– Подарок любовника?– зловеще переспросил граф.– Ошибаетесь, мадемуазель! Это подарок маркиза де Монтрей, отца Изабеллы. И еще я запрещаю вам неуважительно отзываться об этой даме. Вам никогда не сравняться с ней ни красотой, ни умом!
– Но деньги… У меня есть деньги, а у нее нет! Маркиз хоть и дарит дочери драгоценности, но денег на приличное приданое ему не наскрести.
В глазах де Фуанси блеснули крупные слезы, ее толстые губы подрагивали от обиды. Анри чувствовал резкий запах духов, к которому примешивался неприятный запах тела кузины – как многие придворные дамы того времени, Мария де Фуанси не любила мыться, предпочитая заглушать естественные ароматы творениями итальянских парфюмеров. Юноше стало страшно при мысли, что всего лишь через две недели он окажется в одном доме с этой женщиной, где она со свойственной ей настойчивостью будет добиваться его ласк… Де Ла-Гард вздрогнул и с отвращением отвернулся.
– Ах, Генрих,– проговорила Мария на редкость бесцветным голосом,– вы пугаете меня.
– Утром вы были менее пугливы,– отозвался он, тоскливо глядя в сторону Изабеллы.
– Проверяете, как там поживает ваша де Монтрей? Не волнуйтесь, вряд ли она затоскует,– ехидно заметила де Фуанси.
– Мария, я же просил вас…
– А что я такого сказала? Что эта мадемуазель вешается на шею каждому встречному кавалеру? Так ведь это правда! Сейчас она, например, спрыгнула с вашей шеи и кинулась к де Бельгарду. Ох, простите, она и герцога успела оставить. Теперь д'Анкр ее партнер по танцам. А может, и не только по танцам!
– Замолчите!
– Наверное, де Бельгарда она примет ночью, а д'Анкра – днем. Бог мой, как она еще не забеременела при таком образе жизни!
– Не смейте, Мария! Я этого вам не прощу!
– Да она и не любила вас, дорогой, ее интересовал лишь некий предмет, который отсутствует у женщины, зато имеется у мужчины!
– Фу, как вы вульгарны, мадемуазель де Фуанси,– поморщился де Ла-Гард и опять оглянулся на Изабеллу.
– Смотрите, смотрите,– ликовала Мария,– д'Анкр что-то шепчет ей на ухо!
– Как он смеет!– воскликнул де Ла-Гард.– Как он смеет ухаживать за этой дамой!
– Да почему вас это беспокоит?!– взвизгнула де Фуанси.
– Потому что… потому что…– Граф запнулся, подыскивая причину, и наконец выпалил:– Потому что у д'Анкра есть жена!
– Ах, вот как!– насмешливо протянула кузина.– Да, это верно: у маршала есть жена. Но не забывайте, что у вас есть невеста!
– Прекратите кричать, на нас оглядываются,– холодно проговорил де Ла-Гард и сжал руку кузины в запястье.
– Ах,– ослабела она внезапно,– скорее бы уж состоялась наша свадьба. Вы исполните супружеские обязанности над моим исстрадавшимся телом, и ваша любовная тоска по де Монтрей пройдет…
ГЛАВА X
Да, я изменяла с другими
Де Бельгард проводил Изабеллу до кареты и, отстранив лакея, сам помог ей расположиться на скамье.
– Может быть, передумаете?– спросил он, сжимая ее руки.
– Нет, герцог, нет, мне пора!
– Ах, мадемуазель де Монтрей, в вас переплелось столько достоинств, но добродетель, с моей точки зрения, не лучшее из них,– печально вздохнул герцог и захлопнул дверцу экипажа.
Как только карета тронулась, Изабелла устало закрыла глаза и откинулась на подушки. «Вот и все, наконец-то, все кончилось: кончился бал, кончился вечер, кончилась любовь, и кончилось мое счастье»,– подумала она и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Ей уже не нужно было сдерживать себя, казаться беспечной и веселой, подавлять тоскливые вздохи. Все кончилось – ей захотелось заплакать, и она заплакала горько и безнадежно, выплескивая свое горе вместе со слезами.
* * *
Мари проводила до спальни и уложила в кровать свою обессилевшую госпожу.
– Не пойму я, чего вы так убиваетесь,– попробовала было она утешить Изабеллу, но та знаком приказала ей выйти из комнаты.
Постепенно девушка успокоилась и пришла в себя. Неожиданно за окном послышалось цоканье лошадиных копыт. Изабелла мгновенно вскочила и подбежала к окну.
– Де Ла-Гард,– прошептала она испуганно, узнав всадника.– А я не одета! О господи, Мари, Мари! Да что ты стоишь? Где мой пеньюар из китайского шелка? Где мои белила?
– Бог с вами, госпожа, какие белила? Вы и так бледны, как смерть. Вам румяна нужны!
– Ну, неси же скорее пеньюар,– волновалась Изабелла.
– Неужели вы его примете в таком виде, мадемуазель? Он же совсем прозрачный! Лучше уж сразу совсем раздеться…
– О, Мари, хватит рассуждать! Он уже идет! Скорее!
– Иду, иду.
– Постой, скажи, видно, что я плакала?
– Нет, почти незаметно.
– Ну, тогда иди. И еще: после того, как впустишь графа ко мне, не ложись спать. Возможно, ты мне еще понадобишься.
Мари принесла пеньюар и хотела помочь госпоже облачиться в нежный шуршащий шелк, но тут послышался осторожный стук в парадную дверь, и мадемуазель де Монтрей велела открыть. Служанка стремглав слетела со ступеней и распахнула дверь. На пороге стоял взволнованный граф.
– Мне необходимо поговорить с мадемуазель де Монтрей!
– Моя госпожа не принимает мужчин так поздно! Приходите днем, сударь!– гордо ответила верная Мари, давая графу понять, как в этом доме относятся к его поступку.
– Я не собираюсь объясняться со служанками,– высокомерно заявил граф,– хотя охотно объяснился бы с госпожой!
– Не думаю, что госпоже будет приятно беседовать с вами, сударь.
– Вот и не думайте! Слугам думать вредно, они должны исполнять, а думать будут их хозяева.
Он осторожно, но решительно отстранил Мари и направился к лестнице. Служанка следовала за ним по пятам. Де Ла-Гард недовольно покосился на нежелательную спутницу, но промолчал. У самых дверей кабинета Изабеллы решимость покинула его: де Ла-Гард растерянно потоптался на месте, но, заметив усмешку Мари, постучал.
– Войдите,– откликнулся из-за дверей знакомый голос.
Анри шагнул в комнату и остановился, пораженный неожиданным зрелищем: в кресле у пылающего камина сидела его возлюбленная; ее черные кудри струились по блестящему шелку полупрозрачного пеньюара, выгодно обрисовывавшего соблазнительные формы молодой женщины; яркие блики пламени бросали алые отблески на профиль Изабеллы, отчего и без того прекрасное лицо возлюбленной казалось еще краше, еще таинственнее. Она повернулась и печально проговорила:
– Зачем вы пришли, граф?
– Я не мог не прийти, Изабелла, нам необходимо поговорить. Велите своей служанке выйти.