Читать интересную книгу Unknown - air

– Тебе определенно это нравится, – шепчу я ей на ушко. – Я уверен, ты думаешь, что позже я не смогу перестать об этом думать, каким мокрым мой член становится от тебя, – я посасываю ее шею, но бережно, чтобы кожа покраснела, но следов не осталось. – А ты знаешь, что мне тоже это нравится? Я чуть не кончил раньше времени.

Она стонет сквозь ткань и прижимает свои колени к моей талии, чтобы я стал еще ближе и глубже в ней.

– Интересно, смогу ли я увлажнить тебя еще больше? Может, посмотрим, сможешь ли ты сильнее намокнуть, когда будешь кончать?

Она кивает еще сильнее.

Я слышу, что Оливер уже во дворе, смеется и что-то кричит соседям. Я поднимаю ногу Харлоу повыше и, дотягиваясь, снова шлепаю ее по попке. Он кричит и сжимается вокруг меня. Ее кожа горит, соски твердеют, и она покрывается мурашками по всему телу.

– Он войдет в любую секунду. Как ты думаешь, сможешь оставаться тихой? Я сделаю тебе так хорошо, если у тебя получится.

Она кивает, и я трахаю ее сильнее, мои руки дрожат, шея уже затекла от напряжения, когда я сдерживаюсь, чтобы не кончить. И вот я вижу этот момент: как глаза Харлоу округляются, потом закрываются, и по щеке стекает слезинка, когда она сдерживается, чтобы не произнести ни звука.

Этого достаточно, чтобы я последовал за ней. Я наклоняюсь, почти ложусь на нее, когда толкаюсь в нее последний раз и кончаю, стараясь, заглушить свои звуки у ее кожи.

Когда я наконец могу двигаться и когда мое сердце перестает грохотать, будто готово вырваться из груди, я отталкиваюсь, осторожно выхожу из нее и снимаю презерватив. Я обнимаю ее, целую ее пальчики, запястья, уголки рта.

– Ты справилась, – я прижимаюсь губами к ее плечу, провожу носом по ее шее и рычу ей в ухо. – Это было охуенно прекрасно, сладенькая.

Глава 5 ХАРЛОУ

Даже не могу представить, как я бы себя чувствовала, если три дня назад мне удалили грудь, такую важную часть моего тела. Но, наверное, я вела бы себя так же, как и моя мама, начиная с понедельника: спала и плакала. И никто из нас ничем – буквально – не может ей помочь. Мама никогда не была тщеславной, но очевидно, что ее карьера зависит от того, как она выглядит. Даже в свои сорок пять лет она без проблем могла показаться в бикини, если того требовала роль. Конечно, все журналы восхищались ее силой и храбростью, но она сильно сожалела, что теперь лишилась своей пары, надо признать, шикарнейших сисек. К тому же она долго и болезненно восстанавливается после операции.

Из больницы ее выписали в среду утром, и папа, Беллами и я большую часть времени проводили возле ее кровати, смотря повторы «Закона и Порядок»8, пока она спит. К обеду четверга все мы были уставшие, немытые и озлобленные друг на друга.

Теперь-то я знаю, что бы с нами случилось, окажись мы запертыми в каком-нибудь бомбоубежище: мы поубивали бы друг друга. Папа бесился от постоянно трезвонящего телефона Беллами. Беллами жаловалась, что в комнате очень душно. А мама заявила:

– Извини, конечно, милая, но если ты еще хоть раз предложишь мне поесть, то я запущу пультом от телевизора тебе в голову.

Для семьи, в которой обычно никто не ругается, сейчас мы слишком вспыльчивые.

Наконец папа выводит нас обоих в коридор.

– Девочки, я вас люблю, – говорит он и кладет руки нам на плечи. – Но, пожалуйста, выметайтесь из дома. Вернитесь на пару дней к своей жизни. Я позвоню, если понадобитесь.

Проблема в том, что это не так легко. Еще после разговора с Финном во вторник во мне засело болезненное надоедливое чувство, что моя мама может умереть. Я ни с кем не могу это обсуждать, а даже если бы и могла, то озвучив, допустила бы саму возможность этой мысли и – что хуже – реальность. У меня было слишком много времени для размышлений. Моя работа на полставки не особо меня загружала. Я могла бы бегать или проводить кучу времени на пляже, ведь большинство моих друзей были весь день зяняты. Все, кроме Финна.

Когда Беллами уехала, я осталась стоять у дороги возле родительского дома и все пыталась взять себя в руки, буквально собраться по кусочкам. И вот я выпрямляю спину. Собираю все еще мокрые волосы в небрежный пучок. Разглаживаю руками футболку и джинсы. Надеваю фирменную улыбочку. Готова.

Я зову всех встретиться в кафе у Фреда, и без каких-либо возражений.

