к табачному ларьку. С торца этого металлического “привета” из девяностых на небольшом крылечке курила молодая девчушка лет восемнадцати, которая, завидя, что я целеустремленно движусь по направлению к ней, сразу же шмыгнула внутрь. Щелкнул запор, а маленькое квадратное окошечко, забранное кованой металлической решеткой немедленно открылось.
– Что-то купить желаете?– уточнила она хриплым после курева голосом, который так не гармонировал с ее ангельским личиком.
– Пачку “Ротманса” синего, пожалуйста,– попросил я, облокотившись на приваренную узкую полочку прямо перед оконцем.
Худая бледная ручка с тонким запястьем немедленно забрала поданные мною деньги, отсчитала сдачу, а потом положила ее на небольшую тарелочку вместе с заказанной пачкой.
– А что это у вас такое творится?– спросил я, делая вид, что интересуюсь этим лишь со скуки, как бы между прочим. Девчонка купилась…Купилась в силу своего возраста, да от одиночества, которое непременно гложет, если с восьми до восьми сидеть в этом душном металлическом каземате. Она соскучилась по общению. Потому радостно поддержала разговор, прошептав из-за решетки мне заговорщицким шепотом:
– Так, чудище агитируют ловить…На милицию-то надежды совсем нет. Они покрутились тут, отпечатки поснимали, да укатили в райцентр, а нам жить с этим под боком. Шутка ли четыре трупа за два дня! А кто следующий? Может и я…– она шмыгнула сопливым носом и защелкала зажигалкой. Из ларька потянуло ароматным дымом тонких женских сигарет.– Сидишь тут, как пень! А другой работы в селе нет! Не дояркой же идти в самом-то деле?– искренне удивилась она. У современной молодежи такая раньше многоуважаемая профессия теперь и за работу не считалась.– А похороны завтра…Вот Михалыч и агитирует сразу после идти ловить проснувшегося зверя.
– Похорон?– напрягся я. Уж мне-то точно было известно, что Марину Игнатенко и Константина Ивановича будут хоронить в Харькове. К тому же невольная обмолвка про четыре трупа. Неужели…
– Да наших же и буду хоронить!– поразилась моей неосведомленности девчонка.– Их вчера прям на окраине убитыми и нашли. А вы что ж не знали?– спохватилась она. Окурок был немедленно потушен, а в до того общительной, даже сверх меры, девчонке проснулась самая настоящая пролетарская бдительность.– Вы вообще кто такой? Ходят тут выспрашивают, нос суют не в свои дела! А ну-ка покажи удостоверение? Или как его…Жетон!
– Какой жетон?– ошалел я немного от резкого перехода.
– Полицейский! Иначе геть отсюда! Сейчас парней покличу, они быстро из тебя отбивную сделают! А может ты и есть тот самый зверюга, а Михалыч нам сказки рассказывает про зверей всяких, что они наше место давным-давно облюбовали… Маньячела!– поняв, что сболтнула лишнего, девчонка засуетилась, запиликала кнопками телефона и поспешила захлопнуть окошко.
Вот те раз…Все местные и некто Михалыч знают о каком-то звере, который терроризирует Шаровку уже много лет. Для них в этих убийствах нет ничего удивительного. Они даже готовы сами пуститься на поиски убийцы. Только вот все эти поиски совершаются обычно от чувства панического страха и ни к чему кроме самосуда над безвинным человеком не приводят, попасть под эти жернова крестьянского мщения вместе со своей семьей мне совсем не хотелось. Я оглянулся по сторонам. Из толпы выделилось несколько крепких даже с виду молодчиков и направились к нам. Значит парням девка все-таки дозвонилась. Я забрал сигареты с прилавка и быстрым шагом двинулся к мерседесу. Плюхнулся на переднее сиденье, дав себе зарок на будущее обязательно поговорить с этим таинственным Михалычем, который явно что-то знает, иначе не стал бы мужик в годах мутить просто так народ, подталкивая его на подвиги.
– Валера…Нам пора в замок!– быстро произнес я, захлопывая двери автомобиля. Движок послушно завелся. Позади Толик загудел клаксоном, подавая сигнал к отступлению, если не бегству. Да…народ в Шаровке напуган, но ни одного представителя власти я на его улицах так и не увидел. То ли не знают о происходящем, то ли не хотят вмешиваться…
Внедорожник, подняв в воздух облако густой пыли, рванул по проселочной дороге. Несколько куриц, мирно разгуливающих по обочине, важно кудахча, шарахнулись в сторону, косясь своим глазом-бусинкой, в след незнакомой машине. Позади громыхал на кочках гелентваген со Светкой и тещей, там же сидела Красовская. Парни, покрутились возле киоска, озабоченно почесав коротко стриженные лбы, и проводили наш эскорт недобрым взглядом, не предвещающим ничего хорошего.
– Удалось что-то разузнать?– сын мой хитрый маневр с рекогносцировкой прекрасно понял, и теперь отвлекшись от экрана планшета заинтересованно смотрел прямо на меня.
– Пока ничего особенного, кроме того, что… Секунду!– телефон в карман отчаянно завибрировал. Я мог даже не смотреть, то мне звонит, конечно же сгорающая от любопытства Яна.
– Да, слушаю!
– Дворкин, а ты сволочь!– обругала немедленно меня журналистка. – Сам сказал, что пошел за сигаретами, а вляпался без меня в какую-то историю…После твоего похода к табачному ларьку, туда подгребли два местных индивидуума, и долго грозили нам какими-то оглоблями в след. Признайся честно, что ты наговорил продавщице? Предложил двести гривен за м…нет?
– Красовская!– разозлился я.– У тебя вообще-то рядом в машине сидит моя беременная жена…
– Ну и что?!– изумилась Янка.– Кто не без греха? Все мы люди, все мы человеки…
– Отстань!– я решил сбросить, но журналистка заканючила на том конце провода.
– Дворкин…ну Санечка, ну пожалуйста… Неужели это такой секрет? Я же умру пока мы доедем до Белого лебедя! Пожалей старую больную корреспондентку заштатной газетенки…
– Яна…
– Ну же!
– Зятек! Немедленно рассказывай! Мы тут тоже все во внимании,– в трубке послышался рассерженный голос тещи. Видимо, хитрюга Красовская включила громкую связь.
– Проведем так сказать селекторное совещание!– съязвила она.
– Девчонка-продавщица мне сказала, что вчера вечером на окраине Шаровки обнаружены еще два трупа. Старожилы, а во главе с ними некто Михалыч, напирают на то, что это будто бы некий зверь, который терроризирует жителей села уже долгое время, но в голове шаровчан по-моему просто паника. Меня лично приняли за какого-то маньяка …А этот майдан у них на улице – это преддверие ночи длинных ножей по-шаровски. Они собираются искать злодея такой толпой вместе с оглоблями и вилами, как в старину.
– Офигеть!– пробормотала ошарашенно Яна.– какой репортаж пропадает…Может вернемся?
– Я тебе вернусь!– разозлился я.– Хотя с этим Михалычем не грех будет поговорить…
– Вот и я говорю!
– Красовская!
– Все-все…Едем в замок.
Я сбросил звонок, откинувшись облегченно на спинку мягкого кожаного сидения. Мишка выжидательно посмотрел на меня.
– А что…Тут все не так просто, как кажется, сынок…
– Приедем, осмотримся?– предложил Миша.
– Обязательно! И не только глазами…– Валера недоуменно вскинулся на нас, не понимая о чем речь, но сын меня прекрасно понял. Если