Суть этого перехода в том, что в сознании ребенка проявляются ценности и стандарты, которые оказывают существенное влияние на деятельность. Настолько сильное, что мы их можем назвать субъектами деятельности. Где-то они ограничивают, где-то помогают и даже советуют, как поступить лучше.
В деятельности взрослого это может выглядеть так: недавно я помогал брату снять комнату. Мы нашли подходящий вариант, комната была светлая, уютная, в удобном районе, цена отличная, только одно маленькое но: были признаки, что хозяйка – крепко пьющая женщина. На тот момент я подумал: зачем я наговариваю на человека, вдруг я ошибся? Подписали договор. Я оставил брата на новом месте и поехал домой. По дороге представил себе, как рассказываю жене об этом эпизоде. Моя супруга намного более щепетильна и аккуратна, чем я, в вопросах выбора жилья и заботы о близких. И как только подумал о ней, то сразу понял, что совершил ошибку и что не надо было заключать эту сделку. Я «увидел», как она с укоризной, как и сын в предыдущем примере, посмотрела на меня. В моем сознании проявился еще один субъект деятельности. И вы знаете, моя «супруга в голове» оказалась права. Не нужно было заключать эту сделку. И уже через две недели мы с братом искали новую комнату, потому что пьянство арендодателя создавало серьезные проблемы и риски для проживания.
Ребенок в этом возрасте учится делать что-то не только для себя, но и для других. На стадии конкретных операций ребенок ищет во взрослом оценки и похвалы, потому что есть потребность соотнести свои результаты с внешним эталоном. На этапе формальных операций ребенок уже сам знает эталоны, ему не нужна оценка. Он может испытывать радость оттого, что результаты его труда помогают другим людям. Достижением этого уровня является свобода от внешней оценки и сравнений с другими: «Мне не важно, что условный Вася делает что-то лучше меня. Я могу порадоваться за него. Могу подтянуть свой навык до Васиного, если это будет для меня важно, и я приложу достаточно усилий для этого». Так рассуждает ребенок, который овладел уровнем формальных операций.
Голос «другого» в сознании В. А. Петровский35 назвал отраженной субъектностью. С этим термином мы уже встречались в предыдущей главе, когда говорили про то, что в объекте деятельности может отражаться наша субъектность, наша способность действовать. Потому что меняется не рыбка, а наблюдатель за рыбкой и его деятельность. Теперь у нас новый уровень сложности и отраженная субъектность иной природы.
Если вы когда-нибудь видели посольство другой страны, значит, вы встречались с феноменом отраженной субъектности в реальности. Например, посольство Латвии в Москве – это фактически территория Латвии на российской земле. Вокруг действуют российские законы, но на территории посольства действуют законы Латвии. И все это происходит по доброй воле Правительства РФ. Потому что если бы доброй воли не было, то всех работников посольства выслали бы из страны. При этом есть определенные ограничения: посольство не равно своей стране. Его возможности и ресурсы ограниченны. Потому что оно окружено территорией другой страны, и в истории были прецеденты, когда при враждебных настроениях посольства разоряли, а их служащих убивали. При таких обстоятельствах, например, погиб русский дипломат и писатель А. С. Грибоедов.
Чтобы «посольство» другого появилось в нашем сознании, необходимо с этим другим провести какое-то время в совместной деятельности. Время и значимость этой деятельности прямо влияют на возможность продуктивной работы «посольства». Этот другой может быть и не реальным живым человеком, а, например, исторической фигурой или даже вымышленным литературным героем. Но чтобы у него появилось свое «посольство», человек должен проделать определенную работу. Узнать этого героя, понять логику его действий, его ценности и принципы. То есть провести с ним время в S-S деятельности. Только тогда «посольство» будет работать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В. А. Петровский, исследуя идею отраженной субъектности, поставил ряд экспериментов. В школе во время самостоятельной работы класса учитель демонстративно уходил из кабинета: «Дети, работаем. Я вернусь через десять минут». А на рабочем столе оставлял фотографию другого преподавателя. Лицом к классу, чтобы дети видели портрет. Казалось бы, мелочь. Как портрет может повлиять на класс? Оказывается, есть варианты.
