Читать интересную книгу Ортодокс - Владислав Дорофеев

Приблизиться к пониманию Бога мне помогает Иисус Христос, который каждому человеку на земле споспешествует своим земным подвигом, пресуществлением своего Божественного определения в человеческом тленном теле.

Мне помогает приблизиться к Богу Святой Дух, который снисходит в храм во время литургии, превращая хлеб в плоть, а вино в кровь Христовы, то есть снисходит и на меня, когда я вкушаю плоть и кровь Христовы.

И это основная святая технология приобщения человека ко Христу. Во время литургии мы дышим воздухом чуда. Это также часть святой технологии по перевоплощению человеческой природы из материальной в духовной. Всякий раз после причастия мы выходим из храма измененными людьми, одухотворенными, богоудохновенными.

Отсюда также следует, что все эти страдания, мучения, жертвы, подвиги, блаженство и юродивость святых угодников и угодниц – это все не цель, как и всякая святая технология не может быть целью, – будучи, как всякая технология, средством. Ибо вера ничего не предполагает кроме самой веры. Потому что все эти мучения, страдания, подвиги и жертвы, блаженство и юродивость – это все средства укрепления веры, средства вывода из материалистического равновесия, путем слома череды условностей, в которые погружен человек от рождения.

А это означает, что путь святости открыт для всех, ибо святость – это средство достижения Бога, но не цель. Святость – средство, но не цель в достижении Бога. Цель – это вера в Бога, которую укрепляет святость. И в этом смысле нет никакой разницы между святостью и жизнью, в том смысле, что святость – это не цель, но средство, как и жизнь, данная для Спасения.

Для того, чтобы созидать святые технологии, нужно знать законы устройства Божественного мира. Для этого Божественные законы должны быть и для меня открыты. Для этого мне нужно вымолить открытие этих законов. Но для этого мне нужно пройти, идти по пути святости. Смогу ли? Как мне постичь праведность моего пути?

Ведь праведность моих поступков и моих устремлений ни с чем не соизмерима, и таковой не является, если праведность моя не во имя праведности, но во имя чего-то.

Праведностью дышит человек, идущий по пути святости. Созидание всего самого трудного на пути к Богу возможно лишь на пути праведности. Любая технология обожения человека проистекает из глубокой и совершенной праведности. Уровень праведности измеряется уровнем веры приближения к Богу.

Поэтому выбор человека – это прежде всего решение о святом пути и о пути праведности, а затем уже технология исполнения этого решения.

Святые технологии, подобные Серафимовой канавке в Дивеево, – это знаки божественной судьбы человека, это следы присутствия Бога на земле. Святые отцы, оставляя, точнее обнаруживая присутствие Бога на земле, оставляют эти знания в советах и рекомендациях, в технологиях поступков, которые, будучи совершаемы, приближают человека к Богу. Таким образом святые отцы укрепляют и исповедуют, и продолжают, и отстаивают примером, словом, молитвой и формализованными святыми технологиями божественную судьбу, вопреки сатанинской судьбе человека.

Ведь у человека, как и у мира, есть только две судьбы – божественная или сатанинская. Человек, оставшийся равнодушным к судьбам мира, рассыпается в прах уже на земле, такой человек не идет к Богу и не принимается сатаной. Впрочем, нет. Равнодушный к Богу – уже приобретение сатаны. В отличие от страдающего человека, человек равнодушный, попав в ад, не имеет ни малейших шансов выбраться.

Человек ограничен в выборе. Нельзя выбрать себя. Можно выбрать Бога, или ничего, превратившись в ничто. В этом трагедия человеческой жизни. Человек – это поле битвы, в которой, как и в любой другой битве, лишь две стороны.

Святые технологии нас веселят и разнообразят картину нашей жизни, иллюстрируют невидимый, внешне немой и отдаленно однотонный путь восхождения к Богу, предлагая совершить понятные человеческие усилия. Святые технологии поддерживают только человека верующего, а сами по себе не имеют никакого значения и смысла, и даже перестают быть святыми для человека неверующего.

Вне веры в Бога святые технологии лишь ублажают слабость человеческую, нестойкость, страстность и эмоциональность, инертность и пустословие человеческие, – продолжая одновременно быть поддержкой человеку верующему.

