня залатастола,и своя милыя хоти, красныя Глебовнысвычая и обычая?
Мы не ведаем, как сражались другие князья и их воины, автор «Слова» по какой-то причине умалчивает об этом, но считать бесчестным поступком со стороны князя Всеволода то, что на поле неравного боя все-таки «…лежат поганые головы половецкыя» и «поскепаны саблями калеными шеломы оварьскыя», ни умом, ни сердцем воспринять невозможно.
Любознательный читатель:
– Конечно, не мог так не только произнести, но и подумать даже Великий князь Святослав Всеволодович в отношении героя сражения на Каяле князя Всеволода. Возможно, его буквально душит возмущение по поводу первой схватки со степняками на реке Сюурлий. Ведь прежде чем сказать эти странные слова о бесчестье князей-братьев, Святослав изрек: «Рано еста начала Половецкую землю // мечи цвелити, // а себе славы искати».
– Это, скорее всего, так и было, хотя абсолютное большинство исследователей относят эти горькие слова Свято
слава не к самому факту сражения, где пролилось немало и половецкой крови, а к факту сепаратного похода братьев, совершенного якобы без ведома Киевского князя, делая упор на то, что братья рано начали «…себе славы искати», а также якобы похвалялись: «…переднюю славу сами похитимъ, а заднюю си сами подѣлимъ!». Вот как, например, трактует академик Б. А. Рыбаков ту часть «златого слова» Святослава, которая относится к его «сыновичам»: «…Великий князь Святослав произносит речь, одобренную автором <«Слова»> и поэтому названную им «златым словом». Первым пунктом великокняжеской речи стало обвинение Игоря и Всеволода в торопливости и в нечестности. Обращением к ним подчеркнута предполагаемая феодальная подчиненность Святославу: он называет их «сыновцами», то есть племянниками, тогда как на самом деле они его двоюродные братья, то есть родственники в одном колене, а не младшие. Главный упрек состоит в сепаратности действий: «мужаемся сами» – «повоюем вдвоем (не дожидаясь задуманного общего похода)».