Читать интересную книгу Забытые учителя - Александр Токунов

Комендатурой называли небольшое четырёхэтажное здание, стоявшее посреди Рынка. Это было единственное здесь герметичное и стерильное строение. На первом этаже располагались оружейные комнаты и шлюз, на втором — небольшая харчевня и гостиница для приезжих, на третьем — казармы дежурных, на четвёртом — кабинет коменданта, допросные и изоляторы. В разное время на Рынке находилось от пятидесяти до семидесяти дежурных. Ещё человек пятьдесят несли охрану на стенах и сторожевых вышках.

Сам Рынок представлял собой многоугольник, в центре которого шла широкая дорога — от входных ворот Рынка до входных ворот по направлению к анклаву. Посредине эта дорога образовывала некое подобие площади, на которой и находилась Комендатура.

Торговых рядов было много, а столпотворение напоминало Стамбульский рынок на старых гравюрах. И недолгий путь до Комендатуры занял порядочное количество времени. Несмотря на то, что все старались пропустить конвой, места было мало. «Вот так выглядит зона свободной торговли, — подумалось Сычу, — толкучка, неразбериха, хотя все усиленно создают видимость порядка…»

Наконец они вошли в оружейную Комендатуры. Последовала привычная процедура обеззараживания. Поднялись по левой лестнице — правая была для посторонних, и на ней двери в служебные помещения были закрыты. Бобр постучал в дверь.

— Старый конь борозды не испортит, — прозвучало из-за двери.

— Но и не вспашет, — ответил Бобр. — Открывай, спекулянтов на допрос привели.

Щёлкнули замки, дверь приоткрылась, чтобы впустить всех по одному. В Комендатуре не было каких-либо изысков и высоких технологий, только компьютер в кабинете коменданта, посредством которого велись все учётные операции Рынка. Сыча удивляла эта мода Смирнова допрашивать всех нарушителей лично, хотя, может быть, он делал это просто от скуки.

Комендант был, как всегда, хмур. Он имел весьма запоминающуюся внешность: густые чёрные волосы были зачесаны чёлкой вперёд, почти сразу начинались невероятных размеров брови — вначале отдельными волосками, а затем всё гуще. Лицом и формой черепа Смирнов напоминал гориллу — массивная квадратная челюсть, скошенный лоб и такие же массивные надбровные дуги. Голова была прочно укреплена на массивной бычьей шее.

Сычу всегда было любопытно, почему человек с русскими именем, отчеством и фамилией имел столь нерусскую внешность. Поговаривали, что дед и отец Смирнова женились на иранках, притом не на самых красивых, вот у внука и получилась такая физиономия.

— Кого привёл? — без церемоний прорычал Смирнов.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — начал доклад Сыч. — Мною были задержаны трое следопытов, которые пытались купить алюминиевые магазины…

— Значит, из спецхрана воруют, а эти и рады покупать, гады! — констатировал Смирнов.

От тона коменданта следопытам стало не по себе.

— Но он же продавал, дорогой, мы покупали — это Рынок, какие к нам вопросы могут быть?

— Это мой Рынок! — Смирнов специально выделил голосом слово «мой». Сыч понял: собрался договариваться. Сейчас попросит выйти, и пропало дело. Это уже не в первый раз. Вот и стало больше бардака…

— А может, договоримся, дорогой? — произнёс Мурат столь же предсказуемую фразу.

— Ты что, предлагаешь мне взятку?! — лицо коменданта налилось кровью. Он грохнул кулаком по столу, затем сухо распорядился: — Конвой свободен, — и, обращаясь к Сычу, добавил: — И вы тоже.

Всё это напоминало Сычу гуманный способ рыбалки, о котором рассказывал батя. Гуманный и бестолковый — рыбу вначале ловят на удочку, а затем отпускают на волю. Только Смирнов не был бескорыстным рыбаком, он выпытывал у следопытов секреты, места расположения схронов и тайников.

Если следопыту было нечего предложить, его привлекали к ответственности, а если были дельные предложения — отпускали на волю. Или убивали при попытке к бегству, если информация была слишком ценной. Потом Смирнову каким-то образом удавалось организовывать экспедиции в районы тайников, разумеется, на сдельной основе.

Смирнов хоть и недавно был на должности, но умел находить общий язык с представителями других анклавов, он был для них своим. Большая часть торговцев на Рынке была людьми пришлыми. Продукция Крылатского анклава распространялась только официальными продавцами. Ни одного заражённого на Рынке, понятное дело, не было. Это была площадка для розничной торговли, все крупные торговые сделки заключались на высшем уровне посредством специальных встреч и конференций, а отгрузка по контрактам происходила на специальной площадке Рынка.

