На барабанах возле кухни сидели Петр, Вальдек, Войтек и сардар Дорджи. Петр и Войтек с головой ушли в свитки бумаги, на которых без особой старательности зарегистрированы были номера транспортируемых грузов и соответствующие им имена носильщиков. Возле них стояли занятые делом наики и хозяин яков. Наики выполняли роль европейских десятников. Каждый из них посредничал при найме носильщиков, отвечал за определенную группу и доверенные ей грузы. А так как в Гхунзе найти необходимое число носильщиков не удалось, наняли десятка полтора яков, каждый из которых нес на спине два-три контейнера. Яки, могучие черные чудовища, уже спустились вниз, подгоняемые загонщиками. Их хозяин и наики ждали, когда получат плату для себя и для других носильщиков. Но предстояло еще сверить номер, полученный носильщиком в Тапледжунге, с номером доставленного им груза, сделав отметку в списке. И эта операция затягивалась.
В огромной груде беспорядочно сваленной поклажи нелегко было обнаружить требуемый номер. Этим занимались наши шерпы. Рядом с ними Соболь с другим списком в руке, разыскивал контейнеры со снаряжением, которое потребуется для завтрашнего похода. Ведавший оснащением экспедиции, он отвечал за экипировку уходившей группы. Правда, каждый из нас уже отыскал свой «личный» барабан с вещами, закрепленными за нами в Тапледжунге, но недоставало еще верёвок, кошек, ледорубов и вешек.
Из кухни доносился веселый голос Збышека Сташишина, который на ломаном английском языке пытался вдохновить нашего кока на более активные действия. Теперь у нас уже был настоящий повар — Анг Тсеринг. Этот бывший лама с плутоватыми глазками делал вид, будто не понимает даваемых ему указаний.
— Ang, what do you make? (Анг, что ты наделал?) Тебе было сказано: фасоль подогреть отдельно, а ты валишь ее в кастрюлю с мясом! — гремел Сташишин.
— Петр, ему следует уплатить! — наслаивался на эту тираду настойчивый голос Вальдека. Один из наиков жаждал получить деньги за носильщика, который не явился за платой в Гхунзе во время стоянки нашего маленького каравана. У наика имелся даже металлический жетон с номером багажа, который доставил носильщик.
Все мы встретились за обедом, который запоздал. Шел уже седьмой час вечера, когда зычный голос Збышека Сташишина призвал нас к импровизированному столу Петр и Войтек спешно подбивали свои расчеты. Завтра им опять предстоит принимать караван.
Базовый лагерь постепенно пустел. Большинство носильщиков спустились вниз, десятка полтора из них вместе с наиками устраивались на ночлег в двух «рондо», отведенных для шерпов. Шел мелкий мокрый снег, но в кухне весело гудел огонь, было тепло и уютно. Мы с трудом разместились под кухонным кровом. Теперь стало видно, как нас много. Кроме группы разведки, как мы называли себя, сидели наш руководитель Петр, секретарь и главный дипломат экспедиции Войтек, врач Анджей Петрашек, Шимек — кинематографист, двое Збышеков — Сташишин, или Большой, и Рубинек (Рубиновский), а также Мацек Пентковский и Весек, самые молодые (не считая меня) участники экспедиции. Был и Анджей Струмилло, художник, который неожиданно для нас добрался до базового лагеря. Зная о его намерении вернуться домой в середине мая, мы полагали, что он распрощается с караваном еще в Тапледжунге. Каково же было наше удивление, когда он, в отличной форме, одним из первых появился в лагере!
— Пан Марек, я всего лишь на денек-два, и так домой опаздываю, но, надеюсь, за это мне не оторвут голову, — пояснил он во время первого же нашего разговора.
Итак, тесно прижавшись друг к другу на каменной скамье, задыхаясь от едкого дыма, мы ели поздний обед, а Вальдек кратко излагал коллегам итоги наших достижений и усилий.
— Мы поставили палатку в лагере номер один, но дорога через ледопад для транспортировки грузов еще не готова. Атмосферные условия непрерывно меняются, снегу все прибывает, конфигурация трещин на леднике выше сераков также меняется. Завтра вместе с Юзеком и Мареком мы продолжим маркировку.
Петр слушал без особого интереса. Он был молчалив, непроницаем, и у меня сложилось впечатление, что он не совсем хорошо ориентируется в создавшейся обстановке. Петр не вдавался также в оценку наших возможностей. Вместо него внезапно выступил Войтек.
— Вальдек, чего ради продолжать форсировать ледопад, когда югославы выходили на плато боковой мореной, и, как ты можешь узнать из их отчета, никаких трудностей или опасностей на их пути не было?
— С отчетом югославов я знаком, — коротко отрезал Вальдек. — Но на морене можно попасть под камнепад. Завтра отправишься выше, сам убедишься. Мы были на волосок от несчастья, камни едва не задели носильщиков из нашего каравана, а днем позже — Джепу.
— Да, да, я слышал об этом. Но оба случая произошли ниже базового лагеря, а выше вы ведь не пытались проложить дорогу по морене.
Он был уже неплохо информирован!
— Послушай, старик, — слегка заикнулся Вальдек, как с ним случалось обычно в минуты волнения, — мы просидели здесь, в лагере, больше недели и наблюдали за мореной выше. Там тоже валятся камни.
Войтек больше не настаивал, но по его мине я видел, что эти доводы его не убедили. Мы молчали. Нельзя отказать ему в известной правоте: выше на морене мы не были. Молчание нарушил Петр:
— Панове, я купил яка, который погиб при восхождении. Это обошлось недорого, а мы будем обеспечены мясом на много дней…
— А кроме того, шкура, — добавил он через минуту. — Если удастся довезти ее до Польши, она станет любопытным экспонатом нашего клуба…
Обед, он же ужин, подходил к концу. Первым вышел Вальдек, потом новоприбывшие, чтобы позаботиться о ночлеге. Остались только мы с Весеком. В кухню нерешительно заглянули шерпы. Анг Тсеринг накладывал им огромные порции.
Весек жаждал услышать мое собственное мнение по поводу избранного нами маршрута. Я объяснил ему, что мы без возражений приняли намеченную Вальдеком трассу, так как сверху действительно сыпались камни (это слышно было каждое утро), дорога же через ледник представлялась относительно безопасной и легкой. Путь этот, возможно, был избран неверно, и жаль, что мы не попытались пройти через морену. Но теперь, когда разбита палатка лагеря I и снаряжение находится на середине ледопада, следует продолжить попытки пройти избранным маршрутом. Если пройдем, окажемся в явном выигрыше: это кратчайший путь на нижнюю террасу, или, как ныне предпочитают ее называть, плато, Кангбахена.
Мы направились в палатку. Лагерь уже покрылся белым снежным саваном. Вероятно, завтра мы вновь будем увязать, проваливаться в трещины. Возле своего контейнера суетился Вальдек.