«Русский Нестор» – выдающийся, но уже престарелый фельдмаршал Петр Александрович Румянцев отказался прибыть в Санкт-Петербург под предлогом «Приехать нет сил. Ноги болят», получил в ответ «Нужны не ноги фельдмаршала, а он сам!», тяжело заболел и вскоре скончался. «Русский Марс» – сверхамбициозный и малопонятный современникам, гениальный и еще бодрый фельдмаршал Александр Васильевич Суворов и вовсе оказался выслан за «чудачества» под надзор в свое село Кончанское.
Тогда как наш герой становится генералом от инфантерии (4.01.1798 г.), награждается орденами Св. Андрея Первозванного и Иоанна Иерусалимского Большого Креста. Более того, за заслуги его супруга «перед Отечеством на поле брани» Екатерина Ильинична была удостоена дамского ордена Св. Екатерины, стала статс-дамой. Их дочери Прасковья и Анна были назначены фрейлинами. Вся семья часто бывает приглашена ко двору на обеды и ужины. Правда, проходили они обычно в тягостной атмосфере: «От курносого можно ожидать всего. Сегодня вознесет – завтра уничтожит», – шептались в свете.
…Кстати сказать, орден Св. Андрея Первозванного был учрежден Петром I в 1698 г. и выдавался как за боевые подвиги, так и за гражданские отличия. В армии на него мог претендовать лишь имевший чин не ниже полного генерала, т. е. генерал от инфантерии, кавалерии или артиллерии. За все время с 1812 по 1814 г. этот орден за военные заслуги выдавался лишь 7 раз. Первым его получил генерал от кавалерии А. П. Тормасов за Красное. Вторым – тоже генерал от кавалерии – П. Х. Витгенштейн за Лютцен. Третьим – генерал от инфантерии – М. Б. Барклай де Толли за Кенигсварт. Потом – генералы от кавалерии М. И. Платов и М. А. Милорадович (оба – за Лейпциг); генералы от инфантерии – А. Ф. Ланжерон (за Париж) и Ф. В. Остен-Сакен (за Ла-Ротьер)…
Прозорливый благоверный Екатерины Ильиничны Кутузовой быстро смекнул, что сейчас лучше служить подальше от столицы, чтобы как можно реже попадаться на глаза рыцарственному монарху «с повадками бенгальского тигра», и с радостью отправился 14 декабря 1798 г. на два месяца послом в Пруссии к молодому королю Фридриху-Вильгельму III, который в отличие от его великого предка Фридриха II на поле боя с русскими не сталкивался, поражений от них не терпел и мог «распетушиться». Там он снова показывает недюжинную дипломатическую изворотливость, работая над вопросом склонения Пруссии к союзу против Франции. Затребовавший его в Берлин граф Н. П. Панин настолько доволен деятельностью Кутузова, установившего контакты с влиятельным при дворе, служившим еще Фридриху II Великому, фельдмаршалом И. Г. Меллендорфом, что просил государя оставить Михаила Илларионовича для ведения окончательных переговоров с Пруссией, но Его Императорское Величество решил иначе. Кутузов был нужен ему на родине: обострились отношения с Швецией и царь весьма наглядно думал о войне с северным соседом. Война не случилась, и Михаил Илларионович снова показывает свои недюжинные дипломатические способности: ведет переговоры со шведским представителем, генералом, будущим фельдмаршалом (1808), графом Вильгельмом-Морицем Клингспором (1742–1820) и конфликт «рассасывается». И тут Михаил Илларионович выходит за рамки ему предписанного и корректирует царский план предполагаемых военных действий так рьяно, что получает от императора предписание: «исполнять то, что прежде предписано».
