«Человек ли я?
Парадокс заключается в том, что давным-давно, в прошлой, беззаботной жизни, когда я только превращался в комби и каждые два месяца ложился под нож хирурга, вставляя в себя всё новые и новые протезы, я об этом не задумывался. Я становился сильнее и быстрее, лучше видел, лучше слышал и мог издалека проверить коктейль на составляющие. Я был молод. Я привык жить в цивилизованном мире, и его гибель стала для меня шоком. Не потому, что исчезло всё, что было мне дорого, и погибло множество друзей. Не только поэтому. Ужас пришёл, когда я осознал, как сильно комби зависимы от инструментов и вещей, как много нужно нам, по сравнению с обычными людьми, и насколько новый мир к нам жесток… Я видел умерших комби – они не сумели найти радиотаблу. Я видел взорвавшихся и сгоревших изнутри комби – пули разносили их микрогеры. Я видел оглохших и ослепших – навсегда, – потому что вовремя не нашлось нужных запчастей и цепи распались, а мой друг стал инвалидом из-за того, что у комбимастера не отыскалось нужной отвёртки.
Отвёртки, твою мать! Отвёртки!
Мастер не сумел влезть во внутренний киберпротез, и ногу Вига безвозвратно заклинило. А я смотрел на происходящее своими сверхмощными глазами и молился. Благодарил Бога за то, что преодолел Время Света без ранений; что не поленился когда-то и прошёл курс комбимастера; что всегда хранил дома два ремкомплекта и запас радиотабл. Я молился… Потому что я был тем комбимастером и не смог ничего сделать. Потому что Виг теперь побирается в Биеве и ненавидит меня.
Потому что…
Я молился.
А потом вдруг спросил себя: зачем Богу меня слушать? Ведь я для него не более чем машина. Он дал мне глаза – я поменял их на новые. Он дал мне уши – их постигла та же участь. А ещё руки, ноги, часть мозга…
Я больше не образ Его и не подобие. Я – кукла, которой нужен не священник, а механик.
Мне стало страшно. Но я всё равно молился…
И молюсь до сих пор. Я не знаю, слышит ли Он меня или оставил, но это не важно, потому что я не оставлю Его. Буду идти за Ним, ползти, стоять поблизости… Пусть отвергнутый – всё равно.
Потому что только благодаря Богу я пока остаюсь человеком…»
(Комментарии к вложениям Гарика Визиря)
– Откуда они здесь?
– Не знаю!
– Какой же ты на хрен комби?!
– А-а…
– Найди другого!
– Идиот!
– Кретин!
– А-а…
– Заткни её!
– Ей страшно!
– Чтоб тебя на атомы разложило… – Визирь на мгновение высунулся из-за укрытия, которым служил большой камень, выстрелил и спрятался, прислушиваясь к ответному цоканью пуль.
– Убил его?
– Надеюсь.
– Соборник?
– А-а… – Теперь девчонка не визжала, как в самом начале перестрелки, а тихонько скулила, отчаянно напоминая перепуганного щенка. Она прислонилась к камню спиной, закрыла руками уши, растопырила локти и подвывала, заставляя Гарика морщиться и ругаться. – А-а…
– Откуда здесь соборники? – почти выкрикнул Тредер.
– Спроси у них.
– А-а…
– Пожалуйста, пусть она замолчит.
– Ей страшно. – Седой вздохнул и провел рукой по волосам воспитанницы. – Извини.
– Проклятье.
Визирь был зол. Но одновременно испытывал стыд за то, что облажался. И прав Тредер – какой он к чёртовой матери комби, раз умудрился вляпаться в примитивную засаду? Заболтался, отвлёкся – старый Хаким оказался превосходным собеседником, – вот и прозевал движущийся навстречу «Выпекатель» адептов Собора Вселенского Огня. К счастью – и в этом Гарик окончательно убедился только что, – «Выпекатель» им встретился самодельный, в противном случае они бы уже жарились в походном Зиккурате Очищения под заунывное бормотание чокнутых фанатиков.
– Это самопалы, – негромко произнёс Визирь, набивая в рожок патроны.
– Кто? – не понял Тредер.
– Спятившие местные, – объяснил комби. – Прониклись идеями Собора, слепили на коленке очищающую машину и отправились в Рейд Огня. По велению души, так сказать.
– Чего только не узнаешь, отправившись в путешествие. – Седой коротко ругнулся. – Зандр велик, в нём есть место разным психам.
– У вас таких нет?
– Не слышал.
– Зандр велик.
– Это верно.
– А-а…
Разведчик вложил последний патрон, вернул рожок на место, передёрнул затвор и продолжил:
– Огнемёт в их «Выпекателе» слабее, чем у настоящих соборников, но багги они подбили, и нас выкурят.
Мужчины, не сговариваясь, посмотрели на машину. Левое переднее колесо догорает шагах в десяти к северу, у камня, правое – вообще неизвестно где. Плюс пулевые отверстия в силовом отсеке. Плюс отлетевший руль. И все эти плюсы дают один большой жирный минус: даже если стычка закончится удачно, дальше они будут вынуждены идти пешком. Но это ерунда по сравнению с тем, что с ними сотворят победившие соборники.
– Что будем делать? – негромко осведомился Хаким.
И Надира, словно пожелав услышать ответ, принялась скулить тише.
– У них не только огнемёт слабый, – спокойно ответил комби, поглаживая автомат. – Они сами не вояки – просто спятившие фермеры. Ноль тактики, минимальный опыт.
Убивать их – всё равно что отстреливать кроликов, убивать их противно, однако выхода другого не было: они стали соборниками, а с соборниками договориться невозможно.
– Их много.
– А мы до сих пор живы.
– И что это значит? – Тредер поднял брови.
– Это значит, что они не умеют пользоваться преимуществом, – усмехнулся разведчик. – Сидят и не знают, что делать.
«Выпекатель» тоже потерял ход: Гарик снёс ему ведущее колесо из реактивного гранатомёта, и теперь тяжеленная машина могла лишь крутиться на месте и безуспешно поливать укрывшихся за камнем путешественников из огнемёта и пулемёта. Один раз соборники попытались атаковать в лоб, но мужчины отбились: Тредер оказался таким же опытным и хладнокровным стрелком, как Визирь, и превосходно управлялся со штурмовой винтовкой.
– Сиди тут и не давай этим кретинам уснуть, – велел Гарик, поднимаясь на ноги. – Я обойду их справа, вдоль скалы, и ударю в спину.
– Рискованно.
– Ты платишь мне за то, чтобы я провёл тебя к Безнадёге. А сидя тут, мы до неё не доберёмся.
– Хорошо, что ты это понимаешь. – Хаким передёрнул затвор. – Не облажайся.
– Это всё твоё напутствие?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});