Так что, вы можете понять, как на самом деле трудно не думать о человеке, ведь все вокруг меня настойчиво требуют его, особенно, когда мое тело переполнено адреналином из-за грядущего боя.
Это очень знакомое чувство, фактически, кипит во мне, как только я села посреди зрителей в Подземелье в Атланте, ожидая, когда Ремингтон взойдет на ринг. У меня такое чувство, будто это я соревнуюсь, и мое тело совершенно готово. Внутри меня проносится горячая кровь, мой организм переполнен гормонами, и разум кажется таким ясным, как очищенный кристалл. Мои ноги неподвижны, и такие же руки, но это просто обман. Подготовительная тишина. Когда внешне все спокойные, а внутри пылает огонь. Это та минута, когда все затихает и собирается внутри так, что когда придет время взорваться, это будет с усиленной точностью, так что ваша энергия высвобождается в отлично спланированном взрыве.
Даже сейчас, я помню мою идеальную позицию на корточках на стартовой линии, то, как все мои чувства, казалось, заострены на звук стартового выстрела, где всё — и я имею в виду всё — пробуждается от этого звука, и в доли секунды твоя стойка превращается в очень быстрый бег.
Сейчас, кажется, все, чего я жду — это услышать, как объявляют его имя, и когда наконец я слышу:
— РЕМИНГТОН ТЕЙТ, РАААААЗРЫВНОЙ! — новые ощущения охватывают меня, и мне некуда бежать, и нет спасения от того, что творится с моим телом, осталась только невероятно сильная жажда, питающаяся теми самыми гормонами, что производит мое тело, и которых я не в силах остановить.
Я встаю со своего места, как и все остальные зрители, и это все, что могу сделать, видя, как он идет на ринг только ему известной манерой. Мгновенно толпа обалдевает от него, и я также схожу с ума. Вот он, делающий самоуверенный поворот — это живая женская, дышащая фантазия. Торчащие черные волосы, загорелая грудь, улыбка с ямочками, убийственная улыбка — это все в арсенале Ремингтона Тейта. Он — само совершенство, и меня охватывает новый всплеск гормонов, когда я делаю так, как вся толпа и стаю его зрителем. Он так откровенен в этих низких шортах для бокса и так поразительно сексуален, что становится центром моего внимания.
Центром. Моего. Мира.
С тех пор, как я перестала соревноваться, я набрала лишних килограмм, и сейчас их больше на целых восемнадцать процентов. Я круглее, чем когда-либо была, с небольшим прибавлением к моему заду, и с хорошим дополнением к моей груди. Но я еще никогда так не чувствовала свое тело, все его внутренние и внешние части, как, когда общаюсь с этим мужчиной. Я просто даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь к этому привыкнуть, остановить такое его влияние на меня, сказать самой себе: «Да, этот мужчина выводит мое тело из-под контроля».
— И сейчас, известный и знаменитый Оуэн Уилкс, «Ирландская Саранча»!
В то время как его вздорный красноволосый противник идет на ринг, голубые глаза Ремингтона проносятся над толпой, пока не замечают меня. Наши взгляды встретились, и у меня перехватило дыхание. У него появились ямочки, формируя идеальную улыбку, которая захватывает меня, возбуждая все мои нервные окончания.
Когда прозвучал гонг, я все еще улыбалась, как идиотка, и хоть я и не хотела этого, но все же я задержала дыхание во время просмотра. Ремингтон выглядел почти как скучавший ротвейлер, в то время как его противник, «Саранча», кажется, прыгал вокруг него по рингу, как дитя кенгуру.
Он быстро его нокаутировал, и из-за того, что он выигрывает, он борется с новыми соперниками, одним за другим. Пит сказал мне, что только последние восемь финалистов в каждом городе будут соревноваться в следующем назначенном месте, и это все будет идти к большому поединку в конце тура, в Нью-Йорке, где только лучшие двое мужчин будут участвовать в долгом 16-раундовом бою, вместо горстки 3-раундовых боев.
Сейчас Ремингтон сражается с мужчиной, больше похожим на борца, чем на боксера. Его брюшные мышцы отвислые и огромные, и он почти в два раза шире Тейта. Меня охватило ужасное чувство, и я вскочила на ноги с тихим «нет!» на мгновение, когда мужчина, которого называют «Мясник» наносит удар в грудную клетку Реми. Это был очень сильный удар, и я услышала, как у Реми вырвался вздох.
Даже когда он легко восстанавливается, меня все равно охватывает страх, и мое сердце не перестает колотиться в груди. Закусив губу, я наблюдаю, как он наносит Мяснику несколько совершенных ударов. Он так плавно движется, каждая часть его тела гибкая и сильная, он просто завораживает меня своими движениями, и поэтому я иногда даже забываю, что он борется против кого-то.
Я люблю наблюдать за этими сильными ногами с толстыми мышцами, как они балансируют и движутся мощно и ловко. Я люблю каждый изгиб его квадрицепсов, плеч, бицепсов, его татуировку, окружающую руки как виноградная лоза, при этом только подчеркивая превосходство сформирования его плеч и бицепсов.
— Буу! Буу-уууу! — начинает кричать толпа после того, как Реми получает еще один удар в верхнюю часть торса. Я вздрагиваю, когда Мясник, не останавливаясь, наносит прямой удар по губам Реми. Он откинул голову, и я увидела, как брызнула кровь у его ног, и услышала, как я опять сама себе мягко сказала: «нет». Он снова выпрямляется, и встает в свою позицию, облизывая кровь с поврежденной губы. Но я не понимаю, почему он не ставит блок.
Похоже, он не защищается, и даже Тренер и Райли в замешательстве нахмурились, наблюдая за боем в углу ринга, Ремингтон всегда отлично наносит удары, но странно давая доступ Мяснику к верхней части его груди. Я поражена и обеспокоена, чем это закончится, но все, что я знаю — это то, что я чувствую каждый удар, наносящий ему этим ужасным человеком, как будто внутри меня проводят ножом.
Когда Мясник наносит в его сторону еще один удар, и Реми падает на одно колено, мне захотелось умереть.
— Нет! — Из меня вырвался крик.
И когда женщина рядом со мной услышала меня, она приставила руки ко рту и закричала,
— Поднимайся, Реми! ВСТАВАЙ! Выбей из него дерьмо!
Я с облегчением вздохнула, когда он поднялся и вытер кровь с губ, но его глаза метнулись в мою сторону и он получил еще один удар кулаком, от чего отскакивает на канаты ринга.
У меня не выдерживают нервы, и мне приходится наклонить голову, чтобы не смотреть хотя бы минуту. В моем горле, в буквальном смысле, стоит огненный комок, и я даже не могу сглотнуть. Когда я смотрю, как он получает удары, то начинаю чувствовать себя так же беспомощно, как когда сломала колено, и я не могу с этим ничего поделать. Это бездействие — просто не мое. Меня пожирает безумное желание либо подняться туда и тоже драться с этим чёртовым толстяком, либо просто сбежать отсюда. Драться или смыться. Но вместо этого, я просто сижу здесь, и это ужасно.