В то же время Кутузов внимательно следит за успехами в Италии «коллеги по ремеслу» А. В. Суворова, прозванного за стремительность и неутомимость битыми им французскими революционными генералами неистовым стариком Souwaroff. На самом деле «братьями по оружию» они все-таки никогда не были: повторимся еще раз – слишком своеобразен в вопросе о полководческой славе был «Русский Марс», да и Михаил Илларионович тоже здесь был не промах: скрытно недолюбливал соперников по службе! Кутузов исследует особенности тактики революционных французских армий, «расщелкавших» европейские армии, в основном австрийцев. Делает выводы, которые вскоре ему пригодятся. Мечтает проверить свои знания и расчеты на поле боя с плеядой французских генералов, вознесшихся на гребень славы. Осенью 1799 г. командовавший русской частью англо-русского экспедиционного корпуса в Голландии генерал от инфантерии Иван Иванович Герман (1744–1801) попал в плен, и на этом полководческая карьера этого саксонского наемника на русской службе закончилась.
…Кстати сказать, именно об Иване Ивановиче Германе в российской армии уже давно ходил анекдот. Как-то раз на маневрах А. В. Суворов рекомендовал офицеру действовать более решительно. Тот, весьма сожалея, ответил, что он не может распоряжаться в присутствии своего начальника. Тогда Александр Васильевич, бросив взгляд в сторону того самого командира и увидев там… генерала Германа, разъезжавшего на лошади, ехидно бросил: «Так ведь он уже давно убит!»…
Именно Кутузову надлежало принять командование попавшими там впросак русскими войсками и вывезти их обратно в Россию. Но вступить в должность он так и не успел ввиду общей неудачи англо-русского десанта брата английского короля Георга III, весьма посредственного полководца, старого герцога Фредерика Йоркского под Бергеном и Кастрикумом и разрыва Павлом I союза с Австрией и Англией против Франции. Все планы европейских монархов похода на республиканский Париж рухнули.
Потом он занимался доукомплектованием потрепанных полков из суворовской армии после ее тяжелых походов в Италию и Швейцарию, готовя их по приказу воинственного Павла к новым походам. С 19.12.1799 г. по 11.7.1801 г. Кутузов – генерал-губернатор Литвы. Он – один из главных кандидатов на пост главнокомандующего в случае начала крупномасштабных военных действий. Более того, 14 декабря 1800 г. его назначают командовать большой (75-тысячной) армией, формируемой в районе Владимира-Волынского. В то же время государь по-прежнему использует его дипломатический талант, в частности, именно ему поручают деликатную миссию встречи и сопровождения шведского короля Густава-Адольфа IV, приезжавшего в Санкт-Петербург инкогнито под именем графа Гага.
…Между прочим, в эти же годы Михаил Илларионович встречает в Петербурге и своего старого «брата по оружию» времен штурма Очакова и Измаила донского атамана генерала Матвея Ивановича Платова. Последний всегда умел держать нос по ветру, но в бытность государя Павла I по каким-то причинам (новый император порой бывал очень трудно предсказуем в своих кадровых решениях, иногда в них не просматривалось никакой логики с точки зрения государственного управления) «попал впросак» и, в конце концов, «загремел под фанфары» в Петропавловскую крепость. Там он очень сильно подорвал свое уже не слишком-то крепкое здоровье, потрепанное за долгие годы тяжелых походов, боев и сражений на рубежах Российской империи. Выйдя на свободу по милости Павла, Матвей Иванович, стараясь поскорее забыть темные сырые казематы Алексеевского равелина, где «сиделец», постоянно слыша над головой журчание невского «прибоя», ориентировавшись во времени суток лишь по разнице барабанной дроби утром и вечером, поселился в одной из лучших гостиниц Северной столицы – Демутовом трактире (Филиппа Демута). Именно здесь он – «немного пьянюга», так его величали прекрасно знавшие его главный недуг «коллеги по ремеслу» – мог усиленно поправлять расшатанное здоровье столь любимыми им «горчичной», «кизляркой» и прочими «забористыми препаратами» народного рецепта. Активным участникам эпохальных Русско-турецких войн было что вспомнить, о чем поговорить наедине. Они еще послужат Российской империи спустя много лет, когда на нее обрушится «гроза 1812 года»…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});