Читать интересную книгу Конг: Остров Черепа - Тим Леббон

А еще Миллс заметил, что она часто сидит, уткнувшись лицом в камеру, даже когда вроде бы ничего не снимает. Странно. В этой операции вообще была уйма странного.

– А, чтоб тебя!.. – воскликнул Релес, глядя на вскрытые Коулом карты. Тот, выиграв при жалкой паре семерок на руках и, как обычно, даже не изменившись в лице, придвинул к себе выложенные на кон купюры.

Чепмен сидел неподалеку, прислонившись спиной к куче снаряжения, умостив на коленях планшет и закусив ручку в уголке рта – точно в раздумьях, что написать.

– Эй, майор! – окликнул Миллс. – Снова пишете Билли?

– Да, Миллс. А что?

– Нет-нет, майор, ничего.

Улыбаясь, Миллс поднялся на ноги, хлопнул в ладоши и забарабанил по брюху, чтобы привлечь всеобщее внимание.

– Дорогой Билли! – громко, чтобы слышали все, заговорил он. Кто-то из ребят заранее захихикал. – Помню, я обещал уже сегодня быть дома. Но мир так велик, а запах этих клятых потных мужиков так соблазнителен!..

Бойцы разразились дружным хохотом, а Чепмен, как обычно, снисходительно улыбнулся. Миллс прекратил балаган и оставил майора в покое, дописывать письмо. Все знали, как важны для него письма домой, а раз так – для них они были не менее важны.

– Эй, Миллс, – сказал Коул. – На тебя сдавать?

– Конечно, – отозвался Миллс. – Ты же еще не ободрал меня на целых семнадцать долларов.

Усевшись обратно за карты, он взглянул в сторону журналистки. Та продолжала сидеть неподвижно – казалось, даже не заметила его краткого представления. Ее камера была поднята к глазам и нацелена на занятого письмом Чепмена. Ждет удачного кадра…

Однажды Миллсу довелось пару дней пообщаться со снайпером из морской пехоты, человеком средних лет, только что добровольно завербовавшимся на третий срок. Того парня звали Максом, а от вьетконговцев[29] он получил прозвище Гадюка – из-за змеиной шкуры, которую носил на шляпе вместо ленты. Имея на боевом счету более сорока подтвержденных убийств, а неподтвержденных, по собственным подсчетам, – за сотню, Макс стал чем-то вроде легенды по обе стороны фронта. Миллс был восхищен им, но очень быстро увидел, что Макса не назовешь ни благополучным, ни счастливым. В работе, выйдя на позицию, он полностью сосредоточивался на всем, что его окружало – небо, трава, листок, паучок, цель. Весь его мир сужался до пределов очередного боевого задания. Он так и сказал Миллсу: настоящая жизнь для него – только то, что он видит в прицел. Все прочее – просто ожидание.

Это знакомство здорово выбило Миллса из колеи. Ему не впервой было встречать ребят, ушибленных войной, но таких – никогда. Гадюку-Макса война лишила способности видеть мир своими глазами…

А эта Уивер… Интересно, что видит она через свой объектив?

* * *

Настроение на борту изменилось к худшему, едва «Афина» покинула спокойные воды. Большая часть группы, охваченная приступом морской болезни, предпочла перебраться вниз и завалиться по койкам, но легче от этого не стало. К удивлению Ранды, даже «Небесные Дьяволы» позеленели и скрылись, чтобы не блевать на людях. Раньше он думал, что экипажи вертолетов привычны к качке, резким толчкам и болтанке в животе, но на ногах из них остались лишь Паккард да Миллс. Стоя возле своих закрепленных на палубе «птичек», они любовались великолепием океана.

Сам Ранда любил море – даже спокойное и гладкое, словно мельничная запруда. Когда же волны вздымались навстречу, с грохотом разбиваясь о форштевень, его неизменно охватывал восторг. В такие минуты океан обретал характер и рельеф, напоминая, что люди здесь – всего лишь проездом. Нет, Ранда не был склонен к суевериям и не проводил параллелей между поведением океана и человеческими чувствами, но он любил его волнение. От этого океан становился естественнее, откровеннее, казался гигантским зверем, встряхивающимся, чтобы избавиться от угнездившихся в складках шкуры блох.

А отсюда, с высоты, буйство стихий выглядело особенно прекрасно.

Из «вороньего гнезда» открывался фантастический вид. Корабль там, далеко внизу, поднимался на гребни и опускался вниз, рассекал носом волны, осыпавшие бак тучами брызг. Океан морщился и сверкал, словно чешуйчатая кожа планеты. Порой Ранде думалось, что сама Земля – гигантский неведомый зверь. Люди странствуют по морям, ныряют в глубину в поисках их богатств, но до сих пор не понимают, что океан – лишь часть живого, дышащего существа. С такой высоты он мог окинуть его незашоренным взглядом, и от того, что открывалось перед ним, вдоль спины пробегала дрожь предвкушения.