***

– Я не могу, – отвечает Лола, и я слышу громкий лязг на заднем фоне. – Сегодня не получится. Мне нужно закончить работу с панно. А Миа останется дома с Анселем, потому что он завтра улетает на несколько недель.

– Я едва могу это пережить это дерьмо, Лорелей Луиза Кастл.

– Ого, ты собираешься называть меня полным именем?

– Я не расчесала волосы после душа, на мне старая футболка Беллами с рисунком Hello Kitty, потому что я забыла всю одежду дома, а наш Латино-машина любви… – девочки знают, что я так называю папу, – вышвырнул меня из дома. Так что тащи свою задницу в «Царскую гончую». 9

Она вздыхает.

– Хорошо.

Фред Фёрли открыл свой бар «У Фреда» в 1969 году, когда ему было всего двадцать семь. Сейчас ему семьдесят два, он был женат и разведен шесть раз, любит мою маму почти так же, как мой папа. Здесь я отмечала свой двадцать первый день рождения, и мистер Фёрли разрешил выпить всего две стопки. Я возвращалась тогда домой одна и единственная трезвая. Он поумерил свой характер, но все еще любит играть роль моего отца, из-за чего, вероятно, мне очень комфортно тут бывать. К тому же, лучше собраться здесь, чем в кофейне – из-за выпивки, конечно же.

У него ушло семь лет, чтобы понять, почему мой папа его бар называет Царская гончая, но название прижилось, хотя мистер Фёрли и не выглядит, как аристократ. Он спокойный, загорелый, подтянутый и всегда дает мне то, что нужно.

А сегодня как раз тематическая ночь для девочек.

Ансель и Миа по дороге подхватили Лолу и Финна и приехали почти в одно время с НеДжо, который припарковал свой скутер с другой стороны здания.

– А где Оллс, Олли, Олзифер? – с глупой улыбкой спрашиваю я.

Лола чуть отходит, оглядывая меня.

– Ты что, уже пьяная?

– Нет. Просто… Настроение странное, – и это правда. Я была немного выбитой из колеи, словно перестань я двигаться, и тут же рассыплюсь или растекусь лужицей масла по всей улице. – Хотя мне, наверное, лучше напиться.

– Оливер приедет сюда сам, – говорит Ансель. Он единственный, кто не смотрит на меня так, словно мои волосы горят, а в руках я держу взрывчатку.

Финн наблюдает за мной, его глаза спрятаны под козырьком бейсболки.

– Ты в порядке, Имбирная печенька?

Я киваю:

– Нет, – я беру его за руку, пользуясь возможностью ухватиться за его упругие горячие бицепсы. – Или да? Не знаю, день сегодня странный.

– Ага, это я уже слышал, – говорит он и провожает меня внутрь.

Мистер Фёрли делал ремонт пару лет назад, но по настоянию моей мамы оставил почти все без изменения, только поставил новые столы, стулья, немного подкрасил и поменял полы. Как я говорила, Фред любит мою маму. Но главный плюс этого заведения в том, что у нас есть свой диванчик в углу, и там постоянно стоит табличка «Забронировано», даже когда нас нет. Конечно, бар редко бывает заполненным, чтобы народ претендовал на наш столик, но все же это позволяет почувствовать себя по-настоящему крутыми.

Мы приветствуем Мистера Фёрли, заказываем напитки и топаем к столику. Финн неуверенно следует за нами.

– По-моему, это похоже на традицию, – говорит он, решив облокотиться на спинку дивана, а не садиться рядом со мной.

– Ты пробудешь тут достаточно долго и поймешь принцип. Он не совсем простой, – я начинаю загибать пальцы, пошагово объясняя: – Ты идешь к бару. Заказываешь у Фреда любой напиток. А затем возвращаешься к столику.

Он медленно кивает.

– Подошел, заказал, ушел.

– Хороший мальчик, все понял.

Финн меня немного удивляет, когда касается большим и указательным пальцами моего подбородка и с нежностью смотрит на меня, прежде чем повернуться к Анселю.

Вот нам приносят напитки, и все решают заказать что-нибудь из еды, а мы с Лолой немного болтаем. Она недавно подписала контракт с фирмой Dark Horse на серию комиксов, и моя первая реакция до изучения гугла была: «О-о, я так рада за тебя».

После того как погуглила, мне захотелось себя ударить. Все это произошло сразу после нашего возвращения из Вегаса, и мне все еще трудно принять все эти изменения. За пару месяцев она стала популярной, раздавала интервью, посетила несколько небольших магазинчиков, и, наконец, ее детище, Рыбка Рэйзор (она рисовала этот персонаж с тех самых пор, как начала держать карандаш), выйдет в свет.

Пока мы разговариваем, возвращается Финн, снова облокачивается на спинку дивана и ждет, когда мы закончим.

Я смотрю на него через плечо.

– У тебя пустой стакан.

Он покачивает своим стаканом, глядя на жидкость со льдом.

– Нет, у меня еще есть немного.