Какое-то время в подвале стояла тишина, пока её не нарушил Псих.
— Папа! — завопил он. — Прочитай для меня письмо!
Ответа не было.
— Ублюдок сумасшедший, — прошипел Кэм и, глубоко вдохнув, попытался сохранить спокойствие. Если сорвётся сейчас, то всё будет очень плохо.
— Билл Шталь! Отвечай!
Вспоминая всех персонажей, Кэм нахмурился. Его тюремщик называл кузеном. Крис был старым боссом. Теперь он называл кого-то отцом… Биллом Шталем.
— Я… Я Билл, — проговорил кто-то скрипучим голосом.
Кэм был почти уверен, что это Пит. Он жил в камере вместе с Крисом.
— Что там в твоём послании? — спросил Псих нетерпеливо.
Пит прочистил горло. Звук приглушили листы разделявшей их стали.
— Здесь… здесь написано: «Ты уволен».
— Именно, — рассмеялся безумец. — От тебя никакой пользы! И я сыт — по горло! — тем, как ты со мной обращался, папа! Чёрт, никакого уважения! — Дверь открылась. — С самого детства ты всегда больше любил Фреда! Даже Реми, этого маленького педика!
Громыхнул выстрел, ударной волной прокатившись по всему подвалу, и от звона в ушах у Кэма с Остином перехватило дыхание.
***
— Чёрт, — выдохнул Кэм. Большим и указательным пальцем он надавил на закрытые глаза, как всегда, когда пытался сохранить спокойствие. — Какого хрена я пришёл сюда?
Он был совершенно уверен, что пожалеет об этом. Лучше бы просто отправился домой, к Бурбону. Щенка не стоило оставлять одного надолго.
Кэм хотел позвонить Остину, но сдержался. Нельзя полагаться на него вечно. Кроме того, он и так слишком много сегодня о нём думал.
Остин, скорее всего, сейчас дома с семьёй. Пришло время обеда, и Кэм с лёгкостью представил себе всю картину. Типично американская семья. С милым домом, постоянно идеальными совместными обедами, вечерами просмотра фильмов и настольных игр с Райли. Кэм всё почти видел. Мистер Эм-Би-Эй, безупречный отец и супруг. Джейд, конечно же, подходила на роль идеальной жены с точёной фигурой, белозубой сверкающей улыбкой, светлыми волосами и голубыми глазами.
Закурив сигарету, Кэм сел на мраморную скамью, с виду совсем новую, и уставился на могилу. Если б не было так лень, Кэм поискал бы Пита. Его смерть ударила по Кэму сильнее, в основном потому, что Пит её не выбирал.
— Ублюдок, — со стоном проговорил Кэм, почувствовав, как из груди вылетает сердце. Блядь, не нужно было сюда приходить.
***
Кэм сидел на койке, обхватив подтянутые к груди колени, и раскачивался вперёд и назад. Стараясь оставаться в здравом уме, он быстро прикасался подушечкой большого пальца к кончикам других. Указательный, средний, безымянный, мизинец. Мизинец, безымянный, средний, указательный. Повторить. Пит мёртв. Указательный, средний, безымянный, мизинец. Повторить. Этот сумасшедший ублюдок выстрелил Питу прямо в голову. Повторить. Повторить. Повторить.
В подвале не произносили ни слова, но тихо не было. Кто-то блевал, кто-то без стеснения плакал, Крис стучал в стены камеры, которую теперь делил с мёртвым мужчиной, чёртовы наручники Кэма звякали каждый раз, когда он касался большим пальцем другого пальца, а кто-то громил свою камеру.
— Дыши, — прошептал себе Кэм, пребывая на грани истерики. — Медленно. Спокойно. — Он зажмурился, разозлившись на себя и свою слабость… свои недостатки и больные мозги. — Нельзя терять контроль. Нельзя терять контроль.
Услышь сейчас эти слова жена брата, она бы надрала ему задницу. По правде говоря, Кэм знал, что с мозгами у него всё в порядке, но чёрт подери… Было ощущение, что они работают как-то не так.
— Кэм.