Если вы учились в школе, то знаете, что все ученики делятся на тех, кто списывают всегда, тех, кто никогда не списывают, и тех, кто действует по ситуации. Портреты некоторых учителей никак не влияли на класс, и распределение оставалось таким же. Другие учителя оказывали обратное влияние: списывать начинали даже те, кто не списывал никогда. А несколько портретов оказывало на ребят такое дисциплинирующее воздействие, что честно работали даже заядлые списывальщики. Кто-то сейчас скажет, что это магия и где взять портреты тех дисциплинирующих учителей, чтобы повесить в комнате своего ребенка. Но, как мы уже знаем, просто портрет не сработает. Чтобы портрет сработал, нужно выстроить «посольство».
Вообще, способность одного человека влиять на других своим присутствием, без прямого воздействия, называется социальной фасилитацией. Ее обнаружил и описал американский психолог Норман Триплетт в начале прошлого века, наблюдая за соревнованиями велосипедистов. Он обратил внимание, что на отрезке, где трасса проходит рядом с трибунами, велосипедисты ускоряются, причем это не связано с соревновательной логикой. Для подтверждения своих гипотез он провел серию экспериментов на детях, где убедительно показал, что присутствие другого оказывает влияние на производительность труда и в зависимости от сложности деятельности для испытуемого может либо улучшать результаты, либо, наоборот, ухудшать.
Николай Островский в своих мемуарах отмечает: когда он лежал с ранениями в госпитале, обратил внимание на то, что если поддаваться боли и начать стонать, то сильнее стонать начинают и окружающие, если же, наоборот, терпеть боль, собраться с духом, то через время в палате устанавливается тишина. Пример другого, стойкость духа, эмоции заразительны, – об этом пишет также и американский писатель, психолог Дэниел Гоулман в знаменитом «Эмоциональном интеллекте».
Мой собственный опыт такого тихого, безмолвного влияния проявился на соревнованиях в беге на 20 километров. Я не готовился к этой дистанции, потому что за месяц до этого пробежал полный марафон (42 км) и был уверен, что моей текущей подготовки будет достаточно. На эти соревнования я пригласил своего преподавателя по социальной психологии, так как знал, что он любит спорт. На дистанции я ставил для себя цель пробежать двадцатку за два часа.
Раздался старт. Я убежал вперед, примеряясь к своим силам и темпу. Затем начал замедляться и в какой-то момент сравнялся со своим преподавателем. Мы бежали рядом, и темп преподавателя был для меня на грани. Я чувствовал, как он «тащит» меня за собой. Темп держать было трудно, но возможно. Дополнительно меня подогревало честолюбие, все-таки преподаватель старше меня на 15 лет и в отличие от меня не бегал марафоны. С каждым километром росло мое уважение к партнеру в связке. Так бок о бок мы и добежали до финиша. Хронометр показывал 1 час 59 минут. Целевая задача была выполнена. Я с благодарностью жму руки преподавателю: «Если бы не вы, я бы не выбежал из двух часов». На что он ответил: «Дамир, если бы не вы, я бы не добежал до финиша». То есть у него были те же самые чувства, что и у меня. Он думал, что это я его тяну за собой. Подобные эффекты возникают в работе команды. Уверен, что вы сможете вспомнить свои примеры, когда присутствие некоего «другого» увеличивало вашу эффективность. Но мы-то говорим не про физическое присутствие, а про его «представительство» в нашем сознании.
Выше мы с вами увидели, что к 12 годам ребенок обретает способность отделять свойства предметов от самих предметов. Например, ребенок семи лет может прикрутить (открутить) отверткой шуруп, но без отвертки он растеряется. Ведь свойство прикручивать (откручивать) принадлежит только ей. А вот ребенок двенадцати лет может использовать вместо отвертки нож, ключ, оборотную сторону ложки и другие подходящие предметы. Потому что у него есть «идея отвертки» и он может переносить ее на другие подходящие предметы.