Читать интересную книгу Безжалостный Орфей - Антон Чиж

— Посыльный был раным-рано. Принес, отдал и ушел. Половой видел, как барышня за ним закрывала.

— Как ее зовут? Откуда и когда прибыла? Чем занималась?

— Ну, вы уже совсем за следствие взялись, — обиженно сказал Бранденбург. Но перечить не посмел.

Зинаида Ивановна Лукина поселилась в «Центральной» примерно три месяца назад. Разрешение на пребывание в столице выправлено как полагается, выдано в позапрошлом году. Прибыла из Ярославля на заработки, давала частные уроки. О чем и сообщила в гостевой книге. По приезде имела всего один чемодан. Но за последний месяц здесь побывали посыльные из самых дорогих и модных магазинов столицы. Долгов перед гостиницей не делала, платила за месяц вперед.

— Рубликов сто пятьдесят, не меньше, обходилось, — сказал полицмейстер. — Уж не знаю, какие уроки надо давать, чтоб подобный номер содержать.

— Чистописания или русского языка, — ответил Лебедев, рассматривая мраморный бюстик кого-то из великих писателей, которых позволял себе путать. Да и чего их запоминать: все равно для криминалистики никакой пользы. Одно название: преступления и наказания. Только зря время потратил, полная чушь. С точки зрения эксперта.

— Откуда узнали? — не унимался Бранденбург.

— У нее на подушечках пальцев въевшиеся следы чернил. Учительница…

Пристав головой покачал, сокрушенный такой прозорливостью.

— Поступим так, Адольф Александрович. Тело к себе забираете, я через часик-другой загляну, покопаюсь в нем. Иван Тимофеевич не будет возражать? Чудесно. А портниху плачущую ко мне в департамент пришлите. Допросить хочу. Не возражаете?

И хотел бы подполковник возразить, да уж теперь не мог.

* * *

Екатерина Семеновна не справлялась с нервами. Чем ближе подходила, разумно отпустив извозчика за несколько кварталов, тем сильней нарастала в ней паника. Не помогали аргументы и слова, которыми она сначала помогала другим, а затем применяла для себя. Не действовали высокие соображения, ради которых решилась на поступок. Ничего не помогало. Ноги буквально отказывались ее слушаться. Кое-как переступая через ухабы сырого снега, она вдруг не смогла сделать и шага. Напала такая слабость, что высокая и сильная женщина, с волевым подбородком и крепкой, крестьянской костью, вынуждена была остановиться и держалась за стену, как истеричная курсистка.

Кто-то из добрых прохожих предложил помощь, она только отмахнулась. Сердобольная дама спросила, не крикнуть ли городового, чтобы тот поймал извозчика, и отвезти домой. Как ни странно, поминание городового помогло. Из упрямства, помноженного на страх, Екатерина Семеновна оттолкнулась от стены, поблагодарила, заявив, что ей лучше. И даже сделала несколько показательных шагов. Но тут сердце, до сих пор громко стучавшее в груди, принялось колошматить в ушах, так что дама слегка оглохла. Звуки улицы слились в однообразный гам, она испугалась, что сейчас упадет в обморок. Этого категорически нельзя было допустить.

Больно прикусив губу, Екатерина Семеновна глубоко вздохнула, постояла, будто осматривая проспект, и заставила себя двинуться. Если сейчас не закончить начатое, в другой раз точно не пойдет. И никто не сможет убедить в обратном. Сейчас или никогда. Только бы не задохнуться. В прохладный, ветреный день было так жарко, что ее лицо казалось цвета вареной моркови, так что каждый прохожий в удивлении оборачивался. А быть может, никто и не смотрел в ее сторону, просто расшалившиеся нервы.

Отвлекая себя мыслями, она шаг за шагом приближалась к намеченной цели.

Показались парадные двери. Как ни тяжко было Екатерине Семеновне, но сильный характер помог не изменить привычкам. Природная способность подмечать в людях и окружающих странности и несуразности, над которыми она потом долго потешалась, указала, что рядом со швейцаром стоят двое городовых. Совершив не одну прогулку мимо этих дверей, Екатерина Семеновна прекрасно знала, что ближайший пост находится далеко впереди, на углу Невского. А что ему тут делать? Да еще и напарника подозвал. К чему бы тут постовым объявиться?

Разрешить эту загадку она не успела. Оба городовых как по команде обратили на нее свои взоры. Настала минута, от которой зависело все. Или неторопливо пойдет дальше и потом весь остаток жизни будет проклинать себя за трусость, или… Или идти до конца. Времени для размышлений не осталось. Дама в меховой накидке, поколебавшись, все-таки повернула к дверям и взглянула на швейцара. Тот, увлеченный болтовней с постовыми, пропустил, что дама ожидает, когда ей откроют дверь. Городовой, заметив неловкость, подпихнул локтем. Швейцар очнулся, сорвал фуражку и бросился к двери. Городовые посторонилась.

