Читать интересную книгу Четыре всадника - Юрий Бурносов

Как обыкновенно везет людям трусоватым и вороватым, так повезло и Свонку — направление он запомнил верно и спустя некоторое время выбрался на берег. Отдохнув и обсушив платье, он двинулся в направлении дымка, что поднимался за прибрежными скалами, и обнаружил там рыбацкий домик, в коем без зазрения совести украл плащ, штаны и кое-какую снедь, а также большую бутыль вина. Так, скрываясь в скалах, воруя по мелочам и ночуя в известковых пещерах, он мало-помалу добрался до памятного Фолькону Люддерзи, а миновав его, прибился к шайке разбойников, возглавляемой Фронгом Длинноруким.

Здесь Свонк пришелся кстати, хотя был в основном на посылках, следил за костром и кашеварил. Впрочем, душегуб из Свонка всегда был дурной, чему пример — его неудачное пребывание среди морских разбойников, где и обнаружил его в свое время прима-конестабль Хаиме Бофранк.

Спокойно и весело было Оггле Свонку среди людей Фронга; однако ж когда наш бродяга завидел юношу, то без размышлений кинулся к нему в надежде попасть в столицу, в тепло и сытость от холода и голода. Свонк прикинул, что юный Фолькон богат и ему не помешает верный слуга, притом издавна знакомый и прошедший тяжелые испытания.

Мальтус Фолькон в свою очередь был также весьма рад видеть своего, пусть и худородного спутника; однако радость его значительно приуменьшилась, когда он узнал, что Свонк ничего не ведает о судьбе остальных.

— Вижу, историю вы могли бы рассказать прелюбопытную, — сказал тем временем Фронг, выслушав рассказ Оггле Свонка. — Конина как раз сварилась, посему не поделитесь ли с нами малой толикой ваших приключений?

Юноша отметил, что предводитель разбойников при всем своем мерзком обличий разговаривает подобно человеку образованному, но не стал никак выказывать сего наблюдения. Он взял протянутый кусок конины, с которого капал горячий бульон, и, не чинясь, откусил добрую часть. Мясо оказалось прежестким, но в достаточной степени съедобным.

— Это верно, молодой хире, — заметил Фронг, — когда дают хороший кусок, всегда полезно откусить от него поскорее. Если угодно, я выловлю вам из котла печенку — она более нежна и вкусна, нежели остальное мясо.

— Нет, благодарствую… Кажется, у меня во фляге было вино, не худо бы промочить горло, — вспомнил Фолькон, но разбойник лишь развел руками:

— Его уже нашли и тут же выпили, не поделившись даже со мною, за что я кое-кому слегка намял бока. Могу предложить немного пива, но дрянного.

— Нет, не стоит, благодарю вас.

— Тогда позвольте задать вам вопрос: коли вы Фолькон, как поименовал вас сей прощелыга Свонк, то уж не родственник ли тому Фолькону, что сидит в Фиолетовом Доме?

— Я имею честь быть его сыном, — отвечал юноша с достоинством.

— Вот как?!

Лежавшие и сидевшие вкруг костра оживились, но Фронг пресек их быстрым движением длани.

— Чудны господни дела — кто бы еще встретился нам на ночной дороге, как не отпрыск нашего наипервейшего врага. Но не бойтесь, хире Фолькон, вам не причинят вреда.

— Отчего же вы не ограбили и не зарезали меня, как пристало бы?

— А что проку? — с печалью спросил Фронг. — Когда солнце не восходит столь долго, поневоле задумаешься о том, насколько ты грешен и по каким делам будет судить тебя господь. К тому же с вас и взять нечего, кроме лошади да чертовых карликов. Будь вы торговец — иное дело, да только торговцы небось попрятались по домам и никуда не ездят…

— Позволено ли мне будет отправиться с вами? — с надеждою спросил Оггле Свонк.

— Отчего же нет, мой друг! — воскликнул юноша. — Но моя вторая лошадь…

С этими словами он повертел в воздухе куском мяса, каковой, собственно, и был частью пресловутой лошади.

— Ничем не могу помочь, — сказал Фронг, разводя руками. — Коли вы так уж хотите взять этого малого с собой — ваше дело, но тогда вам придется посадить его сзади. Я же на свою лошадь никого более сажать не намерен, дабы, в случае чего, не проиграть в скорости и маневре. А теперь ваша очередь рассказать нам о своих приключениях, мы же послушаем и поедим, ибо выезжать на пустой желудок дурная затея, а я далеко еще не насытился.

Мальтус Фолькон поведал о кораблекрушении и связанных с ним скитаниях, умолчав, впрочем, о путешествии на Брос-де-Эльде и последующем бегстве с острова, а также о прочих вещах, о которых разбойникам знать не следовало.

