— А я его. — Харпер снова сменил тему. — Мы очень гордимся коллекцией ушебти. У нас есть экспонаты из могилы каждого фараона со времен Древнего царства и до дней Птолемея. Позвольте показать их.
Ройан последовала за ним к огромной витрине, занимающей целую стену. Все полки в ней были уставлены статуэтками, которые помещали в могилы фараонов, чтобы они служили покойным правителям в загробном мире.
Николас открыл стеклянную дверцу ключом и вынул самые интересные экспонаты.
— Это ушебти Майя, который служил трем фараонам — Тутанхамону, Эйе и Хоремхебу. Эта статуя из могилы Эйе, который умер в 1343 году до нашей эры.
Он протянул статуэтку Ройан, и та прочитала древнюю надпись так же легко, как заголовки утренней газеты.
— «Я Майя, казначей двух царств. Я отвечаю за божественного фараона Эйе. Да живет он вечно!»
Она заговорила по-арабски, чтобы проверить собеседника, и тот бегло и правильно ответил на том же языке.
— Кажется, Персиваль Диксон сказал мне правду. Наверное, вы были необычной студенткой.
Теперь их объединяли общий интерес и возможность говорить на английском и арабском. В результате изначальный антагонизм между ними несколько сгладился. Николас и Ройан медленно шли по залу, останавливаясь перед каждой витриной, осматривали все интересные экспонаты.
Казалось, они перенеслись назад во времени на тысячи лет. Что часы и дни по сравнению с такой древностью? Поэтому голос миссис Стрит, прервавший увлекательную экскурсию, вырвал обоих как бы из сладкого сна.
— Я ухожу, сэр Николас. Можно доверить вам запереть дверь и включить сигнализацию? Охрана уже заступила на пост.
— Который час? — Николас ответил на собственный вопрос, бросив взгляд на стальной «Ролекс сабмаринер». — Ого, пять сорок! Куда же пропал весь день? — Он театрально вздохнул. — Идите скорее, миссис Стрит. Извините, что задержали вас.
— Не забудьте включить сигнализацию, — еще раз напомнила секретарша, а потом повернулась к Ройан: — Он становится таким рассеянным, когда оседлает любимого конька.
Она явно относилась к своему начальнику, как тетушка к непоседливому племяннику.
— Вы дали довольно ценных указаний. Ступайте, — ухмыльнулся Николас и обратился к гостье: — Не могу отпустить вас, не показав кое-что, добытое не без помощи Дурайда. Можете задержаться на пару минут?
Ройан кивнула, и он сделал движение, желая взять ее за руку, но затем поспешно отступил. В арабском мире оскорблением считалось даже случайное прикосновение к женщине. Ройан оценила вежливость по достоинству и прониклась к хозяину «Куэнтон-Парка» еще более теплыми чувствами.
Он провел ее через музейные залы к двери с надписью «Служебное помещение. Вход только для сотрудников», потом по длинному коридору к двери в самом конце.
— Святая святых. — Баронет пропустил Ройан вперед. — Простите за беспорядок. Мне надо наконец прибраться здесь. Моя жена обычно…
Он неожиданно умолк и бросил взгляд на семейную фотографию в серебряной рамке на столе. Николас сидел под развесистым дубом на коврике для пикника рядом с красивой черноволосой женщиной. Возле пристроились две девочки, сильно напоминающие мать. Младшая сидела на коленях у Николаса, а старшая стояла рядом, держа под уздцы шетландского пони. Ройан бросила взгляд на спутника и прочла в его глазах бесконечное горе.
Чтобы не смущать его, она принялась осматривать другую часть комнаты, которая явно служила и кабинетом, и мастерской. Просторная и удобная, типичная комната мужчины, она воплощала его противоречивый характер — ученого и человека действия. Среди груд книг и музейных экспонатов лежали спиннинги, тростниковые удочки «харди» для ловли лосося. На крюках висели разгрузочный жилет, брезентовый чехол для ружья и кожаный патронташ с вышитыми инициалами «Н. К.-Х.».
Некоторые из картин на стенах оказались знакомы. Это были подлинные акварели художников, сопровождавших наполеоновскую армию по пути в Египет. На них можно было увидеть, как выглядели памятники древности до современных раскопок и реставрации.
Николас подошел к камину, подбросил бревнышко в гаснущие угли и хорошенько поворошил их. Когда огонь весело разгорелся, он подвел Ройан к занавеси, закрывающей половину стены от потолка до пола. Потянув за шнур с видом фокусника, баронет отдернул занавесь и с удовлетворением воскликнул:
— И что вы об этом скажете?
Ройан принялась изучать барельеф на стене. Тот был искусно вырезан, образы передавались необычайно четко, но археолог никак не выразила своих чувств.
— Шестой царь амореев, Хаммурапи, около 1780 года до нашей эры, — проговорила она, притворяясь, что изучает искусно высеченные черты древнего правителя. — Да, скорее всего из развалин его дворца на юго-западе от зиккурата в Ашуре. Вероятно, таких фризов было два. Каждый из них стоит около пяти миллионов долларов США. Мое предположение — их похитили у «святого правителя» современной Месопотамии, Саддама Хусейна, два бессовестных мошенника. Говорят, один из фризов находится в коллекции некоего мистера Питера Уолша из Техаса.
Николас некоторое время смотрел на Ройан в изумлении, а потом расхохотался.
— Черт подери! Я взял с Дурайда слово молчать об этой проделке.
Ройан в первый раз услышала его смех. Звук оказался довольно приятным, душевным и чистосердечным.
— Вы не ошиблись насчет обладателя второго фриза, — все еще смеясь, проговорил он. — Но ему он обошелся в шесть миллионов, а не в пять.
— Дурайд рассказал мне и о вашем визите в Чад и южную Ливию, — сказала Ройан.
Баронет покачал головой в притворном раскаянии.
— Кажется, у меня нет от вас секретов.
Николас подошел к высокому шкафу у противоположной стены. Это был превосходный образец инкрустированной мебели, должно быть, относящейся к Франции семнадцатого столетия. Открыв двойные дверцы, коллекционер проговорил:
— Вот что мы с Дурайдом привезли из Ливии без разрешения полковника Муамара Каддафи.
Николас извлек на свет маленькую бронзовую статуэтку и протянул гостье. Это была фигурка матери, кормящей ребенка, покрытая слоем зеленой патины.
— Ганнибал, сын Гамилькара Барки, — пояснил коллекционер. — Примерно 203 год до нашей эры. Их обнаружил отряд туарегов в одном из старых лагерей на реке Баградас в Северной Африке. Должно быть, Ганнибал успел спрятать сокровище до сокрушительного поражения, нанесенного римским военачальником Сципионом. В кладе их было около двух сотен, и у меня осталось почти пятьдесят.
— Значит, остальные вы продали? — спросила Ройан, любуясь статуэткой. В ее голосе прозвучало неодобрение. — Как вы могли расстаться с такой красотой?