Читать интересную книгу Капкан для оборотня - Валерий Иванов-Смоленский

Уже легче, хотя все равно многовато. Ладно, стоит глянуть хоть выборочно по заголовкам сайтов…

В ходе просмотра Барсентьев узнал много интересного. В странах Персидского залива, например, за преступления, связанные с терроризмом, перед казнью приговоренному отрубают руку и противоположную ногу.

В Саудовской Аравии нет воровства, поскольку пойманному с поличным отрубают обе руки.

В Таиланде отрубают руки в качестве наказания за преступления, связанные с торговлей наркотиками.

В Китае отрубанием рук наказывают взяточников.

В Сьерра-Леоне боевики-повстанцы отрубают конечности местным жителям для устрашения и наказания непокорных.

Тема поистине была неисчерпаема…

Барсентьев уныло смотрел в мерцающий экран ноутбука.

Нет, все-таки маловато первичной информации. Может, собака зарыта в каких-то городских событиях, предшествующих… Чему? Ладно, пора ехать к прокурору.

Барсентьев набрал номер городского телефона.

— Михаил Матвеевич?.. Доброго вам утра. Барсентьев… Да, все нормально… Хочу к вам подъехать, переговорить… Через десять минут?.. Хорошо, через десять минут спускаюсь… До встречи.

Он оделся и спустился вниз. Возле входа в гостиницу Барсентьева уже ждал служебный «Вольво» последней модели, черного цвета.

Дорога не заняла много времени, приехали довольно быстро.

* * *

Само здание прокуратуры — старый трехэтажный особняк — со стороны улицы ограждал высокий фигурный чугунный забор. Часть дворика и дорожки были выложены специальным камнем со сложным узором. Вдоль дорожек росли редкой разновидности голубые ели. Высокое крыльцо здания было отделано мрамором и гранитом. Внутрь здания вела тяжелая дубовая дверь со строгим орнаментом. Барсентьев открыл ее и зашел в прохладный большой коридор.

Внутри здание прокуратуры блистало свежестью евроремонта. Приемной городского прокурора мог бы позавидовать любой столичный офис фирмы средней руки. Она была просто напичкана различной оргтехникой. В углу тихонько гудел высокий холодильник, на отдельном столе располагались СВЧ-печь и кофеварка-автомат.

В приемной девушка-секретарша сразу приподнялась со своего места и указала рукой на дверь кабинета.

— Вас ждут, — приветливо произнесла она.

Севидов, в прокурорской форме, с погонами старшего советника юстиции (полковник), приветливо устремился навстречу и крепко пожал Барсентьеву руку.

— Присаживайтесь, — предложил он и первым сел, но не на свое место, а на стул у приставного столика.

Барсентьев устроился напротив и с любопытством стал оглядывать кабинет.

В кабинете прокурора имелось все необходимое, начиная от устройства для уничтожения документов и заканчивая кондиционером. Присутствовали обязательные портрет Путина и российский штандарт. В правом дальнем углу виднелась дверь, ведущая, вероятно, в комнату отдыха. Сам кабинет был отделан со строгой, но, по-видимому, дорогой простотой. Чувствовалась мысль и рука опытного дизайнера.

— Кофе? Чай? Минеральную воду? — Севидов был весьма предупредителен.

— Чай, если можно.

— Зеленый, черный?

— Предпочитаю зеленый.

— Я и сам большой любитель этого напитка, — Севидов потянулся через стол и нажал клавишу на аппарате селекторной связи.

— Слушаю, Михаил Матвеевич, — раздался по громкоговорящей связи девичий голосок.

— Наташенька, сделай нам, пожалуйста, по чашке чая. Зеленого.

Повернулся к Барсентьеву.

— Ну, что там в нашей златоглавой? Куда будет направлено вскорости острие прокурорского надзора? Доходят слухи о серьезных кадровых переменах в центральном аппарате. Не поделитесь с провинциалом тем, что знаете?

— Михаил Матвеевич, я ж следователь и далек от всех этих интриг. По коврам хожу редко. А под коврами так и вовсе не ползаю. Что знаю — поделюсь. Но знаю-то я не много.

— Ну-ну, не скромничайте… Генерал все же… Наверняка вхожи и к Генеральному прокурору.

— Бываю, конечно. Но исключительно по расследуемым делам.

