Читать интересную книгу Прованс навсегда - Питер Мейл

Массо приблизился ко мне, как будто собирался меня поцеловать. Он дернул носом и понизил голос до свистящего шепота.

— Я знаю, где оно. Beh oui. Знаю.

Мы с ним вдвоем в лесу, до ближайшего двуногого, пожалуй, с милю, но страх Массо перед свидетелями заразил и меня. Я тоже понизил голос до шепота.

— Где?

— В конце бассейна.

— Под розами?

— Под плитами.

— Под плитами?

— Oui. C'est certaing.[87] Клянусь честью покойной бабушки.

Меня это известие вовсе не порадовало. Мощение вокруг пруда состояло из каменных плит в три дюйма толщиной, уложенных на бетонное основание такой же толщины. Сколько нужно усилий, чтобы добраться до земли!

Массо понял, о чем я думаю. Он снял металлоискатель с плеча и опустил его наземь, чтобы можно было разговаривать двумя руками.

— В Кавайоне можно арендовать marteau-piqueur.[88] Он все возьмет. Паф!

Конечно же, он прав. Такой инструмент пройдет сквозь камень, сквозь бетон, сквозь питающие бассейн трубы, сквозь электрические кабели, идущие к насосу. Вот именно — паф! А то еще и БУММММ! А когда осядет пыль, мы, если останемся живы, обнаружим еще одну половинку крестьянского серпа или пролетарский молот, чтобы пополнить коллекцию металлолома. Нет, сказал я. Очень жаль, но нет.

Массо легко пережил мое решение и удовлетворился бутылкой пастиса, которой я вознаградил его за причиненное беспокойство. Однако время от времени я вижу его, стоящего перед нашим участком, глядящего на наш бассейн, задумчиво посасывающего свой мелированный ус. Бог знает, на что он решится в подпитии, если кто-нибудь подарит ему на Рождество marteau-piqueur.

По объявлению в «Вог»

Возможно, помня свое голодное и бездомное прошлое, Бой использует любую возможность, чтобы продемонстрировать свою преданность. Он то и дело приносит в дом подарки — свалившееся с ветки птичье гнездо, виноградный корень, изжеванную сандалию, пучок веточек — и складывает все это под обеденный стол с очевидным намерением доказать свою щедрость, полезность и выставить себя в более дорогом для нас свете. Он заботится о созданий фронта домашних работ, оставляя пыльные следы на полу, разбрасывая по нему сухие листья. Помогает и на кухне, выполняя функции передвижного улавливателя всего, что падает сверху. Он всегда рядом, вплотную или в нескольких футах, всегда старается угодить, чаще всего, правда, весьма шумно, иной раз и с грохотом, порой что-нибудь опрокинув, всегда неуклюже.

Его попытки угодить не ограничиваются нами. Он выработал собственный неортодоксальный стиль радушного приветствия гостей дома. Выплюнув теннисный мяч, обычно покоящийся в каком-нибудь углу его безграничной пасти, он сует свою не менее необъятную башку в паховую область любого вошедшего в дверь. Это своеобразный вариант мужского рукопожатия, и наши друзья вскоре к нему привыкли, воспринимают это как должное, чаще всего никак, и как ни в чем не бывало продолжают беседу с нами, и Бой, исполнив свой долг вежливости, опускается на ближайшую к нему пару ног.

Реакция на его приветственный жест с некоторой степенью точности отражает смену сезонов. Зимой, когда посетители, как и мы, постоянные жители Люберона, голову, вдруг выросшую в промежности, либо игнорируют, либо удостаивают ответного жеста, не прерывая плавного движения стакана ко рту и стряхивая с вельветовых брюк сухие листья и иной мусор, смоченный собачьей слюной. Если же стакан вздрагивает, вино проливается, а голову встречают лихорадочные попытки защитить чистую белую одежду, мы начинаем подозревать, что наступило лето. И вместе с летом прибыли «летние люди».

Ежегодно их оказывается все больше. Как обычно, их привлекает природа и погода, а в последнее время к обычным притягательным факторам прибавились еще два.

Первый фактор чисто практического характера. Прованс с каждым годом становится все доступнее. Поговаривают, что парижский экспресс TGV скинет еще полчаса с и без того беспрецедентных четырех, за которые он долетает до Авиньона. Крохотный городской аэропорт постоянно расширяют, того и гляди он превратится в «Авиньон Интернасьональ». Перед марсельским аэропортом выросла громадная зеленая модель статуи Свободы, маркирующая открытие прямой линии Марсель — Нью-Йорк, два рейса еженедельно.

