Читать интересную книгу Возвращение снежной королевы - Наталья Александрова

– Сволочь! – Павел оглядел рукав и пнул парня носком ботинка.

Тот не шелохнулся.

– Паша, – испуганно забормотал Генка, – да ты же его, кажется, убил…

– Кой черт? – раздраженно ответил Павел. – Если бы я одним ударом мог убить, я бы в цирке деньги заколачивал!

Он наклонился над парнем и приподнял его голову. Затылок был размозжен о некстати торчавший кусок железной трубы.

– Ох ты мать твою! – озадаченно пробормотал Генка. – Как же это вышло-то?

Павел молчал, что-то напряженно соображая.

– Что же теперь делать-то, а, Паша? – заныл Генка. – Ведь он без оружия был и вообще… А ты его…

– Заткнись! – прервал его Павел. – Заткнись и не суетись! И помолчи, если ничего умного сказать не можешь…

Генка испуганно притих. Павел деловито обшарил карманы покойника, но нашел лишь пачку сигарет и зажигалку – дорогую, серебряную, с гравировкой: «Анатолию в день рождения от Алены».

– Документов и правда нету, – протянул Павел, – это и к лучшему. Возьми. – Он протянул зажигалку Генке. – Выбросишь по дороге в канаву. Увозить его отсюда надо за город куда-нибудь.

Он наклонился к покойнику, и в это время налетела на них та самая девица в блестящем платье, что ссорилась со своим дружком у ресторана.

– Что вы делаете? Отпустите его, сволочи!

Генка отступил перед напором девицы, она наклонилась над тем, что было недавно ее парнем, и ахнула от ужаса.

– Толик! Да он же мертвый!

– Отойди от него! – приказал Павел и дернул девицу за руку.

– Убийца! – истерически завизжала она и набросилась на него с кулаками.

Он пытался схватить ее за руки, но она словно осатанела – кусалась и процарапала ему щеку до крови. Он с трудом оторвал ее от себя и отбросил к Генке. Генка осторожно держал ее сзади за плечи, но он был не боец, девица извернулась и пнула его коленкой в пах, отчего он скорчился и выпустил ее из рук. Она не переставая визжала и осыпала их ругательствами, и Павел достал из кобуры табельное оружие.

– Заткнись! – сурово сказал он. – Не то коленку прострелю, на всю жизнь хромой останешься!

Она перестала визжать и оглянулась на двери ресторана. Павел понял ее взгляд и шагнул ближе.

– Помогите! – заорала девица. – Спасите! Убивают!

И тогда Павел аккуратно ударил ее пистолетом в висок.

Генка взвизгнул тоненько, как поросенок.

– Грузи! – глухо сказал Павел, открывая дверцу машины.

Генка молча подчинился, потому что Павел был страшен – каменное лицо, а глаза такие, что Генка первый отвел свой взгляд.

Они погрузили два тела на заднее сиденье и поехали за город. На окраине, на пустыре, Павел нашел приткнувшийся старый «Запорожец». Его бросили за ненадобностью, даже колеса не сняли.

– Несем их туда! – скомандовал Павел, и Генка молча подчинился.

Когда перекладывали тела, послышался стон девушки. Генка дернулся и отбежал от машины, но тут же вернулся, потому что Павел рыкнул на него злобно.

Они на руках подкатили машину к обрыву. Павел деловито облил «Запорожец» бензином и чиркнул спичкой. Отблески зарева провожали их еще долго.

Все это Татьяна поняла не сразу, собрала по крупинкам из отрывочного разговора. Говорил в основном Генка – быстро, захлебываясь и глотая слова. Отчего-то Павел его не останавливал – видно, решил дать выговориться. Она стояла, боясь шелохнуться. Босые ноги заледенели, все тело было как каменное, но воображение работало на полную катушку. Она воочию видела перед собой горящую машину с мертвыми телами и представляла себе страшное лицо мужа.

После всего, что случилось, они приехали домой к Комовым, потому что Генка совсем расклеился и Павел боялся оставить его одного. Генка много выпил, вначале приободрился, голос его звучал тверже, теперь же он снова раскис.

– Зачем ты это сделал, Паша? – причитал он. – Для чего?

– Так надо было, – отвечал Павел. – И запомни: не я это сделал, а мы. Мы с тобой – понятно?

– Ну, я понимаю, так вышло, что парень сам убился, – ныл Генка. – Но ведь это же несчастный случай был, ты же не хотел его убивать… Я свидетель…

– Ты свидетель? – Павел издевательски рассмеялся. – Да кто тебе поверит? Ну отмазали бы, конечно, сажать бы никто не стал за это дерьмо. Да только выбросили бы меня на все четыре стороны с волчьим билетом. Куда идти? Я, Гена, делать ничего не умею, кроме как служить. Так что место мое здесь. Атак если и оставили бы меня в милиции, то запись-то в личном деле на всю жизнь. И сидел бы я до пенсии на патрульной машине с таким, как ты, уродом в напарниках.

