Основным отличием гоночного тотализатора от бытовавших в прежние времена мотокроссов было отсутствие каких-либо технических и этических правил. Старая спортивная трасса, видавшая в прошлом не один чемпионат, стараниями и финансами хозяина была превращена в подобие ристалища, где гоняли ради гонки, дрались ради драки и рвались на пьедестал ради «больших бабок» отчаянные и отчаявшиеся молодцы на железных конях, съехавшиеся сюда со всех окрестных губерний.
На третьем круге из десяти участников осталось семеро. Толпа за канатами неистовствовала. Женщины, прибывшие на шоу со своими патронами, задрав имитации юбок, а то и вовсе скинув одежду, прыгали на крышах машин. Ограждение трассы не отвечало никаким правилам безопасности, но зато было рассчитано так, чтобы каждый желающий мог сполна насладиться жестоким спектаклем. Поэтому вылет четвертого пилота вызвал взрыв звериных криков, а грохнувшийся чуть ли ни на головы зрителей мотоцикл усугубил бурю самой настоящей истерии.
Раул лидировал. Время от времени он подпускал основного противника ближе, полкруга шел с ним колесо-в-колесо и вновь с легкостью отрывался вперед. Его мотоцикл, отлаженный до абсолюта, мчался к финишу первым. Как всегда — первым.
Последний круг. Виртуозный вираж на «Проклятом повороте», восхищенный рев толпы. Впереди трамплин. Пора.
Раул дал полный газ и взлетел высоко над землей. Трасса, зрители, канаты, грязь, соперники пропали. Остались небо и сизые облака. И резкий порывистый ветер. Мотоцикл понесло. Он откинул руль. Мгновение свободного полета и…
Раул заранее просчитал степень риска и все же оказался не готов к последствиям своего трюка. Удар о землю получился прямо-таки сокрушительным. На несколько секунд сознание и физические функции отключились. Он не видел, куда упал мотоцикл, а когда очнулся, обнаружил себя далеко за бруствером. Лица, повисшие над ним, не выражали ничего, кроме животного азарта. Где-то далеко продолжали скандировать «Раул Рут». Просканировав физическое состояние, он убедился, что фатальных нарушений в организме нет, и заставил себя забыться. На сей раз — надолго.
Тусклый свет просочился сквозь ресницы. Не размыкая век, он задействовал диагностику. Ушибы успешно зажили. Трещина в ребре срослась, от ссадин не осталось следа. Слух уловил посторонний звук: дыхание. Раул открыл глаза. Так и есть. Ивар. Парень в наскоро почищенном гоночном комбинезоне, сидел рядом на стуле, запрокинув голову на спинку, и дремал. За окном висело темное ночное небо. В комнате ничего не изменилось, разве что на столе возле кровати появился новый предмет. Он сфокусировал взгляд: аптечка. Бесспорно — идея Ивара. Хозяину никогда бы не пришло в голову оказывать ему медицинскую помощь.
Раул бесшумно встал и расправил плечи. Тело функционировало нормально. Наклонился к юноше. Тронул за плечо.
Тот подскочил.
— Раул!
— Раула Рута больше нет. Зови меня Глеб.
— Почему?
— Это настоящее мое имя.
— Э, обожди. Ты бредишь, что ли?
— Ивар, — он присел перед юношей на край койки. — Три года я служил и едва не растерял то человеческое, что сумел развить в себе раньше. Ты заставил меня проснуться. Я благодарен тебе. Прости, мы теперь не скоро увидимся. Я помню, что обещал научить тебя брать «Проклятый поворот». Но пока я не могу. Мой мозг работает как совершенный аналитический процессор, недоступный для человека. А человеческие чувства куда сильнее логического вывода. Мозг управляет функциями организма, но что управляет мозгом? Когда я найду ответ, я сломаю в себе робота и стану сыном земли. Я должен идти.
— Куда?
— К горизонту.
Ивар вскочил вслед за Глебом.
— Послушай, Раул! То есть… Глеб. Северянин тебя из-под земли достанет. Знаешь, сколько он проиграл вчера? Это был полный отпад! Он орал не своим голосом и прыгал тут как козел. Он думает, что ты нарочно сошел с дистанции.
— Он прав.
— Ты ж убиться мог!
— С некоторой долей вероятности.
— Ты, зомби недоделанный! Я тебя никуда не отпущу. Ты такой пропадешь!
Негодование Ивара было настолько беззастенчивым и искренним, что Глеб не мог не улыбнуться.
— Скажешь, что меня не видел. Северянин мне больше не хозяин. Я так решил. Пожалуйста, не ходи за мной. Это опасно. Удачи. Ты хороший гонщик.
С этими словами он распахнул окно. Парень глазом моргнуть не успел, а Глеба уже след простыл.
Ивар колесил по улицам весь остаток ночи и все утро. Наконец, потеряв всякую надежду найти товарища, он повернул в сторону трассы. Миновав городскую свалку — пристанище всех местных нищих — голубой мотоцикл вырулил на пригорок. Трасса мертвым уродливым зигзагом раскроила пустырь и вонзилась в редкий перелесок. Северянин никогда не спешил с наведением порядка. Тренировки возобновятся не раньше, чем через неделю. Новый заезд, если он состоится, будет только в следующем месяце. А сейчас — россыпь пустых пластиковых бутылок, жестянок и оберточной бумаги, застывшие глыбы глины, оборванные канаты с жалкими остатками разноцветных флажков.
Ивар медленно проехал вдоль бруствера. Где-то здесь упал разбитый мотоцикл Раула. Следов не видно.
— Глеб! — во всю глотку крикнул Ивар. — Глеб!!
Собственно, на ответ он не рассчитывал. И всем телом вздрогнул, когда за спиной раздалось:
— Зачем ты поехал за мной?
Ивар так и не понял, где прятался товарищ, но встрече был несказанно рад.
— Глеб! Откуда ты взялся? Классно, что я тебя нашел!
Даже в помятом пыльном комбинезоне, юноша казался белым и сверкающим.
Он еще очень молод, — из сгустка путаных образов выплелась мысль. Глеб почувствовал, как накатывается тоска.
— Что ты от меня хочешь, Ивар?
— Давай дернем в бега вместе, а? Куда ты один пойдешь? Что ты знаешь?
Благородный романтик без страха и упрека, — ассоциация прописалась в уме строчкой из какой-то художественной книги.
— У тебя будут крупные неприятности, — с трудом сохраняя непроницаемую маску на лице, ответил Глеб. — Твой контракт у Северянина недавно вступил в силу. Ты имеешь определенные обязательства перед хозяином клуба. Это первое. Второе — за укрывательство индивида ты попадешь под действие статьи уголовного кодекса «кража личного имущества», а также нарушишь закон о запрещении использования продуктов генетических исследований в бытовых условиях.
— Да не верю я, что ты какой-то там робот. Ты мне лапшу вешаешь!
— Ты видел мою рану.
— Подумаешь! Может у тебя с внутренностями что-то наперекосяк. Я в журнале читал, честно! Такое бывает. «Мутация» называется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});