Сычу часто приходилось выполнять следственные функции с целью выявления недобросовестных торговцев и просто несунов. К сожалению, очень часто на Рынке присутствовал и теневой оборот, так как контроля было значительно меньше, нежели в анклаве. Гришка, тот самый торговец алюминиевыми магазинами, был давний агент Сыча и провокатор со стажем, именно он помогал выявлять недобросовестных покупателей. Он уже вторую неделю продавал одни и те же магазины, а спрос на них был очень велик. Опытный следопыт знал, что в дальней вылазке каждый грамм был на счету. Обыватель скажет: эка невидаль — восемьсот граммов? Пустяки. Но Сыч знал, что от этих граммов порой может зависеть жизнь: банально ноги откажут раньше, и ты не сможешь дойти до безопасного места. Поэтому о граммах, как и о мгновениях, не нужно было думать свысока.

Сыч спустился в харчевню, заказал себе тарелку жареной картошки с грибами и луком и принялся уплетать.

Обстановка в харчевне была спокойная — никто не хотел беспорядков и конфликтов, «правило водопоя» действовало почти безотказно. На дальней стене висела карта с обозначением станций метро и зон активности мутантов, сверху было приписано: «Стой! Опасная зона! Работают МУТЫ!» Сыч улыбнулся — Эпидемия, катаклизмы, а чувства юмора люди не теряют. Припомнилось выражение старого друга: «Что такое катаклизмы? Правильно, это когда коту делают клизму». Всё-таки русский народ привык смотреть на любые неприятности с юмором, именно это качество позволяло ему побеждать.

Неожиданно к столику приблизился человек, Сыч узнал его. Что потребовалось здесь заместителю Верховного цензора? Тем временем Мустафа Нарден по-свойски сел на скамейку напротив Сыча.

— Приятного аппетита, Александр! — вместо приветствия сказал Нарден.

— Благодарю. А что же вы?

— Мне сейчас принесут. Как поживает полковник Смирнов?

— Спросите у него, — безразлично ответил Сыч. — Мне он не докладывает.

— Ну что вы, не нужно враждебности, мне не больше вашего приятно его пребывание на этом посту. Что поделать, анклаву сейчас намного выгоднее иметь под рукой сотню-другую выявленных тайников, чем десяток-другой повешенных следопытов. Знаете поговорку: «Последним смеется тот, кто стреляет первым»?

— Кажется, так говорил какой-то генерал… Но какое это отношение имеет к нашей ситуации?

— Грядёт большая война. Нам могут дорого обойтись эти тридцать три года без войны. Пусть лучше предают те, от кого мы этого ожидаем. — Нарден прищурился. — Если кто-то и намерен нас предать, то это Смирнов. Я думаю, в случае необходимости вы сможете взять ситуацию под контроль.

— Планы Васина неисповедимы! — удивился Сыч.

— Хочу напомнить вам ещё одну поговорку, — улыбнулся Нарден, — где тонко, там и рвётся. Помните, как позапрошлой зимой Смирнов пытался настроить радикалов бункера против Имама в надежде повернуть политический курс? Тогда нам не удалось выдвинуть ему обвинения. Не было прямых доказательств — а сейчас появилась возможность их получить. У меня есть серьезные подозрения, что сейчас Смирнов будет искать контактов с Объединённым генералитетом.

— Что мне делать?

— Ждать, смотреть, слушать, докладывать, — улыбнулся Нарден и встал из-за стола.

Сыч остался наедине с пустой тарелкой и очень непростыми думами.

Профессор

Россия, Москва, главное здание МГУ

«Шар» завис над звездой МГУ. Совсем рядом, казалось, протяни руку — и достанешь, были металлизированные стёкла звезды, покрашенные в золотисто-желтый цвет. Кое-где стёкла отсутствовали. Зерна колосьев оказались большими. «Больше метра», — прикинул Володька и посмотрел вниз. Под ногами раскинулось здание в виде огромной буквы «Ж». Отсюда всё на земле казалось мелким и незначительным.

Основная антенна на звезде, несколько других на верхних колосьях и очень большое количество вокруг шара, на котором держится звезда. «Этот шар снизу был почти не виден, а антенны вовсе не видны», — отметил Николаев, открывая нижний люк и сбрасывая веревочную лестницу.

Как только он ступил на лестницу, почувствовал сильный ветер, который стал болтать его в воздухе. Теперь многое будет зависеть от мастерства Гаргара — сможет ли он удержать аэростат неподвижно, чтобы не только не задеть антенны, но и чтобы Володька успел спуститься на перила горизонтальных лучей звезды.