Читать интересную книгу В стародавние годы - Леонид Волков

Заключив мир с печенегами и узнав, что Святополк бежал в сторону Польши, Ярослав двинулся к Киеву. Войдя в город, он направился прямо в Десятинную церковь поклониться останкам своего отца; затем тотчас же приказал отыскать останки Бориса и Глеба. Наконец, он решил поехать в Берестово, где у Предславы собрались Иларион, Горисвет и другие ее приближенные. Иларион, приветствуя Ярослава, сказал:

— Знаю, княже мудрый, верность твою вере отца твоего, знаю любовь твою к родной земле и свету книжному. Может быть, придется тебе выдержать еще раз борьбу со Святополком и присными, и, может быть, борьба эта будет труднее первой, но верю, что правда восторжествует, что не утвердится на Руси братоубийца и отступник от веры праведной и что воссияют на Руси вера праведная и мудрость под рукою твоею!

Заняв великокняжеский киевский стол и оставив в Новгороде посадником Константина, Ярослав отпустил из Киева в Новгород новгородских воинов, щедро наградив их: старосты и горожане получили по 10 гривен, а смерды по гривне. Из новгородцев остались при нем только Скала, Будый и несколько отроков.

Предслава, Горисвет и Иларион уговаривали Ярослава не отсылать новгородских воинов, но Ярослав сделал по-своему.

— Не бойтесь, — возражал он, — не скоро придут к нам ляхи, а если и придут, то и у одних киевлян довольно силы, чтобы справиться; да, наконец, не падут же ляхи к нам, как снег на голову. Заслышав, что они собираются идти на нас, мы еще успеем в случае надобности послать за помощью в Новгород. А что теперь тут делать новгородцам? Если оставить их в Киеве без дела, они будут тосковать, да и могут выйти у них нелады с киевлянами, а нет ничего хуже внутренней распри.

— А по-моему, князь, нам надо быть всегда готовыми к защите, — говорил, не соглашаясь с Ярославом, Горисвет.

— Не в одних воинах защита, — отвечал Ярослав. — Может быть и много воинов, а польза от этого малая. Прежде всего нужны внутренний мир и согласие. Враг внутренний опаснее внешнего. Затем: ведомо ли вам, что Болеслав в раздоре с императором германским Генрихом II? Вот я и хочу послать гонцов к нему, чтобы нам вместе с ним быть против Болеслава. Предлагал мне латинский поп новгородский свои услуги по этому делу, но не верю я латинским патерам, знаючи, что за каждую услугу, которую они оказывают, они хотят потом взять сторицею и все клонят к тому, чтобы привлечь Русь к стопам папы… Но не бывать этому! На Руси есть свое духовенство, есть свой митрополит, — пока, правда, грек, но потом будут и русские, — и не надо ей попов-латинян, итальянцев да немцев, не надо папы. Есть у меня в Новгороде молодой боярин. Родом он с Белоозера, молодой, но в делах искусный. Вот я и думаю послать его к германскому императору Генриху II, чтобы заключить союз с императором. Я написал ему, чтоб он приехал сюда, но как ехать ему: время зимнее, у нас в Киеве морозы трещат, а на севере-то теперь что? По Волхову уж к морю не проедешь, да и море замерзло. Каким путем послать его? Как ты думаешь, Горисвет? Через Польшу послать, разумеется, опасно: могут схватить. Послать ли его через Карпаты, через землю мадьярскую, или же через земли ятвягов и пруссов?

— Думаю, — ответил Горисвет, — что лучше через землю мадьярскую. Ятвяги покорены твоим отцом, праведным великим князем Владимиром, и платят нам дань. Нас они боятся, но Народ они дикий, и на них полагаться нельзя, а про пруссов и говорить нечего.

— Да, ты прав, пошлем через землю мадьярскую… Отовсюду-то нам страхи, — задумчиво проговорил затем Ярослав. — Ну да ненадолго, — подняв голову, уже радостно добавил он. — Вот заключим союз с императором, тогда нам уж совсем нечего будет опасаться Болеслава, да и теперь он не пойдет на нас, потому что боится нападения императора. Если бы он не опасался этого, то, наверное, пришел бы на помощь Святополку к Любечу: ведь Святополк звал его.

— Но можно ли полагаться, княже, — возражал Горисвет, — на прочность нашего союза с императором: ведь император и Болеслав — латиняне, и папа примирит их раньше или позже, с тем чтобы Болеслав мог идти на нас. Ведь много людей в Польше против латинского обряда, хотят они остаться верными прежнему восточному обряду; Болеслав, по настоянию папы, преследует восточный обряд, укрепляя латинство. Папа поможет ему в благодарность за это, примирит с ним императора.

— Пусть и примирит, — ответил Ярослав, — но пока что мы можем воспользоваться союзом с императором и до поры Болеслава опасаться нам нечего. Как только заключу союз с императором, сейчас же пойду сам на Болеслава, чтобы вернуть древнее Берестье, захваченное им накануне кончины отца моего.

