Читать интересную книгу Под северным небом. Книга 1. Волк - Лео Кэрью

– Уворен хорошо к тебе относится?

– Да, лорд, – ответил Хелмиц, в этот раз чуть менее уверенно.

– Продолжай.

Роупер наклонился вперед с таким участием, словно Хелмиц уже начал порицать Уворена.

– Он хорошо ко мне относится, – упрямо повторил Хелмиц.

Роупер вздохнул и посмотрел на древний дубовый стол.

– Уворен добросовестно служит стране, он один из самых могучих наших воинов. Но он слишком ревностно относится к Гвардии. Он не принимает туда многих, кто давно этого заслуживает.

Хелмиц все еще колебался.

– Я категорически против такой практики. Изначально задумывалось, что Священная Гвардия должна сражаться как единое целое. А эта мелочная конкуренция отнюдь не способствует объединению. Он пытался натравить на тебя остальных гвардейцев?

Совершенно дикое предположение, которое Роупер сделал наудачу. Хелмиц смотрел на него потрясенным взглядом. Роупер ждал.

– Да, лорд, – наконец сказал Хелмиц.

– Я посмотрю, что смогу для тебя сделать. Ты достоин этого как никто другой. И будь уверен, о нашем с тобой разговоре Уворен никогда не узнает.

Хелмиц коротко кивнул. Ему уже стало стыдно за свое признание. Роупер сохранял бесстрастное выражение лица, но внутри ликовал. Отныне Хелмиц будет его человеком, в этом нет никаких сомнений.

– А теперь, Хелмиц, хочу попросить тебя об одной особой услуге.

– Разумеется, милорд.

– Я бы хотел, чтобы ты побыл рядом со мной в течение нескольких дней. Мы собираемся изгнать сатрианскую орду с наших земель, и мне понадобится твоя помощь.

– Почту за честь, лорд, – с готовностью ответил Хелмиц.

Теперь, после того как Хелмиц пожаловался Роуперу на Уворена, он при всем желании не смог бы ему отказать.

– Очень хорошо, – сказал Роупер. – В таком случае я улажу вопрос с Увореном, а ты, Хелмиц, приступай к службе.

Ошеломленный Хелмиц вышел из покоев Роупера и занял пост у двери.

Так Роупер приобрел своего первого союзника.

Находясь на самом юге Хиндранна, за Великими Вратами, Уворен отправил посыльного. За исключением небольшого числа закрытых изнутри подземных тоннелей, Великие Врата являлись единственным проходом, через который можно было попасть внутрь крепости. Они прошивали собой сплошное кольцо Внешней Стены – стопятидесятифутовый[4] вал из темного гранита, обрамлявший Хиндранн. Считалось, что Внешняя Стена, усыпанная бронзовыми пушками и оснащенная всеми видами противоосадных приспособлений, почти абсолютно неприступна. Но это не имело значения для посыльного – перед ним распахнулись сорокафутовые,[5] обшитые сталью дубовые воротины. За ними открылась длинная штольня, пробитая сквозь камень Внешней Стены, в конце которой брезжил свет. Посыльный пошел вперед. Ворота сзади закрылись, и он оказался почти в полной темноте. Над головой его, едва различимые, в сплошном камне зияли обожженные отверстия – так называемые «колодцы смерти», сквозь которые на голову любого вражеского солдата, сумевшего прорваться дальше Великих Врат, обрушится липкий огонь.

Но посыльный проходил этим путем уже множество раз и вопросы обороны его не волновали. На пути к Главной Цитадели, куда он направлялся, ему встретятся еще и другие, не менее устрашающие сооружения. Туннель вывел посыльного прямо в жилой район Хиндранна, где перед ним предстала улица из плотно собранной брусчатки, вычищенная дочиста угрюмыми легионерами. По обеим сторонам улицы тесно стояли каменные дома. Все они были необыкновенно похожи друг на друга – гранитные, крытые шифером, со свинцовыми водосточными желобами. Несмотря на то что северный Альбион – холодная страна, впервые побывавший в Хиндранне обязательно заметил бы, что незастекленные окна в домах велики и многочисленны.

Приезжий также непременно сморщил бы нос, приготовившись ощутить вонь от сточных вод, которая неизбежно встречает его в родном городе или в любой из больших крепостей, где ему доводилось бывать. Но здесь такого не было. Воздух был напоен запахами пекущегося ржаного хлеба, дыма от горящего угля, свежеокрашенной одежды, сена, лошадиного навоза и живых растений. Последний исходил от небольших узких диких садиков, которые обрамляли каждый дом. Кусты боярышника с красно-коричневыми ягодами льнули к стенам зданий, дикие яблони и кусты малины слегка качались на ветру, оставшееся свободное место занимали кустики брусники, усыпанные рубиновыми ягодами размером с горошину. К границам садиков подходили сердитые гуси и шипели на проходившего мимо них посыльного.