Гигантские звери с детства вдохновляли воображение Ранды. Взрослея, он все больше узнавал о человечестве, к которому принадлежал, и все меньше ожидал от него.

Может, поэтому ему так нравилось наверху, в «вороньем гнезде». Корабль качался, ревел океан, мачту трясло, а он держался – наперекор буйству коварной планеты.

Вновь подняв к глазам бинокль, Ранда посмотрел вперед. Увеличенный оптикой, морской ландшафт был изборожден белыми пенными гребнями: волны – точно высокие горы, впадины меж волн – бездонные ущелья. Далекий горизонт был скрыт за обширной стеной туч. В глубине облачных масс сверкали молнии, но грома не было слышно – слишком далеко. С такого расстояния грозовой фронт казался сплошной стеной, но Ранда понимал: по мере движения «Афины» вперед будут проявляться и подробности картины, ждущей впереди. Жесткие, пугающие… Но ничего. Никто и не обещал, что путешествие будет легким.

Представив себе Брукса, лежащего внизу и выворачивающегося мехом внутрь, Ранда улыбнулся. «Нет, мальчуган, ты еще ничего не видел. Это только начало, – подумал он. – По сравнению с тем, что будет твориться вблизи грозового фронта, эта качка покажется легким бризом…»

Услышав шум, Билл опустил взгляд. Снизу к нему поднимался Конрад. Это обрадовало. От Ранды не укрылось, как отставной офицер САС тихо и ненавязчиво осмотрел все судно и наблюдал за каждым членом экспедиции и даже каждым матросом. Вслух он мог сколько угодно заявлять, будто он здесь – «так, на подхвате», но тем не менее следил, чтобы плавание оказалось безопасным для всех участников, насколько это возможно.

– Хороша погодка, – сказал Конрад, добравшись до «вороньего гнезда» и взглянув вперед, в сторону грозового фронта. Похоже, качка на него не влияла – он был спокоен и нетороплив, как всегда. – Насколько далеко до грозы?

Ранда подал ему бинокль.

– Барометр падает. Мы почти в центре Огненного Кольца[30].

– Остров Черепа, Огненное Кольцо… Вы знаете толк в местах для пикников.

– Это самый нестабильный геологический регион на планете, – сообщил Ранда. – Магнитные аномалии, сбои радиосвязи, водовороты… Здесь исчезли сотни кораблей и самолетов. Здесь намного опаснее, чем в прославленном Бермудском треугольнике, хотя по некоторым причинам этот район и известен куда хуже. Говорят, в тридцать третьем здесь исчезла без следа целая киногруппа. Я изучал этот регион не один десяток лет, и вот… Должно быть, так же чувствовал себя Магеллан!

Конрад, приникнув к окулярам бинокля, внимательно вглядывался в грозовые тучи на горизонте.

– Магеллан не вернулся назад, – заметил он, опустив бинокль и отдав его Ранде. – Был убит на обратном пути.

– За нами следят, – заметил Ранда, улыбаясь Конраду.

Отставной солдат не нуждался в лишних словах. Оглянувшись, он увидел внизу Уивер. Та стояла на корме, опершись о бортовой леер, и целилась в них камерой с трансфокатором.

– Ага. Пусть. У нас своя работа, у нее – своя.

Впереди ярко сверкнула молния. Следом за ней явился первый раскатистый рык далекого грома.

* * *

Чуть более часа спустя Ранда с Нивсом, Паккардом и Чепменом поднялись на капитанский мостик. Капитан «Афины», норвежец, уже заводил речь о повороте назад, а этого Ранда допускать был не намерен, да и попросту не мог: они уже зашли слишком далеко – и не только в смысле плавания. Экспедиция была плодом многих лет научных изысканий и планирования, не говоря уж об…

«Не говоря уж об ее исключительной важности, – подумал он. – Пока никто из них еще не представляет себе, насколько она важна. Но вскоре…»

– При личной, так сказать, встрече этот шторм выглядит препоганейше, – заметил Нивс.

Ранда метнул в его сторону испепеляющий взгляд. Капитану вовсе не стоило добавлять аргументов в пользу разворота назад и трусливого бегства от оскалившегося на них зверя.

– Как далеко мы от острова? – спросил Паккард.

– Может, в пятидесяти милях, а может, и дальше, – буркнул капитан. – Как прикажете определять свое местоположение относительно места, которого не существует?

– Подойдите ближе, – велел Ранда. Нытье капитана ему уже порядком надоело.

– Най[31], не на этом судне! Хотите лететь – летите отсюда. Я буду находиться в этом районе, но ближе к тому, что впереди, не подойду.