- Не волнуйтесь, - попыталась утешить его докторша, - дети иногда болеют. Ее папа врач нашей же больницы, если что заберет домой. Зато анализы не надо будет в поликлинику ездить сдавать.
- Спасибо, - пробормотал немного успокоенный Никита, а врач что-то говорила девочке, объясняя, куда и зачем ее повезут и почему дядя Никита не может поехать с ними.
Ощущения, что он поступил правильно, не было. Глухое беспокойство, грызущее изнутри, никак не прекращалось. Виктор не подавал признаков жизни. Это тоже нервировало и выводило из себя, нога еще ныла, что не добавляло хорошего настроения. Хотелось курить, выпить или хотя бы валерьянки, но ничего подобного в доме не было, приходилось пить чай с лимоном, уверяя себя, что действует он не хуже марочного коньяка.
В пятом часу дверь открылась и появился Виктор с пакетами.
- Опять эта зверюга на столе, - недовольно произнес он.
- Я не могу за ней под стол лазить, - резко ответил Никита. – Ты чего на звонки не отвечаешь?
- Телефон в машине оставил, - Виктор запустил руку в карман и вытащил черный аппарат, - сорок два пропущенных вызова, - хмыкнул он, - ты был настойчив. Что случилось-то?
- Настя заболела, - глухо ответил Никки.
- Черт, - воскликнул мужчина и бросился в комнату.
Никита закусил губу и прикрыл глаза, в горле образовался тугой ком, мешающий глотать.
- Где она? – на кухню вернулся Виктор, страшно сверкая глазами.
- В больнице, - хрипло ответил Никки и заторопился, поясняя, - температура высокая, докторша сказала…
- Твою мать! – заорал Виктор, с силой ударяя себя кулаком правой руки по раскрытой ладони левой. – Какого хрена! Неужели нельзя было меня подождать? Дал бы таблетку, и пусть бы спала! Я врач, приехал бы и разобрался, нет, блять, надо сразу в больницу!
- Откуда я знаю, что и как надо было делать?! – заорал в ответ Никки, - Я тебе сколько раз звонил? А мы телефон в машине держим! Что с тобой, где ты, хрен знает! Ты подумал, что я тут чувствовал и как переживал?! Дождался бы! А как же, дождался, только я ребенку даже воды нормально подать не могу, - последнюю фразу Никита произнес едва слышно и спрятал лицо в ладонях.
В квартире повисла тяжелая тишина. Потом раздались тихие быстрые шаги, и глухо хлопнула входная дверь.
Твою ж мать! И что сейчас делать-то?
Котенок по всей видимости чувствовал, что Никите сейчас плохо, и лез на руки, даже пытался мурлыкать. Было так странно, когда крохотное тельце завибрировало и раздалось довольно громкое урчание.
- Где ж в тебе столько звука помещается? – задал риторический вопрос Никита, почесав Леди за ушком.
Он разобрал принесенные Виктором продукты, убрав что в холодильник, что на полку. Сделал с горя себе кофе, щедро плеснув туда молока и сыпанув аж целых три ложки сахара. Было приторно, но странным образом успокаивало, по крайней мере в носу щипать перестало.
- Что, кошенция, пойдем в комнату? – Никки посадил котенка за пазуху и взялся за костыли. В комнате хотя бы можно лечь, устроив ногу поудобнее, и отвлечься от навязчивых мыслей книжкой. Все равно сделать сейчас ничего было нельзя. Только ждать.
Наверное, Никита все-таки задремал, потому что очнулся он как-то слишком резко. Прислушался. В квартире было тихо, рядом, вытянувшись во всю длину, спала кошечка, выставив на обозрение свое бежево-пятнистое пузико. Никки встал и поплелся на кухню и вздрогнул от неожиданности – на фоне более светлого прямоугольника окна явно выделялась сидящая фигура.
- Фух, напугал, - пробормотал он, включив свет.
Виктор зажмурился от яркого света и виновато сказал:
- Прости.
- Ничего, просто не ожидал.
- Прости, что накричал. Я не имел права, ты все правильно сделал, - сказал Виктор, вставая и подходя вплотную. – Прости.
- Я правда не знал, что делать, - опустил глаза Никки, - как она?
- Мононуклеоз. Знаешь, я ведь хоть и имею общую подготовку, только бы нифига не распознал – практики-то нет. Стал бы давать обычный антибиотик и сделал бы хуже. В общем, спасибо тебе.
- Это так серьезно? – от волнения у Никки закружилась голова.
- Да нет, не очень. Не переживай, главное что ее теперь правильно лечить будут и присмотрят. Основная трудность в том, что анализы надо сдавать каждые три дня, так что хорошо, что ребенок в больнице. Все будет хорошо. – Виктор обнял пошатнувшегося парня за талию. – Ну так простишь? – прошептал он ему почти в ухо.
Никки испытал ни с чем не сравнимое облегчение, собираясь сказать что-то приличествующее моменту, но желудок доктора именно сейчас решил напомнить о себе и громко заурчал.
- Вот съешь целую тарелку каши, тогда так и быть, подумаю над этим вопросом, - ворчливо произнес Никки, хотя губы сами растянулись в улыбке.
- Целую? Тарелку? – притворно испугался Виктор. - Чего не сделаешь, чтобы заслужить прощение. А пельменями нельзя заменить? – жалобно попросил он. - А то я успокоительное купил, - он показал глазами на стол, где у стены одиноко стояла бутылка водки.
- Хорошо, - хмыкнул Никита, которому идея с успокоительным пришлась тоже по душе. – Тогда вари сам. И на мою долю тоже! – требовательно добавил он.
Глава 12
Никки смотрел на опустевшую на треть бутылку водки и думал: с чего его так развезло? Закуска вроде хорошая, пил не так, чтобы на голодный желудок, но зато тугой комок, который сидел все это время внутри и причинял почти физические страдания, стал потихоньку исчезать.
- Будешь еще? – задал вопрос Виктор, глаза которого подозрительно блестели.
- Не-ет, мне, наверное, хватит, - протянул Никита задумчиво, прислушиваясь к внутренним ощущениям. – Отпустило вроде. Перетрухал я сильно, - зачем-то пожаловался он.
- Еще бы, - вздохнул доктор, - я сам испугался. Ничего, прорвёмся.
Никки закусил губу, он не совсем понимал свое отношение к чужому ребенку, волей случая – или судьбы? – оказавшемуся на его попечении. Сердцу ведь не объяснишь, что малышка чужая, что ее заберут и…
- Ау! Сокол, Сокол, я Земля! Прием! – голос Виктора звучал насмешливо.
Черт, надо же было так выпасть из реальности!
- Прости, что ты сказал?
- Господи, не пугай меня! Я спросил, убирать ли водку, а ты сидишь с таким лицом, как будто похоронил любимую канарейку. О чем задумался?
- О Насте, - честно ответил Никки.
- Все будет хорошо, - твердо сказал док, похлопав ладонью по его руке. – Верь мне.
- Спасибо, - Никита опустил глаза на ладонь, замершую на запястье, от нее шло знакомое тепло, и оно медленно поднималось вверх. – Она такая прелесть, и ты тоже… - Никки запнулся, подбирая слово.