Интенсивные работы по поиску новых жил вблизи первой выработки Кожевникова, которые под общим руководством Коковина проводили унтершихтмейстеры Налимов и Портнягин, сразу же дали неплохие результаты, были открыты еще несколько жил, «оказавшихся весьма богатыми». Скоро Коковин высылает вице-президенту Кабинета Его Императорского Величества (далее Кабинет Е. И. В.) генерал-лейтенанту Н. И. Селявину, в чьем ведении находилась Екатеринбургская гранильная фабрика, подробный рапорт об открытии изумрудов и о проделанной работе:
«Ваше превосходительство, милостивый государь!
Честью и долгом настаиваю донести, что в 85 верстах от Екатеринбурга случайно найдено крестьянином Белоярской волости в корнях вывороченного дерева ископаемое, которое по приятному цвету тем крестьянином и двумя товарищами несколько дней преследовались, о чем вскоре дошло до сведения моего; я немедленно осмотрел место прииска и для отыскания жилы сделал надлежащие разведки… Найденные при разведке несколько кристаллов, хотя и не совершенно правильны, но можно отнести сие ископаемое к бериллам, и по цвету и красоте к изумруду…
Яков Коковин».
Рапорт сопровождался схематичной картой приисков, образцами горных пород и самих изумрудов, как в виде отдельных кристаллов и штуфов, так и одного ограненного на Екатеринбургской фабрике камня.
На рапорте Коковина Н. И. Селявин пишет: «Вложенное описание послать для прочтения Л. А. Перовскому, как любителю и знатоку подобных вещей, послав ему куска два штуфов».
Между тем, известие об открытии уральских изумрудов было воспринято в столице с огромным воодушевлением. Уже 26 февраля 1831 года министр императорского двора князь П. М. Волконский подал Николаю I докладную записку об открытии в России нового драгоценного камня, в которой говорилось: «Величина и прозрачность сибирских изумрудов служили надежным удостоверением, что сибирские изумруды по красоте своей и ценности займут не последнее место между камнями сего рода, находимыми в других частях света… После прошлогоднего открытия графом Полье алмазов, нынешнее открытие в Уральских горах настоящих изумрудов есть событие весьма достопримечательное сколько в отношении к науке, и следовательно к Отечественной славе, столько и потому, что сии драгоценные камни представляют новый источник государственного богатства…».
26 февраля 1831 года вице-учредителем Коллегии российских орденов генерал-лейтенантом Н. И. Селявиным уже был заготовлен указ Коллегии о награждении обер-гиттенфервалтера Я. В. Коковина орденом Святого Владимира 4-й степени и грамотой. 28 февраля указ был утвержден императором. Максим Кожевников в апреле 1831 года был награжден 200 рублями, что по тем временам было весьма значительной суммой. Было даже предложено «…в ознаменование заслуги первого открывателя изумрудов крестьянина Кожевникова, покуда еще находится в живых, бюст его изваять из мрамора и пьедестал поставить на месте открытия с обозначением года». Однако памятник почему-то так и не поставили. Все это было признанием факта открытия изумруда в России выдающимся событием.
Кабинет Е. И. В. и Департамент уделов потребовали от Коковина обратить «особенное внимание на разработку изумрудов». Здесь, видимо, стоит пояснить ряд моментов, от которых будет зависеть понимание дальнейшего повествования. Департамент уделов (уездов) ведал имуществом казны – землями, лесами, поместьями, природными богатствами и т.п., формально в его подчинении находился и Кабинет Его Императорского Величества, ведавший личным имуществом императорской фамилии. Понятно, что в условиях самодержавия, как крайнего проявления абсолютной монархии, граница между понятиями «казенного» и «личного» была размыта. Общее руководство этими двумя структурами осуществлял министр Императорского Двора. Департаменту уделов принадлежала Петергофская гранильная фабрика, производящая изделия высокого художественного уровня, но на тот момент испытывавшая трудности с поставками камнесамоцветного сырья, а Кабинету Е. И. В. – Екатеринбургская гранильная фабрика. Петергофскую фабрику усиленно «лоббировал» тогдашний вице-президент Департамента уделов небезызвестный нам граф Лев Алексеевич Перовский…
Как пишет В. Б. Семенов [84], еще «5 апреля 1829 года министр императорского двора князь П. М. Волконский предложил за счет Департамента уделов направить часть средств на поиск и добычу драгоценных камней на Урале, с тем, чтобы добываемые на эти деньги камни в необработанном виде поступали в Петергофскую фабрику». Это вызвало неудовольствие Кабинета Е. И. В., а с открытием уральских изумрудов этот конфликт только усугубился…
Как бы то ни было, в течение 1831—1838 годах на Среднем Урале, в пределах территории называющейся сейчас Изумрудные копи, было открыто подавляющее большинство известных ныне месторождений изумрудов. В 1832 году был открыт Старский (Троицкий) прииск, а в начале 1833 года крестьяне Корелин и Голендухин выявили изумрудоносную жилу, которая дала начало Мариинскому прииску (позднее – Малышевское месторождение). Оно до сего дня является крупнейшим на Изумрудных копях. В 1838 году был открыт Хитный прииск и так называемая «Южная полоса».
