- К орудию! - слышится команда Куриленко, и уцелевшие номера расчета занимают свои места...
Звонок с юта. Это старпом Агарков.
- Корма подошла почти вплотную, - доложил он. - Устанавливаем сходни.
Константину Ивановичу некогда было рассказывать о том, что, когда до мола оставалось метров пять, разбежался и прыгнул на причал краснофлотец Михаил Федоткин. С борта ему быстро подали швартов, и Федоткин закрепил его за пал{4}. Сходни установили буквально за минуту, и на берег неудержимым потоком устремились десантники.
Бой за Феодосию вступил в решающую фазу. Вся видимая вокруг панорама дышала пламенем. Ни на секунду не умолкали пушки и пулеметы. Один из залпов нашего главного калибра угодил в склад боеприпасов. На берегу встала стена огня, который разгорелся еще ярче после того, как спаренные 100-миллиметровые установки лейтенанта Машенина подожгли цистерны с бензином. Зарево залило весь порт, и в его багровом свете я увидел в бинокль колонну немецких танков. Они ползли к порту, стреляя на ходу. Танки против крейсера! Такое вряд ли кто мог припомнить. Но наши артиллеристы начеку. Не успела танковая колонна вступить в бой по-настоящему, как ее разметали снаряды главного калибра крейсера. Как и водится, за танками шла пехота, но ее прижали к земле счетверенные пулеметы главного старшины Степана Буркина.
Но и крейсер получает все больше и больше попаданий. Возрастают потери. Унесли в лазарет военкома Щербака, в руку и ногу ранен осколками наш артиллерист капитан-лейтенант Коровкин. Правда, он вернулся после перевязки на мостик и вновь приступил к командованию своими пушками.
Почти одновременно в борт "Красного Кавказа" попадают два снаряда. Один сделал в броне лишь вмятину, зато другой пробил борт выше броневого пояса и разорвался в кубрике котельных машинистов. Самих машинистов в этот момент в помещении не было, они находились на боевых постах, но осколками ранило нескольких десантников.
Новое попадание и очередной доклад:
- Пробоина в борту!
Григорий Иванович Купец приказывает заделать ее второму аварийному отделению. Но к пробоине не подступишься - все коридоры, кубрики и трапы на корабле забиты десантниками, ждущими своей очереди на высадку. Как быть? Десантники сами нашли выход из положения.
- Ложись! - скомандовал кто-то из них. Красноармейцы без колебаний легли, и матросы-аварийщики по их спинам добрались до пробоины. Ее заделывали пробковыми матрацами. Над головой безостановочно ухало одно из орудий главного калибра, и воздушной волной матрацы буквально выбрасывало из пробоины. Приходилось начинать все сначала. Конечно, краснофлотцы справились с работой, но это заняло немало времени, и весь этот срок десантники ни слухом, ни духом не обмолвились о неудобстве. Велик был боевой порыв этих людей, велика была их ненависть к врагу.
В этом бою мы перестали чему-либо удивляться. Однако был момент, когда сжались самые мужественные сердца.
- Пожар во второй башне! - доложили на мостик.
На мгновение я замер. Пожар в башне, где находились боевые снаряды и располагался зарядный погреб, грозил взрывом всему кораблю. Ведь башня - это не только бронированное сооружение с орудиями, возвышающимися на палубе, как считают многие. На самом деле это лишь часть башни, ее отделение, именуемое боевым. А вся она представляет собой грандиозное сооружение, которое как бы пронизывает корабль сверху донизу. В ней расположены не только пушки, но масса дополнительных механизмов и устройств - элеваторы для подъема боезапаса, электромоторы, зарядные и снарядные погреба. Все это прикрыто мощной броней, и все отделения башенной установки во время боя разобщаются на случай возникновения пожара, но многих случайностей так или иначе не избежишь.
Практика войны на море накопила немало опыта в этом отношении, и не случайно инструкции четко определяют действия командира при угрозе взрыва: он должен, не теряя времени, отдавать приказ о затоплении артиллерийских погребов. Именно такая ситуация возникла на корабле...
Но как затопить башню, если там находятся люди, твои матросы?! Они верят в тебя, в командира, и надо верить в них. Мысли лихорадочно сменяют друг друга. Усилием воли я отринул готовое решение. Нет, затапливать башню нельзя! Если не произошло взрыва сразу же, значит, в башне кто-то жив и борется за спасение корабля. Я оказался прав.
После боя мы восстановили картину случившегося. Немецкий снаряд пробил башню и разорвался внутри боевого отделения. Прислуга была выведена из строя, загорелись электропровода и краска. А. на элеваторе подачи в это время лежали так называемые "картузы" - метровые пакеты с порохом. Один "картуз" уже охватило пламя. Огонь подбирался к другим. Еще минута - они вспыхнут, пожар проникнет вниз до самого погреба, и тогда трагедия неминуема. Искореженный крейсер ляжет на дно.
Но в башне убило не всех. Некоторые краснофлотцы лишь потеряли сознание от большой концентрации взрывных газов, а также от контузии. Первым очнулся краснофлотец Василий Покутный.
Внутренность башни застилал дым, но сквозь него Покутный различил языки пламени. Комендору не нужно было объяснять, чем это грозит кораблю. Собрав все силы, Покутный дополз до горящего заряда, вытащил его из элеватора. Но откатить тяжелую броневую дверь и выбросить заряд в море раненый моряк не смог. И тогда он сделал то, что был в силах сделать, - навалился на заряд и стал гасить его своим телом. За несколько секунд руки и лицо мужественного матроса почернели от ожогов, и он вновь потерял сознание.
Но главное было сделано, заряд тлел на расстоянии от элеватора. К тому же пожар уже заметили. К башне устремились два друга - электрик Павел Пилипко и комендор Петр Пушкарев, тот самый, который перед началом боевых действий от имени артиллеристов заверял меня в готовности сражаться до конца.
Но друзьям не удалось проникнуть в башню через дверь, она была задраена изнутри. Тогда краснофлотцы воспользовались запасным лазом - узким отверстием в башне, расположенным со стороны фок-мачты. С трудом протиснувшись в него, Пушкарев оказался внутри башни.
Там ничего нельзя было различить из-за клубов удушливого дыма: горела краска на стенах и электропровода. На ощупь, задыхаясь от газов, Пушкарев добрался до двери и отдраил ее. Затем метнулся назад, голыми руками схватил все еще горящий заряд и выбросил его на палубу. Там заряд подхватили пулеметчики, старшина 2-й статьи Власьев и краснофлотец Платонов, и швырнули его за борт.
А Пушкарев тем временем продолжал тушить огонь внутри башни. Он рвал провода, хлестал бушлатом по горящей краске. Руки Пушкарева покрылись волдырями ожогов, от ядовитых газов раскалывалась голова, но комендор не думал о себе. Вскоре к нему присоединился Павел Пилипко, и вдвоем друзья в основном справились с очагом пожара. Когда к башне подоспели краснофлотцы аварийного отделения во главе с лейтенантом Гойловым, пожар был почти ликвидирован. За мужество и самоотверженность Петр Пушкарев и Павел Пилипко после боя награждены были орденами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});