Ее никто не подозревает. Никто не знает, что она собирается делать! А ведь минуту назад казалось, что вся улица пальцем на нее показывает. Все это пустые страхи. С таким величавым видом никто и подумать не смеет, на что она решилась. И никогда не узнают. Маленькая победа вернула силы. И хоть сердечко не желало умерить бешеный бег, Екатерина Семеновна ощутила куда больше уверенности и даже капельку отваги. Как у прыгуна в бездну. Надо только сделать шаг, а там будь что будет.

Не без труда одолев мраморную лестницу, дама оказалась на третьем этаже. Эта часть гостиницы была ей знакома. Она точно знала, куда направляться. И опять удача улыбнулась ей. Обычно кто-то попадается на пути, постояльцы или половые. Но сейчас, когда особенно было нужно, она была совершенно одна.

Екатерина Семеновна приободрила себя армейской командой и повернула в левый коридор. Дверь, в которую ей предстоит постучать, находится за первым поворотом. Осталось совсем немного, чтобы кончить дело. Она ощупала сумочку: массивная склянка темного стекла с притертой крышкой была на месте. Чтобы ее достать, надо щелкнуть замочком. Крышка хоть и плотно сидит, но выходит легко. Дернуть — и готово. Сколько раз дома проверяла. Но это дома. Предстоит проделать весь фокус тут, где могут оказаться посторонние глаза.

Шаги заглушал пушистый ковер. Она проваливалась в мягкий ворс, как в песок. Екатерина Семеновна обогнула поворот и сразу поняла, что происходит нечто странное. К углу прислонился какой-то мальчишка в захудалом пальто. Он недобрым, каким-то полицейским взглядом окинул солидную даму буквально с ног до головы, как снимают портрет или раздевают, и отвернулся. Но и такую дерзость она спустила. Все ее внимание было приковано к группе людей у заветной двери, распахнутой настежь. Ничем особым они не отличались от обычных посетителей. Но почему рядом с ними стоит городовой? И что тут делает господин в мундире пехотного подполковника? В отличие от многих женщин Екатерина Семеновна отличала чины и даже рода войск. Наметанным взглядом она определила, что офицер давно распрощался с армией. Что он делает среди штатских?

В глубинах комнаты что-то ярко вспыхнуло, словно взорвался фейерверк. И эта вспышка осветила правду. Ну конечно: переведен в полицию, с сохранением чина и разрешением носить армейский мундир. Пристав, не меньше.

И еще мальчишка этот наглый уставился сверлящим взглядом. Нельзя же оставаться на месте, начнут спрашивать, чего доброго, заглянут в сумочку. А этого нельзя допустить. Надо спасаться. Повернуть назад — значит вызвать подозрения. Остается идти вперед. И тут Екатерина Семеновна поняла, что дальше этой двери коридор не исследовала. Она толком не знает, есть ли там поворот и сможет ли уйти. А если там тупик, что тогда? Тогда остается последний выход. Попытать счастья и сделать вид, что стучишься в номер. Может, ей опять повезет и дверь не откроют. Изобразить сожаление и уйти.

На нее поглядывали господа у двери. Удача, как видно, в этот день играла на ее стороне. Пробежали санитары с носилками, все внимание досталось им.

Екатерина Семеновна на негнущихся ногах двинулась вперед. Проходя мимо номера, невольно обернулась. Что поделать, женское любопытство сильнее страха. Внутри было полно мужчин, спина пристава загораживала обзор, но она успела заметить, как что-то белое кладут на носилки. Остальное подсказало воображение. Теперь Екатерина Семеновна думала только об одном: есть ли в конце коридора спасительный поворот или придется выручаться хитростью. Она шла, не понимая, есть впереди угол или кажется. Как вдруг, прямо из стены, так ей показалось, возник половой, на ходу поклонился и побежал дальше. Впереди была свобода.

Завернув за угол, Екатерина Семеновна прижалась к стене отдышаться. Она слушала, как оттуда, от страшной двери доносились громкие голоса, которые требовали нести ровней, пристав отдавал невнятные указания. Но все это ее не касалось. Она счастливо выпорхнула из западни, готовой вот-вот захлопнуться. Склянка в сумочке перестала казаться гирей.

Екатерина Семеновна нашла зеркало, как нарочно вделанное в стену, оправила шляпку и, никем не замеченная, покинула гостиницу «Центральная». Выйдя на свежий воздух, она вполне овладела собой. После пережитых страхов ей срочно надо подкрепить силы чашкой горячего шоколада.