А то, как она обменялась поклонами с Еленой Митрофановной? Вот отчего я продолжаю думать о том, что являюсь участником какой-то игры, хотя и не понимаю, какой.
Поклонившись Тульевой, я предложил ей руку, и мы направились в центр зала. Мария недолго горевала по поводу моего предательства, тут же утешившись тем, что пригласила какого-то нескладного дворянина. Ну что сказать, хороший ход. Он и сам не решит, что сразил великую княжну своим неотразимым видом, и другие не станут делать никаких далеко идущих предположений.
— Удивлены? — идя со мной об руку, поинтересовалась Тульева.
— Признаться, да.
— Отчего же? Сомневаетесь в том, что можете заинтересовать взрослую женщину?
— О-о нет, в этом я ничуть не сомневаюсь. Более того, точно знаю, что интересую зрелых дам, и вовсе не из-за возобладания у них материнских чувств. Просто я видел, как в мою сторону посматривали молодые прелестницы, и Мария Ивановна взялась защитить меня от их посягательств, хотя и не преуспела в этом. И мне вот интересно, как могло случиться, что вы оказались рядом так вовремя, чтобы опередить даже её?
Загремела музыка, и мы пришли в движение. Ригодон довольно задорный танец, но он всё же парный, а потому было бы желание поговорить. Правда, приходилось время от времени прерываться, порой ожидая ответа, пока очередное па не сводило нас вместе. Но беседа всё же складывалась.
— Не только вы умеете играть в игры с распорядителем… — произнесла она, и мы разошлись в танце. — Подход к Косину и у меня имеется, чтобы организовать всё вовремя… — вновь бросила она, и мы опять отдалились.
— Уверены, что нам есть смысл оставаться в зале? Может, прогуляемся в саду? — произнёс уже я, когда мы опять сошлись.
Вообще при таком бодром танце особо не поговоришь, к тому же нужно соблюдать приличия и постараться не быть услышанными другими. Не сказать, что разговаривали только мы, и я не особо разбирал суть бесед других пар, поэтому присутствовала надежда, что не поймут и нас. Впрочем, мне оно как-то параллельно, как и вдове особо париться не приходится.
— Как выйдете за ворота, поверните направо, я буду ждать вас в карете, — когда я сопровождал Тульеву к поджидающему её майору, произнесла она.
— Я не заставлю себя долго ждать, — заверил её я.
Сдав свою партнёршу с рук на руки, вернулся к Марии, которая смотрела на меня с плохо прикрытой иронией. И мне это нравилось всё меньше и меньше. Что же такого знает она, чего не знаю я.
— Это и есть ваше средство от охотниц на вашу руку и сердце? — поинтересовалась она.
— Не сказал бы, что я имел в виду именно Елену Митрофановну, н-но-о… — Я слегка развёл руками.
— Забавно, — произнесла Долгорукова.
— Может, всё же объясните, что происходит? — спросил я.
— Ничего не происходит, — пожала она плечиками, подозвала лакея и на этот раз взяла бокал шампанского.
— Я собираюсь оставить вас на компаньонов и убыть с бала. Уверены, что не хотите ничего сказать, Мария Ивановна?
— Вы знаете, с кем так мило ворковали?
— Тульева Елена Митрофановна.
— Вдова боярина Тульева, — кивая, уточнила она.
Ага. Вот отчего на меня все косятся, а у меня появилось чувство, что я лицедействую перед зрителями. Родовитая знать это совсем не одно и то же, что и простые дворяне, пусть богатые и из древних родов. Белая кость, так сказать, среди голубых кровей. М-да. Звучит как-то…
— Боярыни устроены как-то иначе? — спросил я на грани приличий.
— О-о не-ет, наша сестра скроена одинаково. Искренне за вас рада, Пётр Анисимович, и желаю вам удачи, — как мне показалось, с толикой раздражения ответила она.
Вообще-то, нормальная реакция девицы, обществу которой предпочли свидание с другой, да ещё и старухой. Но было ещё что-то. Точно было. Неужели я по-прежнему не всё ещё понимаю?
— Сдаётся мне, что вы что-то недоговариваете, — не спрашивая, а утверждая, произнёс я.
— Пётр, ты мой друг и ты не можешь вот так бросить меня на растерзание этим… — перейдя на «ты», не договорила она и легонько кивнула вбок.
— Я вам не друг, Мария Ивановна, но видит бог, я вступил бы в драку с любым, кто стал бы угрожать вашей жизни. Только тут вам ничего не угрожает.
— Вот так, значит?
— Значит, так.
— Ладно. Можешь идти. Очень надеюсь, что ты не пожалеешь о том, что бросил меня в лихую годину.
— Бросьте, Мария Ивановна, никому из присутствующих здесь не нужна ваша жизнь, только лишь рука и сердце. Но что-то мне подсказывает, что с этим вы с лёгкостью управитесь и без меня…
Сбегая с крыльца, я надел мурмолку и пошёл по подъездной дорожке в сторону ворот. По обочинам имелись невысокие чугунные столбики или всё же держатели с факелами. Те практически не давали света, но в достаточной мере обозначали створ, по которому надлежало двигаться каретам.
Нет, я вовсе не расслабился и не потерял бдительность. Но в то, что это засада, не то что поверить, а даже допустить подобное попросту невозможно. Уж больно сложная многоходовочка, даже если моему недоброжелателю известно о моей слабости в отношении зрелых дам. Слишком ненадёжно. Красивых женщин бальзаковского возраста на балу хватало, так что угадать, что меня заинтересует именно Тульева, невозможно. Да и не делала она ничего, чтобы меня привлечь, во всяком случае, до того, как я сам на неё не клюнул.
Выйдя за распахнутые ворота, охраняемые двумя боевыми холопами, я свернул вправо и двинулся вдоль кованой ограды. Дорогое удовольствие, так как металла в России производят всё ещё не так много, как хотелось бы.
Вообще у меня как-то мелькнула было мысль, что одарённые могли бы использовать Силу в доменных печах. Но потом я понял, что это попросту нереально, так как потребует слишком больших затрат Силы. Я даже не берусь предположить, о каких объёмах идет речь.
Забор закончился, улица слегка повернула вправо, и я увидел тёмный силуэт кареты. Луна уже практически сошла на нет, свет от звёзд сущие слёзы, а потому ничего толком и не разобрать. Всё же неплохо бы развить дар хоть до третьего ранга, когда становится доступным «Кошачье зрение». Для его активации требуется минимум три люма, а потому раньше на него банально не хватает разового лимита.
Рядом с каретой