На месте первых разработок Кожевникова и Коковина был заложен прииск, получивший в дальнейшем название Сретенского. Он оказался и наиболее продуктивным, самые первые шурфы (№1 и 2) оказались и самыми богатыми. Особенно прославился шурф №6, где «на 7 сажени отыскано гнездо самых драгоценных камней», он разрабатывался до 13 сажени, затем в 1834 году деревянная крепь главной шахты по неосторожности рабочих подгорела снизу и выработка обвалилась.
На Сретенском прииске в шурфе №3 впервые был найден фенакит, получивший первоначальное название «коковенит», в честь нашедшего его Я. В. Коковина, (в дальнейшем этот термин не прижился). Из-за сильного блеска в ограненном виде фенакит называли также «сибирским алмазом». Как мы уже знаем, на этом же прииске (в шурфе №7) впервые в мире была обнаружена необычная, уникальная по оптическим свойствам разновидность хризоберилла – александрит.
Среди найденных в первый год крупных изумрудов следует отметить кристалл весом в 11130 каратов (2226 г) лишь частично ювелирного качества, получивший с легкой руки А. Е. Ферсмана название «изумруд Коковина» (сейчас его чаще зовут «изумрудом Кочубея»). Камень находится в особом сейфе Минералогического музея РАН им. А. Е. Ферсмана в Москве, (рис. 13) и до сих пор является одним из крупнейших кристаллов изумруда в мире (если точнее, то третьим по величине). Также из найденного в 1832 году кристалла изумруда высокого ювелирного качества был выгранен камень причудливой грушевидной огранки весом 101,25 карата, оцененный в 6075 рублей и поднесенный в дар императрице. Уникальная друза кристаллов изумруда в слюдите, оцененная в 100 тысяч рублей была отвезена в Берлин в качестве подарка российского правительства известному естествоиспытателю Александру Гумбольту19 (1769—1859) (рис. 19). Также, из уникальных изумрудов, добытых в 1831 году стоит отметить так называемую «друзу Лейхтенберга» (рис. 21), размером 31х32 см и весом 6265 г. Она хранится в музее Mineralogische Staatssammlung, Мюнхен.
Весной 1833 и летом 1834 годов на приисках были найдены еще два уникальных изумруда, которые в дальнейшем таинственным образом исчезли…
Вот что пишет далее об истории Изумрудных копей академик А. Е. Ферсман в 1922 году: «Это открытие окрылило Каковина, и его энергия дала развиться изумрудному делу в большом масштабе, но прекрасные камни первых добыч погубили алчного командира фабрики, преданного суду за утайку камней и окончившего жизнь самоубийством в конце 1835 г. Работы временно были остановлены; ревизия пыталась выяснить ошибки и злоупотребления, и лишь с конца 1836 г. вновь начались работы под руководством нового директора И. Вейца…».
«Изумрудный детектив»
Александр Евгеньевич Ферсман лишь упомянул здесь о загадочной, в полном смысле слова детективной истории… В которой вокруг Изумрудных копей и исчезнувших уникальных изумрудов трагически сплелись судьбы трех незаурядных людей, фанатично преданных камню: командира Екатеринбургской гранильной фабрики Якова Васильевича Коковина, вице-президента Департамента уделов графа Льва Алексеевича Перовского и мастерового Екатеринбургской гранильной фабрики Григория Мартемьяновича Пермикина. Несмотря на многочисленные архивные поиски и публикации [83, 84, 99], история эта так и остается неразгаданной. Находящийся в музее им. А. Е. Ферсмана в Москве уникальный «Изумруд Коковина», как оказалось, вовсе не тот пропавший камень, вокруг которого разворачивались в Екатеринбурге и в Санкт-Петербурге трагические события 1834—1835 годов…