Кроме того, Прованс снова «открыли», и не просто Прованс вообще, а конкретно городишки и деревеньки, в которых мы закупаем продукты, роемся на рынках и в лавках. Мода наложила на нас лапу.

Библия прекрасного пола, «Вуменз виар дейли», нью-йоркский провозвестник длины подола, объема бюста и веса обручей, навешиваемых на уши, отважилась в прошлом году на вылазки в Сен-Реми и Люберон. В ней были продемонстрированы объекты поклонения при баклажанах, бокалах, стриженых кипарисах, в амплуа отшельников, отрешившихся от всего — кроме партнера, обычно противоположного пола, а также фотографа, bien sûr,[89] — и наслаждающихся прелестями «простой сельской жизни».

Американский «Вог», символ пресыщенности с пропитанными душистыми парфюмерными объявлениями страницами, втиснул статью о Любероне между афинскими звездными гороскопами и обзором парижских бистро. В первых строках статьи Люберон объявлялся «потайным югом Франции», но уже во вторых строках тайна улетучивалась, а область объявлялась самым модным местом французов-отпускников. Как понимать эти авторские контрапункты, следовало бы справиться у редактора выпуска.

Редакторы французского выпуска «Вог», разумеется, посвящены во все тайны и секреты и готовы поделиться ими с читателями, о чем без утайки заявили в самом начале статьи. С томным, усталым вздохом они сообщили, что с Любероном покончено: le Lubéron, c'est fini. За сим последовали обвинения в снобизме, дороговизне и вообще, «сколько можно!». Люберон вышел из моды — démodé.

Неужто именно это они и хотели сказать? Еще чего! Упаси боже. Следующая дюжина страниц проповедовала прямо противоположное. Люберон по-прежнему притягателен для парижан и для иностранцев, которые, по выражению автора, «часто знамениты». Насколько часто впадают они в пароксизмы знаменитости, сколько раз в неделю, в месяц или в год, «Вог» не конкретизирует, зато знакомит нас с этими персонами. Давайте заглянем в их частную жизнь, приглашает нас журнал.

Прощай, частная жизнь! Двенадцать страниц снимков «часто знаменитых» персон с дочками, собачками, подружками, подушками, сосредоточенных и рассеянных, на диванах и в бассейнах. Приводится карта укромных уголков этого «le who's who», разоблачаются попытки «часто знаменитых» спрятаться от — ах! — мирской суеты. Куда тут спрячешься! Бедолаги не могут сунуться в воду или сунуть нос в бокал, поправить прядь волос или лямку пляжного бюстгальтера без того, чтобы в кустах не щелкнул затвор фотоаппарата. Читатели «Вог» должны увидеть всё.

Среди фото артистов, писателей, дизайнеров, политиков и магнатов затесался снимок господина, который, как гласит подпись, знает все дома в ареале и который принимает одновременно по три приглашения на обед. Читатель может вообразить, что психология господина страдает от последствий голодного детства, либо снедает его страсть к gigot en croûte[90] ан нет. Господин этот трудится, аки пчелка, вкалывает в поте лица своего. Он агент по недвижимости. Он должен знать, кто хочет купить, кто хочет продать, кто просто приценивается, так что никакое количество обедов не покажется чрезмерным, чтобы оставаться au courant, в курсе.

Кипучая пора настала для агентов по недвижимости в Любероне. Мода подняла цены, как три обеда вздувают желудок. Даже за то краткое время, что мы провели здесь в качестве жителей, цены на недвижимость взмыли вверх без всякого на то основания. Живописная развалина с половиной крыши и несколькими акрами земли — три миллиона франков. Одни наши знакомые решили построить, а не перестраивать, и неделю не могли опомниться — пять миллионов только по прикидочной смете. Домик «с возможностями» в «привилегированной» деревне — пожалуйста, миллион.

Соответственно капают жиром и агентские гонорары, хотя насчет процента можно и поторговаться. Мы слышали о комиссионных в размере от трех до восьми процентов, взимаемых когда с продавца, когда с покупателя.

Такие комиссионные могут неплохо обеспечить агента и его семью. И профессия интересная. Разве не увлекательно осматривать дома и участки, знакомиться с продавцами и покупателями, не всегда честными, надежными, порядочными, как мы увидим, но редко скучными… Профессия не только достойная внимания, но и полезная как для общества, так и для посвятившего себя этой профессии индивида, дающая возможность занять время между обедами.