Стоило королю сесть, все голоса в зале затихли. Митридатес поднял руку и приказал ввести вора. Киммериец появился в зале в сопровождении четверых охранников, подталкивавших его тупыми концами копий. Опасаясь силы варвара, с него не сняли оковы, и он передвигался короткими шажками, держа на весу цепь от наручников. Откинув назад голову, чтобы длинные волосы не закрывали глаза, он гордо посмотрел на короля.
Увидев пленника, Митридатес невольно восхитился. Он думал, что пойманный вор — грязный оборванец, наглый и ничтожный. Но перед ним стоял молодой человек с отличными мускулами, который не уступал даже лучшим бойцам Заморы — телохранителям самого Митридатеса. Однако еще больше короля поразило достоинство, с которым держался грабитель. Он стоял спокойно, и во взгляде его не было ни страха, ни вызова. При виде короля он слегка наклонил голову — так равный приветствует равного.
— На колени перед королем, негодяй! — Стоявший сзади стражник сильно ткнул варвара в спину.
С таким же успехом он мог бы попытаться сдвинуть с места скалу. Он подскочил к пленнику и ударил его сзади по ногам, но не рассчитал расстояние. Молниеносно повернувшись, варвар хлестнул его тяжелой цепью, и оглушенный стражник свалился на пол.
Остальные три охранника кинулись на Конана, но Митридатес, привстав с кресла, остановил их:
— Пусть стоит. Достоинство короля не пострадает от этого.
По залу пробежал удивленный шепот. Конан с интересом посмотрел на говорившего. Король Заморы, молодой, едва старше киммерийца, выглядел зрелым человеком, а в его взгляде читалась древняя мудрость земрийцев. Как и все заморийцы, Митридатес был смугл, невысок, черноволос, но при этом в отличие от многих обитателей Аренджуна весьма ладно сложен.
Сев в кресло, Митридатес пошептался с архивариусом и, как требовал ритуал, громко произнес:
— Назови свое имя, обвиняющийся в воровском проникновении в дом честного купца Энли и убийстве одного из его слуг.
Варвар промолчал, хмуро глядя на короля.
— Ты отказываешься отвечать? — спросил король.
— Пока на мне надеты цепи, я не скажу ни слова, — мрачно ответил киммериец.
Митридатес вновь наклонился к архивариусу и ядовито прошептал:
— И как же его можно осудить согласно закону? Старик поразмыслил и торжественно сообщил:
— Пока он не осужден, его нельзя признать вором. Поэтому нужно снять цепи. Он пока свободный человек.
— Не напиши я этот указ, — пробормотал Митридатес, — давно бы уже покончил со всеми ворами Аренджуна.
Он поднялся и, чувствуя себя полным идиотом, торжественно провозгласил:
— Поскольку обвиняемый еще не уличен в воровстве, его нужно освободить от цепей. Впоследствии, если выяснится, что он виновен, его закуют вновь.
По залу пронесся вздох недоумения. Наклонившийся к королю Энли тревожно прошептал:
— Разреши сообщить тебе, мой король, что этот страшный человек убил трех моих лучших охранников. Как только его освободят, он может скрыться…
Митридатес и сам думал о том же. Он подал знак своим телохранителям, и четверо из них тотчас окружили варвара. Пока приглашенный кузнец сбивал с Конана цепи, не утруждая себя при этом заботой о страдающей плоти киммерийца, в зале царила тишина. Наконец кузнец закончил свою работу. Конан принялся разминать руки, искоса поглядывая на новых охранников. Это были опытные бойцы. Они стояли спокойно, почти расслабленно, но варвар сразу понял, что за внешней расслабленностью скрывается отличная выучка. Двое небрежно, словно игрушки, держали свои арбалеты, но короткие хищные стрелы смотрели прямо на Конана. Двое других так же небрежно опустили руки к висевшим у пояса мечам. Это спокойствие ясно говорило, что они не опасаются безоружного пленника, несмотря даже на славу жестокого убийцы, которая идет об этом человеке. А Конан тем временем прикидывал, как вырваться из-под охраны. Его вывел из задумчивости голос короля:
— Теперь цепи с тебя сняли, и я повторяю свой вопрос. Назови твое имя.
— Меня зовут Конан из Киммерии, — холодно ответил варвар.
К его изумлению, в зале послышались недоуменные возгласы, крики. Кое-кто, вскочив на ноги, грозил ему кулаком. В гуле голосов Конан различил слово «ложь» и заметил, как нахмурился Митридатес.
— Не думай, что, выдавая себя за другого человека, ты избежишь кары. — Голос короля был суров и непреклонен. — Свидетели говорят, что твое имя — Бенто и ты известен как грабитель всему городу. На твоей совести дерзкие ограбления множества достойных купцов. Поговаривают также, что ты совершаешь свои злодеяния с помощью магии колдунов Черного Круга. Что ты можешь ответить на это?
— То, что уже сказал, — угрюмо повторил варвар, и в его голосе послышалась ярость. — Меня зовут Конан из Киммерии, и пусть тот, кто обвиняет меня во лжи, подойдет ко мне поближе, чтобы я мог дотянуться до него. Я не стыжусь своего имени.
Архивариус наклонился к королю и зашептал ему прямо в ухо:
— В одном из пергаментов с законами говорится, что если в преступлении обвиняют одного человека, а перед судом предстает другой, то нужно отложить суд и найти того, которого обвиняют.
— А с этим что делать? — также шепотом спросил Митридатес, и что-то в его голосе не понравилось старику.
Он замялся:
— Или отпустить его, или на следующем суде обвинять уже его, а не Бенто.
— Отпустить? — переспросил король, — После того, что он убил двух человек и пытался ограбить сокровищницу?..
Архивариус развел руками:
— Так говорится в законах Земри…
— К Сету в пасть все законы Земри! — яростно зашептал король. — Так ты, значит, не Бенто, — обратился Митридатес к Конану, — но ты же не будешь отрицать, что проник в этот дом и пытался обокрасть сокровищницу, убив при этом троих охранников?
— А зачем мне это отрицать? — удивился киммериец.
В это мгновение архивариус наклонился к Митри-датесу и вновь что-то зашептал ему на ухо. Король кивнул.
— Объясни, зачем ты это сделал, — сказал он.
— Как зачем? — не понял Конан.
— С какой целью ты проник в сокровищницу? Что ты хотел сделать в ней?
— А что можно делать в сокровищнице? — пожал плечами киммериец.
В зале раздался смех.
— А ты знаешь, что тебе грозит за воровство?
— Какая разница?
— Сообщаю тебе, что воровство карается смертью. Ты понимаешь это?
— Я не понимаю только, почему вы так долго ждали, чтобы казнить меня?
— Я тоже, — вполголоса заметил Митридатес. — Итак, ты сознался в своем злодеянии и я, король Заморы, приказываю…
Он не договорил. От дверей к центру зала стремительно бежал высокий чернобородый гирканец со сломанной рукой, примотанной к туловищу. Королевские телохранители приготовились пустить в ход оружие. Конан узнал гирканца — это был воин, которому он несколько дней назад сломал руку, убегая от погони, и решил, что гирканец собирается отомстить. Но гирканец, даже не взглянув в его сторону, бросился на колени перед королем.