– Но девушка… Она-то при чем?

– Она сама виновата – навязалась на нашу голову. Не скандалила бы, вела себя тихо – так, может, и хахаль ее жив был бы. Всю рожу мне расцарапала, сучка.

– Она ведь жива была еще, стонала, а ты ее – в горящую машину… – всхлипнул Генка.

– Значит – судьба такая, – равнодушно ответил Павел, – да ладно, одной шалавой на свете меньше будет. И ты мне это прекрати! – внезапно озверел он. – Ты запомни, что мы с тобой теперь на всю жизнь одной веревочкой повязаны, так что лучше забудь про эту ночку. Не было ее – и точка!

– Как тут забудешь, – уныло сказал Генка.

– А ты уж постарайся, Гена, очень тебя прошу… – странным голосом сказал Павел.

Татьяна не видела его лица, но похолодела от страха. Очевидно, до Генки тоже кое-что дошло, потому что он забормотал что-то жалкое, заплакал, и Павел снова стал вливать в него спиртное.

Она поняла, что если немедленно не уйдет от этой страшной двери, то свалится без сознания прямо тут, у порога. Ноги не держали и отказывались повиноваться, Татьяна опустилась на четвереньки и поползла через коридор в комнату.

Наутро она проспала, и Павел ушел на работу один. В кухне было все убрано, даже посуда вымыта. Генки не было и в помине. От тяжелой ночи Татьяна как-то отупела, иногда ей казалось, что просто приснился страшный сон, а наяву ничего не происходило.

Павел явился пораньше, обнял ее при встрече и даже пытался поцеловать. Она не сумела совладать с собой и вздрогнула, отстранившись, заметив расцарапанную щеку. Он поглядел прямо в душу пронзительными глазами, она испугалась до колик в животе, но выдержала его взгляд.

– Что это у тебя на щеке? – пролепетала она, понимая, что никакая сила не заставит ее коснуться его лица.

– Да побрился неудачно, – спокойно ответил муж.

А через два дня город всколыхнула страшная весть – пропала дочка заместителя председателя горисполкома Сергея Михайловича Лугового. Ее видели в ресторане «Витязь» – там большая компания устроила вечеринку, а потом Алена Луговая исчезла вместе со своим приятелем Анатолием. Друзья знали, что парочка ссорилась, и посчитали, что молодые люди уединились для выяснения отношений.

Собственно, что девушка пропала, знали только ее родители, но и они не очень беспокоились сначала. Город ужаснулся, когда на окраине под обрывом нашли «Запорожец», а в нем – два обгоревших до неузнаваемости тела.

Эксперты, понукаемые рассвирепевшим от горя отцом, работали тщательно и вскоре обнаружили в машине серебряную зажигалку, на которой с трудом прочитали гравировку «Анатолию в день рождения от Алены». Жена Лугового тут же слегла с сердечным приступом.

История стала достоянием гласности, потому что какой-то ушлый журналист раскопал все и успел тиснуть статью в крошечной газетенке, прежде чем власти города опомнились и наложили запрет на любые публикации.

Прочитав статью, Татьяна почувствовала, что у нее темнеет в глазах, и свалилась на диван. Теперь, когда история, рассказанная ночью, обрела конкретные даты и имена, она поняла, что все это было правдой, ее муж убил двух ни в чем не повинных людей. И этими самыми руками, которыми он нанес смертельные удары тем двоим, он прикасался к ней и будет прикасаться! Они спят в одной постели, живут в одной квартире, она не может шарахаться от него все время. Рано или поздно он все поймет, поймет, что она знает.

Ее била крупная дрожь, зубы стучали, она сползла с дивана и стала выть и конвульсивно биться головой о стену. Слышимость в их старом доме была отличная, так что через некоторое время соседи вызвали «скорую». Павел примчался и помог ей собраться в больницу. Когда ей стало легче, волновала только одна мысль – успел ли он заметить газету, что валялась рядом, или кто-то ее выбросил?

– А что было потом? – отважилась Лера нарушить молчание.

– Потом… – протянула Татьяна, – я долго лежала в больнице – нервный срыв, потом выписалась. Убийц тех двоих так и не нашли. Но муж все время смотрел на меня такими глазами, я догадалась, что он видел ту газету и понял, что я все слышала тогда, ночью. Он пошел на повышение, а Гена Ревеньков потихоньку спился, его уволили, и зимой он умер под забором. Говорили, пьяный был, замерз по дороге, только я не верю, потому что Павел в тот вечер такой страшный был. Это он Генку угомонил, потому что тот заговариваться начал, болтал в пьяном виде по разным забегаловкам. И я тогда бояться начала еще сильнее, потому что только я про ту историю знала. От страха нервы совсем стали ни к черту, а как узнала, что Павел меня в больницу оформляет, так и бухнула ему как-то в бреду – что, мол, все знаю, но молчать буду, потому что жить хочу. А он и говорит – что это тебе привиделось, не волнуйся ни о чем, лечись, все будет хорошо, обещаю…