Короткий рассказ вызвал тем не менее массу воспоминаний среди пирующих у костра; особенно поражались чудесной встрече давешних спутников в столь необыкновенных обстоятельствах. Один здоровяк предположил, каково было бы изумление Оггле Свонка, прирежь он по случаю на темной ночной дороге своего приятеля. Второй, с длинными грязными волосами, заплетенными в неопрятные косички, припомнил мошенника Шаттеруса, коего пять лет тому вздернули в Ванмуте, а спустя два года он объявился в столице, где его вздернули во второй, и последний, раз. Волосатого тут же спросили, где же тут связь с историей, что поведал юноша, на что тот отвечал, что связи, может, никакой и нет, но происшествие с Шаттерусом и само по себе презанятное.

Доев конину, Фронг ушел и вернулся совершенно преображенным. Довольно скромное, но добротное платье удачно дополняли мягкая шляпа, надетая на голову с некоторой долей щегольства, и укрепленные на поясе шпага с пистолетами. В поводу предводитель разбойников вел белую лошадь необыкновенной красоты.

— Ежели вы откушали, молодой хире, самое время ехать, — заметил он.

Оггле Свонк шустро собрал свои нехитрые пожитки, то и дело озираясь на юношу.

— Не волнуйтесь, мой добрый Оггле Свонк, — сказал с улыбкою Фолькон. — Коли меня самого отпустили с миром, то уж и тебя я здесь не оставлю.

Они вполне сносно разместились на спине лошади, полученной Фольконом в Люддерзи, и поехали за предводителем разбойников, который даже в кромешной темноте без труда находил дорогу. В клетке тихонько скреблись и ворчали карлики; кричали в лесу ночные птицы, которым, верно, было раздолье вопреки чужой беде.

— Верно, вы и сами понимаете, молодой хире, что мы должны расстаться, как только въедем в столицу, — сказал Фронг, попридержав свою лошадь и поравнявшись с юношей. — Я не сделал вам ничего дурного, сейчас я ваш проводник, а в случае чего и защитник, от вас же прошу одного: помогите мне попасть в город. Скорее всего, на трактах выставлены заставы, и ваша бляха герцогского чиновника будет мне защитою.

— Что ж, я помогу вам, — согласился юный Фолькон.

И в самом деле, он не испытывал никаких угрызений совести оттого, что помогал разбойнику, человеку, с коим должно бы ему бороться. Видимо, странные пришли времена, странные и необычные… С такими мыслями ехал Мальтус Фолькон по ночной дороге, слушая, как шумит море, как сопит за спиною Оггле Свонк и как шуршат в своей клетке гнусные карлики.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,

в которой аббат Тристан Бофранк по своей воле попадает на кладбище, а брат его субкомиссар Хаиме Бофранк против своей воли в монастырь

Умей оставаться самим собой, и ты никогда не станешь игрушкою в руках судьбы.

Парацельс

Фрате Гвиттон, сиречь аббат Тристан, заявил, что отправится с Бофранком, ибо также имеет неотложные дела и полагает, что его тщания станут полезны не менее прочих.

Бофранк не видел причин отказывать, тем более снаружи стало заметно тише, а мимо окон то и дело проходили или проезжали патрули — видимо, грейскомиссар Фолькон опамятовался и восстановил власть над городом, утраченную вследствие тьмы и внезапного нашествия оживших мертвецов.

— Что заставило тебя скрывать истинное имя, Тристан? — спросил Бофранк, довольно быстро, несмотря на хромоту, шагавший по темной улице.

Семенивший следом брат его, едва переведя дух, отвечал:

— Позволь мне не говорить сейчас о причинах подобного поступка… Поверь лишь, что в том мне большая нужда, ибо гости твои…

— Гостям моим я доверяю, Тристан, а вот с чем ты таишься?.. Но полно; скажи мне, как чувствует себя отец?

— Когда я оставил его, он чувствовал себя неплохо. Твой последний визит принес ему немало переживаний, и…

— Оставим и это, ибо не желаю выслушивать упреков; главное, что он жив, — холодно оборвал брата Бофранк. — Следующий вопрос мой таков: отчего хире Кнерц предостерег меня против тебя, сказавши: «Брат ваш суть не то, что вы о нем думаете»?

— Он так сказал? — в возмущении воскликнул толстый аббат. — Гнусный интриган! Как смеет он?! Уверяю, я и не видел ранее этого гадкого старикашку, не говоря уж о знакомстве с ним.

— Он и не говорил о знакомстве, а лишь передал мне слова человека, коему я доверяю, — сухо сказал Бофранк. — Рассудив, что ты все же брат мой, я не стал ничего говорить прилюдно, но подозрения мои укрепились, особливо после того, как ты скрыл свое имя.

— Говорю же, на то есть причина! — уверил аббат. — Но посмотри, Хаиме, что это вон там?!