* * *

Барсентьев хорошо помнил, как он расследовал дело об убийстве известного депутата, где ему пришлось изрядно покрутиться. Косвенное отношение к убийству имели еще два депутата, а заказчиком был некто, обретавшийся за рубежом. Влиятельные должностные лица в правительстве не хотели, чтобы картина иных фактов, предшествовавших убийству, была полностью раскрыта. Речь шла о переделе крупной собственности, о подложных аукционах и еще о многом другом, что сопутствует таким переделам. Депутата убили не по этой причине, и непосредственный убийца был установлен. Но в ходе следствия попутно разматывался тошнотворный клубок, состоявший из ниток коррупции, лоббирования, подлогов, должностных злоупотреблений.

На Генерального прокурора давили. Им было принято решение о засекречивании материалов дела. Обстоятельства, установленные по делу, докладывались самому президенту. Какое президент принял решение, Барсентьев не знал. Он не следил за перестановками в правительстве. К тому времени свою работу он уже выполнил и расследовал другое дело. А то дело по непосредственному убийце было направлено в суд. Выделенная из него, засекреченная часть, осела в недрах администрации президента. По нему требовалось принятие политического решения, и Барсентьев это прекрасно понимал.

* * *

Впорхнувшая в кабинет симпатичная секретарша в мини-юбке внесла на подносе чашки с чаем и блюдечки с печеньем и конфетами. Прихлебывая горячий и ароматный, отменного вкуса, чай, Барсентьев не спеша поведал хозяину кабинета о некоторых столичных новостях.

— Поговаривают о замене Генерального прокурора… Якобы слишком активен по некоторым делам… Превращается в политическую фигуру… А президенту это не нравится… Прокурор должен быть прокурором… Пример со Скуратовым не должен повториться…

— Кого же назначат?

— Первым кандидатом считается полпред президента по одному из округов, ранее работавший в президентской администрации.

— Фигура известная. И, похоже, влиятельная, — Севидов взял со стола пульт и включил кондиционер.

— Возможно, это был бы и неплохой вариант для нас, прокурорских работников, но… — Барсентьев с сомнением покачал головой.

— Есть подводные камни?

— Да нет. Просто кадровые назначения президента всегда непредсказуемы… Кто мог предугадать, например, относительно нынешнего главы правительства? Его фамилия нигде и не звучала… Но… Да и другие влиятельные лица государства…

— Может, это и правильно, — вздохнул Севидов, — даже у нас, перед назначением кого-то на повышение, появляется куча анонимок — человека поливают грязью почем зря… Потом всю жизнь не отмоешься. Как там у Чехова: то ли он украл, то ли у него украли… Однако пятно на всю жизнь. А темное оно, или светлое, никто потом уже и не помнит.

— Да, — согласился Барсентьев, — что же касается прочих кадровых перестановок — только, если придет новый Генеральный. А так вроде ничего пока не предвидится.

— Ну и слава Богу.

— Что же касается генеральной линии Генеральной прокуратуры, — скаламбурил Барсентьев, — она четко обозначена президентом — борьба с организованной преступностью, крестовый поход на коррупцию…

Рассказывая о столичных слухах, Барсентьев думал, как правильно сформулировать свои вопросы Севидову и обозначить свою позицию, чтобы не насторожить собеседника своим неверием и недоумением по поводу сложившейся, полностью непонятной ему, ситуации. И не обидеть его, не дай Бог, недоверием. Хорошим дипломатом Барсентьев не был. И хорошо запомнил слова сутенера, что новый прокурор смотрит на деяния местной милиции сквозь пальцы.

Долгие годы работы в прокуратуре приучили Барсентьева ставить вопросы коллегам напрямую. Это с подследственными нужно было работать поэтапно, ставить вначале косвенные вопросы, исподволь подбираясь к главному. Сплести хитрую сеть, соединить, казалось бы, незначительные пунктики, когда подозреваемый отвечает: «да, да, — это так». И на последний, главный вопрос, он уже не может ответить: «нет», понимая, что отрицать что-либо бессмысленно. Что он опутан невидимой паутиной, которая расставила все по своим местам, и мелочевка, казавшаяся ему совершенно безопасной, вдруг превратилась в стройную систему доказательств. И ответ на главный вопрос уже может прозвучать без его непосредственного участия. Таким образом он вынужден говорить: «да», — потому что надеется хоть этим облегчить свою дальнейшую участь. В этом состоит искусство допроса, как одного из главных следственных действий.

На столе прокурора города зазвонил один из телефонов.

— Севидов, слушаю вас, — судя по тону прокурор разговаривал с кем-то из представителей местной власти, — нет, Константин Сергеевич… Не знаю, откуда слухи… Да нет — цель совершенно иная… Согласен с вами… Да, сообщу, конечно… И вам всего доброго.