И после этого не раз беседовал Ярослав с Горисветом о делах земли русской. Нередко он вступал в беседы также с Иларионом о вере, о делах книжных, о вопросах просвещения.

Киевляне полюбили своего нового князя.

У Ярослава не было ласковости его отца: он был суров и строг на вид, но несмотря на это, киевляне скоро оценили его как князя мудрого, справедливого и радеющего о земле. Удивляло и вместе внушало уважение отношение Ярослава к Анастасу. Ярослав, зная о поддержке, оказанной Анастасом Святополку, но ценя прежние его заслуги перед Русью, говорил:

— Знаю я все это. Знаю я, что Анастас стремится во что бы то ни стало не допустить готовящегося окончательного разрыва между патриархом царьградским и папой римским. Он надеется, что Болеслав примет на себя посредничество в этом деле, и потому хочет услужить Болеславу, поддерживая его зятя. Но он ошибается: папа властолюбив и хочет подчинить себе патриарха царьградского, на что патриарх не согласится, тем более что папы ввели уже много новшеств в церковь латинскую. Последняя поэтому теперь явно уклоняется от первоначального учения Христа, сохранившегося в чистоте в церкви восточной. Я убежден, что план Анастаса рушится: Болеслав, правда, человек храбрый в ратном деле и хитрый, но не хватит у него разума на такое большое дело, да и ведь эти планы основаны на том, чтобы склонить папу к примирению с патриархом царьградским ценою отдачи Руси латинскому духовенству, а Русь не согласится быть латинскою. Анастас должен скоро сам понять ошибочность своих планов. Знаю я также и то, что Анастас убедил и митрополита не противодействовать Святополку и что митрополит склонился на его доводы. Митрополит сам говорил мне об этом. Увидите, скоро и митрополит, и Анастас убедятся, что они ошибались. А увидят — и обратятся душой ко мне. А карать мне их не за что: за ошибки нельзя наказывать, нужно только стараться их исправлять..

XII

В то время, когда Ярослав, разбив Святополка, утвердился на великокняжеском киевском столе, Святополк, прибежав к своей жене и тестю в Краков, стал хлопотать, чтоб Болеслав вместе с ним пошел походом на Русь. Но Клотильда и Болеслав встретили Святополка более, чем можно было ожидать, холодно: они укоряли его в пьянстве и в неумении сразиться с Ярославом. В конце концов Болеслав решительно отказался от похода на Русь. Этот отказ, впрочем, не особенно удивил Святополка: он понимал, что Болеслав не соглашается теперь идти на Русь, потому что ему угрожает германский император, и что, помирившись с императором, Болеслав, не откладывая, двинется сам на Киев. А Рейнберн и патер Фридрих к тому же говорили Святополку:

— Если ты обещаешь нам быть верным папе римскому, склонить Русь к его стопам и слушаться наших доброжелательных советов, то мы обещаем тебе, что твое дело устроится. Папа всемогущ и любвеобилен. Твой тесть сердит теперь на тебя, но папа смягчит его сердце.

Вскоре после прибытия в Краков Святополка с Як-шей приехал туда и другой его сторонник — Черный. После того как Святополк был разбит у Любеча, Черный скрывался под Киевом, потом пытался приблизиться к Ярославу, а когда увидел, что это не удастся, бежал к Святополку, тем более что опасался мести со стороны обиженных им во время сидения на великокняжеском столе Святополка.

— Помнишь, Якша, — обратился он к своему товарищу по беде, когда они остались одни, — помнишь, как ты опасался, что нам долго не удержаться, так и сталось. Нам нужно было скорей набрать добра, бежать в Польшу и жить здесь панами, а теперь что? Что мы набрали, все осталось в Киеве. Наш князь здесь в небрежении, и мы тоже. А были бы у нас деньги, был бы и почет; а если бы почему-либо и не понравилось нам здесь, пошли бы дальше: свет широк, с деньгами везде найдешь себе место и почет.

— Грустишь, Черный? — стараясь ободрить друга, начал Якша. — Вот ты утешал меня в Киеве, а я теперь тебя утешу. Тужить особенно нам нечего. Пусть только Болеслав помирится с германским императором — а папа помирит их, — как сейчас же мы пойдем с Болеславом на Киев. Болеслав делает вид, что не хочет идти на Киев. Хитер он и стремится сильнее прибрать Святополка к своим рукам Но и мы со Святополком не глупы. Мы здесь тихи и покорны, как агнцы, но про себя думаем свою думу. Пусть только Болеслав помирится с императором. И Болеславу хочется овладеть Русью, и папу манит она — вот папа и будет толкать Болеслава. У Болеслава дружины и воинов много, и не устоять против него Ярославу. Увидишь, скоро будем в Киеве…