class="p1">— Нет, — повторил он на все предложения и с чистой совестью, решительно вернулся в лачугу.
В этот день мужчина впервые испугался по-настоящему. Нет, не так, когда его ранил зверь, поскольку к тому исходу был морально готов, а по другому, но не менее остро и болезненно.
— Ушла. Сама, — металась по хижине Рил, размазывая слезы по довольно чистой, благодаря усилиям Сайи, мордашке и раскидывая шкуры, — это они выгнали. Почему? Почему сама? А мы как?
Рив только выдохнул в ужасе, что женщина осталась одна в лесу. Воображение тут же нарисовало кучу страшных картин, и он сжал кулаки от бессилия.
— Жди, найду, — сказал он веско и кивнув ребенку, выскользнул из хижины.
Дальше все закрутилось со скоростью бегущей с горы воды. Сайю он нашел когда светило уже совсем ушло и, покивав одобрительно на укрытие будить не стал, а уже следующим светилом они с женщиной и Рилой вышли в путь.
Следующим, еще более страшным моментом в жизни Рива, было возвращение после исследования ущелья. Уже на подходе к пещере, он обнаружил сломанные деревья, клочки черной шерсти и огромные сильно проступающие местами следы огромного зверя. Как мужчина мчался, скинув с плеч добычу, он не помнил и сам, а увидев, забившуюся у дальней стены, подвывающую Рилу и вовсе выдохнул облегченно, но не долго.
— Сайя! Где Сайя, — выдохнул он, судорожно осматриваясь, а услышав, как она увела зверя, чуть не взвыл от горя — разве у нее есть шанс убежать от огромного пещерного хищника?
Впрочем, девочка его мнения не разделяла и вцепилась в отца как крок в беззащитную жертву.
— Надо искать, — требовательно заявила она, — тебя ждала, вдруг ей плохо? — и Рив, не споря, разрываемый страхом и горем, но подгоняемый неясной надеждой рванул по следам прошедшего зверя.
На счастье мужчины, женщина оказалась жива, хоть и выглядела бледной и еще более худой, чем обычно. Рив даже вздохнул спокойнее, чувствуя, как отпускает тоска и ужас от предполагаемой потери, но тут появились еще сильные мужчины, с любопытством смотрящие на них и он разозлился.
— Моя! — Обозначил он позиции и с вызовом уставился на предполагаемых соперников, но к счастью вызов никто не принял, только переглянулись по-доброму.
Это успокаивало и давало надежду, но стоило закрепить позиции.
— Не отдам, — твердо поставил он в известность Сайю и, почувствовав интерес женщины, расслабился — сам знает, что маленькая, пусть растет. Он согласен ждать.
А потом все снова смешалось с ног наголову — было превращение в тагра, паника, радость от возвращения в свое тело и поцелуй…..
— С этой женщиной легко не будет никогда, — понял Рив, вздохнул обреченно, но вместо того, чтобы нахмуриться, вдруг улыбнулся, — ну и ладно, зато моя, — хмыкнул он и решительно поднялся с нагретого солнцем камня.
13. О красоте
Следующие дни были наполнены разными делами и эмоциями.
Как то так получилось, что Софья с Ривом и Рилой идеально вписались в маленькое племя и тут же нашли себе занятия.
Рив тут же включился в мужские дела, помогая достраивать уже заложенные ранее четыре дома, и с азартом, и видом первооткрывателя, рассматривал те или иные, новые для него вещи.
— Один можете себе потом взять, — как бы между делом, заметил Ник, заставляя сердце Рива биться как сумасшедшее.
Всё-таки, хоть мужчина и придвинул свою лежанку в общей пещере так, что бы отгораживать своих женщин телом от остальных, но это было не то. А тут целая хижина, дом, то есть и только их. Рив тут же озадачился, что надо бы добыть еще шкур — с собой они взяли только три самые свежие, но мяса пока было в избытке, и он отложил решение вопроса на более поздний период, занимаясь стройкой наравне с остальными.
Рила же с Софьей с удовольствием присоединились к Марии и обошли все огороды, импровизированную гончарную мастерскую и даже осмотрели стоявшую пока без дела коптилку.
— Ой, а это, что хлопок, что ли? — Выдохнула Софья, хватаясь за виденную только на картинке, почти созревшую коробочку, — а чего вы тогда в травяных юбках и шкурах?
Мария только вздохнула устало.
— Это первый урожай, — пояснила она, — только вот, что с ним дальше делать, ума не приложу.
— Как, что? — Тут же возмутилась Софья, — а ткань?
— А ты умеешь? — Оживилась ее подруга, — я ткацкий станок только на картинках, да в музее видела.
Софья тут же сдулась, — и я чисто теоретически принцип работы представляю, — покаялась она, — но зато вычесать или как это там называется и нитки спрясть точно смогу. Надо только попросить мужчин веретено выточить.
Мария лишь засмеялась весело, — спрясть я и сама сумею, — хмыкнула она, — а вообще, это только первый урожай. Я подумала, что пока мы ткацкий станок изобретать будем, вполне можем и спицами одежду связать. Жаль только не много хлопка пока — на всех не хватит.
— Это точно, — покивала со знанием дела Софья, окидывая хозяйским взглядом плантацию, потом потрепала по голове с интересом и недоумением слушавшую их Рилу и неохотно двинулась дальше.
В общем, жизнь входила в свое русло. Дни летели незаметно, запасы пополнялись, и даже коза доилась без проблем.
— Надо бы еще парочку завести, — вздыхала Мария, глядя на остатки молока в чашке, — а то ни туда и ни сюда. Для творога или масла мало слишком, а ребенку, между прочим, кальций нужен.
Софья, возившаяся с Даном, только улыбнулась согласно — она вообще не спорила с новой подругой, понимая, что жизненный опыт, как и опыт проживания в этом мире у нее обширнее, а потому только училась и как губка, впитывала все новое.
— И да, кстати, о детях, а предохраняешься ты как? — Задала она так давно мучавший ее вопрос, — или пока просто везет? А рожать как без врачей и больниц?
Теперь улыбалась уже Мария, — а с этими вопросами надо к Маре, — усмехнулась она, — хотя те голубенькие цветочки, что она дает жевать перед этим делом, я в конце огорода с бататом точно видела. Но это секрет, конечно же!
— Да? — Софья даже приободрилась от таких новостей, — ну, слава богу, а то я боялась, что рожать без продыху придется. Страшно же — ни акушеров, ни условий нормальных.
Мария только хмыкнула и развеселилась еще больше, — ты же врач, или лекарь — не знаю как тут правильно лучше назвать, — почувствуешь, что, что то не так и сама же вылечишь.
Софья только покраснела от своей глупости.
— Я о своем даре забываю постоянно, — повинилась она, скорчив забавную