Такое значение имеет только вера, которая невидима, не слышима, не распознаваема, – если и определяема, измеряема и устрояема, то исключительно Божией милостью, которая обнаруживается не трудами человеческими, но Божиим промыслом. Божий промысел, в свою очередь, не закономерен ни в связи и ни с какими человеческими поступками и человеческими технологиями, и не постигаем человеком ни в каком из земных и человеческих смыслов.

Здесь на земле Божий промысел распознаваем и обнаруживаем разве что в человеческой святости, человеческой молитве, православной церкви, святом Писании, богоудохновенных книгах, святом предании и уме, – ведь с дураком даже Богу не договориться, – но прежде всего в вере в Бога, которая без упования на Святую Троицу и Воскресение Христа мала.

Главная христианская святая технология, спасающая и созидающая, – Воскресение Христово. И это – есть главная христианская технология приближения христианского человека к небесам, главная святотехнологическая христианская заповедь, посредством которой человек спасенный необычным и нескончаемым образом перевоплощается в Иисуса Христа, точнее в Его продолжение и пресуществление, то есть делается частью Святой Троицы, не безмерной, но фактической.

Но где ориентиры движения к Богу? В чем и как они проявляются? Как распознать и сформулировать критерии моего движения к Богу? Собственно, двигаюсь ли я к Богу? Есть ли результат? Как этот результат распознается? Каковы промежуточные результаты, и как они проявляются? Ведь не самоуспокоенное, комфортное состояние души означает духовный результат, скорее наоборот.

Должны быть критерии самоконтроля, чтобы не уходить с пути, ведущего к Богу.

Ведь, когда Серафим Саровский стоял три года на камне, это был его путь к Богу. Как он почувствовал, что закончился этот участок пути к Богу, начался другой? Ведь он стоял не два, не четыре, а именно три. Был же какой-то знак, что-то было, что подвигло его к более чем полуторадесятилетнему затвору и многолетнему подвигу молчания, а затем окончанию затвора и оконечному подвигу служения людям?!

Что же подвигло епископа Феофана уйти в затвор до конца жизни? Был же какой-то знак, повелевший ему пройти к Богу по этому пути, подвигший святителя выработать собственную святую технологию приближения к Богу и получения благодати?

Этот святотехнологический знак называется откровение. Снисходит откровение единолично и вдруг, корректируя движения человека, ждущего такой шаг. И у каждого человека свой знак, свои критерии движения к Богу.

Когда сердце начинает биться в унисон с «Верую…», и когда молишься, как дышишь, а дышишь так, что «всякое дыхание славит Господа…», – это есть еще одно проявление и подтверждение существования в жизни человека святых технологий, приближающих человека к Богу.

Рядом с привычной и доступной – в меру сил, знания и опыта – жизнью, в которую нас окунули родители и общество, есть еще одна, в которую мы вошли крещением. Это духовная жизнь, это путь со Христом к Богу. Хочется войти в эту Божественную жизнь, осознать ее, принять, прикоснуться к ней, остаться в ней, да так, чтобы уже идти со Христом и к Богу.

Удивительная и понятная цель, – освоить духовную жизнь, перейти в духовную жизнь определенно и безвозвратно. Сильная и ясная задача и цель.

Нас обманывали, всегда. И сейчас продолжают обманывать. Огромный величественный великолепный духовный мир, в котором можно жить по законам и установлениям Бога, а не людей, он рядом, он всюду, он здесь, осталось сделать одно движение, может быть первое, и войти в этот Божественный мир.

Что может быть прекраснее и понятнее, чем жажда жизни по законам духовного мира.

Жажда открытия прекрасного и сильного мира, бесконечного и вечного, из которого мы пришли, в который мы войдем, если распознаем этот мир еще при жизни, и научимся дышать духовным воздухом из небесным сфер, светом благодати из которых этот параллельный мир дышит и движется, и направляется.

Долгие годы дохристианской жизни я использовал при выборе цели, действия, ответа, работы и при принятии решения, формулу самого трудного пути, то есть из предложенных вариантов самый непроходимый и трудный был мой (о чем я упомянул в главе «Упование»).

Моя формула христианизации жизни также проста: да, выбираешь самый трудный путь из многих перед тобой. Но затем выбор свой проверяешь, совпадает ли, сочетавается ли личная воля с волей Христа, есть ли синергия моего устремления со Св. Духом. Если нет, мое устремление печально ложное или трагически глупое. То есть надо получить одобрение и согласие Бога, чтобы продолжать дальше или начинать любое дело в любой области проявления человеческой жизни. Надо добиться, дождаться откровения Св. Духа. В случае получения благодати – вперед.