этого. Я с самого начала попала к мурам. В наш городок они заглянули раньше остальных и нашли меня. Представь себе только, двадцатилетняя девушка занимающуюся балетом. Стройная красавица с большой грудью, из-за которой меня хотели отчислить из этого самого балета, попадается в руки этих потных обезьян! Представь… хотя как ты можешь.
— Не очень-то хотелось, если честно, — вставил Тибериус.
— Вот так вы все. Не хочется вам, даже представлять! А я, блядь, три месяца этим наслаждалась! — воскликнула Иштар. Робот, оставшийся в коридоре, заглянул в открытую дверь услышав крик. — Их было больше тридцати, а я такая хрупкая и беспомощная… Они имели меня во все дыры всем своим пионерским отрядом. К концу дня я не могла даже пошевелиться.
— Н-да… — похотливо облизнулся следователь. — Продолжай, очень интересно.
— Ага! — она одарила его взглядом полным презрения. — Вся эта ежечасная свистопляска продолжалась пока я не обрела дар. Да какой! Я не будь дурой проверила его на одном сумасшедшем, которого должна была обслужить. Получилось, он ползал и лизал мне ноги. Но остальным я показала только дар знахаря. Сами по себе двойные дары чрезвычайно редки, но такой набор, как у меня, вообще что-то выходящее за грань. Поняв, что у них появился знахарь они радостно предложили мне стать муром. Без ежедневных изнасилований и вообще с трёхразовым питанием. Я согласилась.
— Погоди, погоди. Я кажется слышал о вашей чудесной деревушки. Кажется её называли…
— Сонгми! Мурам присуще извращённое чувство юмора. «Оранжа» у нас не было, но я им устроила кое-что почище, — радостно сообщила Иштар вспоминая свою бытность в Сонгми.
— Очень интересно, — Тибериус сел поудобнее. — Эй, постовой, ужин номер три прим!
— Это что?
— Праздничный ужин, особо питательный. Мы для себя недавно открыли ваш новый рецепт «оливэ-андер-майнес».
— Это у вас оливье стал праздничным рационом? Пропала платформа, — покачала головой Иштар. — Пусть тогда захватит и водки, чтобы два раза не бегать. Мы обычно этим водку закусываем.
— Тебя же заподозрят в камере, — спохватился Тибериус.
— Скажу, что пытали спиртом. Ты же можешь меня пытать спиртом?
— Запросто, так что там дальше? — с нетерпением сказал следователь.
— Дальше всё было плохо… для них. Первым делом ко мне пришёл главный мур на обследование, а вышел полностью моим рабом. Мне показалось это будет смешным, и я заставила вылизать его у меня всё. Мы не ограничились только ногами. Затем я вставила ему в задницу веник и села на него сверху. Вместо упряжи на нём был тот замечательный красный шарик, удерживаемый кожаными ремнями и с застёжкой на затылке, который они почти ежедневно одевали на меня. Этот жирный боров, полностью голый в наморднике, бодро вылез из избы, где они меня полоскали три месяца кряду. Сверху на нём сидела я и подгоняла его плёткой. Он, весело хрюкая на четырёх опорах проследовал в центр деревни. Посмотреть на такое представление сбежались все. Именно этого мне и надо было. Я слезла с борова и продемонстрировала им свой новый дар. Это ещё учти, что он был тогда совсем в зачаточном состоянии. Все упали на землю, все подчинились моей воле, все с огромным удовольствием жрали землю, по которой я шла. Дальше больше. Мне стали таскать жемчуг, я пока решила их не убивать всех. Так, только нескольких особенно отвратительных. Их я заставила самих сесть на кол и при этом благодарить меня за… в общем за всё.
Оставшиеся в живых поймали мне топтуна живьём. Сколотили клетку и заманили его туда, привязав в ней человека. Связали с большим трудом, намордник ему соорудили из арматуры. Тогда я впервые попробовала взять под контроль заражённого. Получилось, причём даже легче, чем с человеком. И тут у меня созрела одна мысль. Я отпустила топтуна, и он привёл ко мне ещё троих, вместе с ним пришёл и рубер. Все они стали служить мне, муры не обращали на них внимания, а заражённые на муров. Каждый занимался своим делом. Я ходила по окрестностям выслеживая элиту. Три недели искала и наконец нашла. Огромная чёрная пантера ростом чуть пониже пещерного медведя. Замечательный экземпляр, я честно струхнула, когда она перегородила нам дорогу. Ты когда-нибудь видел, как рубер поджимает хвост и уши? А я видела.
— И как? — Тибериус забыл о налитой в рюмку водки, так и слушал Иштар.
— Ожидаемо, стала моей лошадью. В этот же день мы все вместе вернулись в Сонгми.
— Да, да! Как раз с этого места я и слышал. Наш патруль, летевший за грузом, приземлился в деревне, но не нашёл ни одного живого мура. Все они были или разорваны или посажены на кол и уже потом обглоданные заражёнными. Тем не менее груз ожидал нас в сохранности. Что произошло?
— Я заставила их драться голыми руками с элитой и её свитой, в которую тут же превратились рубер и топтуны.
— Но…
— Да. Конец их был ожидаем и понятен, но во мне кипела ненависть и злоба к ним. Короче зверушки сожрали всех, после чего мы ушли. На моей совести ещё несколько подобных населённых пунктов целиком. Я заходила к ним и с ходу лепила историю о том, как мы выехали на трясучку и наш отряд потерпел крушение, — Иштар расхохоталась от выпитой водки и воспоминаний. — Дальше я заходила внутрь поселения, а ночью впускала своих подопечных. Я убивала всех без разбору. Девочек, мальчиков, всех. Муров, стронгов, просто спокойные стабы. Не помню, когда я успокоилась и решила осесть на время. Распустила стаю и осталась в Горках. Надоело скитаться за год. Дары я свои раскачала хорошо, единственное, что не пробовала белую. Но тут вы!
— Да, в тот раз улов был неплохой. А ты выяснила, что на нас твои чары не распространяются.
— Но вы же помогли мне, белую жемчужину дали, я стала теперь даже сильнее Галатеи.
— Возможно. Кстати, один фактик, тебе он будет интересен. После того как корабль с Лесником и его подельниками упал, первым кто из него выпорхнул, когда вскрыли обшивку, был попугай. И орал он следующее: «Слава Галатее!». Попугаи водились только у неё на стабе.
— Неужели… так это та самая команда, что приговорила моя подругу? — Иштар сжала губы.
— Получается так.
— Я их расспрошу ещё.
— Только осторожнее. Знаешь, что они откололи опять?