Кэм проигнорировал голос сокамерника, как и его самого.
Остин сел рядом.
— Я могу что-то сделать?
Чёрт. Он даже не спрашивал, всё ли в порядке, потому что даже слепой видел, что с Кэмом всё было не в порядке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мы… мы потеряли контроль, — ответил Кэм в промежутках между поверхностными вдохами. — Контроля нет. Нет контроля. Блядь. — Грудь сдавило. Ещё один приступ на подходе. — Мы ничего… мы ничего не сможем сделать. Ничего.
Бросив перебирать пальцами, Кэм сжал пятернёй волосы и продолжил раскачиваться.
Не совсем осознавая это, Остин беспокоился. Такое поведение не было… нормальным.
— Эй, прекрати. — Он попытался разжать пальцы Кэма и отцепить от тёмных, почти чёрных волос. — Поговори со мной.
Кэм отреагировал так, будто Остин отдал приказ, которому нельзя не подчиниться, и начал произносить слова, на самом деле не сильно понимая их смысл.
— Моя невестка повторяла, что любое расстройство аутистического спектра определяет характер человека. Это дерьмо, которое появляется вместе с Аспергером или усложняет его. — Кэм кивнул. — Наивная. Моя невестка была наивной. Думаю, и сейчас тоже. Потому что она до сих пор иногда это повторяет. Но я не видел её… хм, сколько… я не знаю. Чёрт, я не знаю. — Кэм застонал.
Остин не знал, что сказать на словесный понос Кэма. Тем более что практически ничего не знал о расстройстве, упомянутом в разговоре. Но Остин нашёл бы слова, которые идеально бы подошли невестке Кэма. Что-то связанное с защитой, принятием, преданностью. У Остина было чувство, что женщина, проговорившая те слова, была далеко не равнодушна. Но этого он тоже не сказал.
Зато выдал:
— Аспар-чего-то там, что это такое?
Кэм судорожно втянул воздух и медленно отпустил волосы.
— Синдром Аспергера. — Потом кивнул снова. — Я всегда говорил, что это не такая глупая штука, как аутизм, но, когда я так говорил, моя мама всегда награждала меня подзатыльником. Она… она… — Кэм сглотнул пересохшим горлом и попытался подобрать слова. — Она считала, что если говорить глупости, то становишься дураком. Она считала, что я выставляю себя идиотом, если говорю неправду.
Об аутизме Остин тоже знал немного, но, по крайней мере, слышал об этом расстройстве. Получается, что Аспергер был примерно тем же?
— Хм, — прокашлялся Остин, чувствуя, что действовать надо осторожно. — Это от синдрома у тебя проблемы с дыханием?
— Нет. — Кэм покачал головой и начал двигаться медленнее. — Нет. Это моё тревожное расстройство. Это оно всё портит. — Кэм постучал пальцем по виску. — Я должен контролировать свою жизнь. Если теряю контроль, я паникую. А мне это очень не нравится.
«Господи боже», — подумал Остин. В этом месте они точно не контролировали свою жизнь.
— Я не чёртов даун, — резко сказал Кэм. — У меня не было приступов несколько лет. Мне не нравятся тесные пространства, я не справляюсь с большим количеством людей одновременно, я необщителен, у меня всё должно идти по своему обычному порядку… но я не глупый. — Кэм глянул на Остина с вызовом, ожидая, что тот оспорит его слова.
— Я разве сказал, что ты глупый? — поднял Остин брови.
— Я работоспособен, — продолжил Кэм, будто Остин ничего и не говорил. — В детстве я отставал в развитии, но, чёрт, это всё. Ну и что с того, что я не разговаривал до четырёх? — Он сердито посмотрел в пол. — И что с того, что я не люблю людей?
Остин не ответил. Не потому что был согласен или не согласен, а потому что не знал, что сказать.
— Не надо относиться ко мне по-другому только потому, что ты теперь знаешь, — закончил Кэм ворчливо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не буду, — тихо ответил Остин, не совсем уверенный в своей честности.
***
Когда накатил приступ, Кэм позвонил Лэндону. Ему надоело, что Остин видит его таким.
Глава 8