А тот шел дальше, привычно перешагивая через небольшие арыки с чистой водой, проложенные тут и там среди булыжных камней. Будучи уроженцем Хиндранна, он не обращал никакого внимания на многие мелочи, которые могли бы поразить новичка – особенно если бы этим новичком оказался сатрианец: это и резные контуры ладоней, запечатленные на стенах некоторых домов; и отпечатки босых ног на некоторых крупных булыжниках мостовой; и орлиные, соколиные и ястребиные перья, украшавшие дверные проемы или водосточные желоба; и пары одинаковых каменных колонн на некоторых крышах, как бы случайно поставленные рядом друг с другом; и редкие черные булыжники, местами встроенные в сплошную серую брусчатку; и полуциркульные инструменты на некоторых стенах, которые сатрианец мог бы принять за солнечные часы, если бы на них не было всего четыре деления.

Откуда-то из переулка справа раздался шум, на который спешили хиндраннские жители, груженные тюками с одеждой или гнавшие перед собой небольшие стада гусей.

Посыльный шел дальше и спустя некоторое время достиг второй стены – еще одного могучего вала из темно-серого гранита. Еще одни ворота, и еще один район – даже более интересный. Здесь посыльный прошел мимо свинарников и небольших загонов для овец, выложенных из кремня и аспидного сланца, но огороженных более тщательно, чем дома их анакимских хозяев. Далее их сменили более крепкие, сложенные без раствора заборы из камней, за которыми возле источников воды толпились гуси и утки. Что интересно, в крепости нельзя было заметить почти ни единого куска дерева – практически все здесь было сделано из твердых камней.

Затем показались дома ткачей. Возле них на поддоны складывались тюки с шерстью и поднимались кранами на верхние этажи. Дальше сыромятни – со сваленными у входов оленьими, бычьими и медвежьими шкурами. Насыщенный соляными испарениями воздух горчил из-за запаха танина.[6] Следующими стояли здания, к которым подъезжали возы, заполненные бочками. Но, как ни странно, от них не пахло пивом. Вместо этого из окон доносился кислый запах творожного сыра, из чего становилось понятным, что в плотно сбитые бочки налито молоко.

На противоположной стороне этого района, за третьей стеной огромного человеческого улья, располагались казармы, окруженные стойками с развешанными на них оружием и боевыми шлемами (и даже здесь анакимы оставались верными себе, избегая использовать дерево – стойки были искусно вырезаны из крепкого камня). Из суетливых кухонь, расположенных в конце улицы, доносились запахи горячей еды и свежего эля.

Пройдя через еще одни ворота, пробитые в еще одной стене, посыльный пересек реку, протекающую прямо через крепость, на которой стояла мощная водяная мельница и непрерывно перемалывала зерно, подвозимое к ней в фургонах. Затем начался еще один ряд зданий, предназначение которых легко можно было опознать по исходящим от них запахам дрожжей, дровяных печей и пекущегося хлеба. Потом посыльный прошел мимо пивоварен, а также аппетитно пахнущих коптилен, в которые, как в утробу, заезжали возы с тушами, а оттуда исторгались возы со шкурами, отправлявшиеся к дубильщикам. Вокруг идущего вперед посыльного угрожающе возрастал шум и усиливались запахи. Воздух наполнялся лязгом, звоном, шипением и запахом горячего металла и пылающего угля. Это означало, что посыльный добрался до кузниц. Там лежали мечи, наконечники копий и стрел, шлемы, доспехи, подковы, топоры без рукоятей, пряжки и многое-многое другое, что ценится в этом грубом обществе. Над улицей метались искры. Их вид напомнил посыльному те истории, которые он когда-то слышал: о том, что сатрианцы считали анакимов падшими ангелами. В этом месте, заполненном металлом и дымом, трудно было не вспомнить об аде. Сатрианец бы подумал, что эта дорога приведет его именно туда – к яме или глубокой лестнице, спускающейся все ниже и ниже под землю…

Позади кузниц, за еще одной, последней, стеной возвышались два огромных здания. К одному из них и направлялся посыльный – к Главной Цитадели. Рядом с ней виднелась верхняя часть громадной ступенчатой пирамиды, увенчанная глазом из сияющего серебра. Глаз, хорошо заметный издали, бдительно следил за населяющими крепость жителями. Посыльный пересек последнюю стену, которая была даже не монолитом, а представляла собой целую систему стен. Множество ворот открывались в отдельные внутренние дворики, окруженные эффективными орудиями для убийств. Но в данный момент эти дворики были заполнены лошадьми, меланхолично жующими овес из торб, подвешенных перед их мордами.