На это Доку ответить было нечего, а потому он потер ушибленные места и, засопев, нагнулся вниз, зашарив руками под сиденьем у двери – именно туда, как ему показалось, закатилась ручка.
– Ну чего, нашел свое стило? – прервал его сопение Береславский. – Хочешь, остановлюсь? По рации предупредим, чтоб не ждали, потом догоним.
– Погоди, – неделикатно ответил Док. – Не мешай. – После чего раздался треск отдираемой то ли материи, то ли пленки.
– Эй, полегче там! – заорал Ефим, не выносящий грубых вмешательств в тонкие технические сферы. – Это тебе не в кишках копаться!
– Слушай, я тут что-то странное нашел, – после паузы наконец прорезался Док.
– Золото, бриллианты?
– Не-а, – помолчав еще секунду, ответил тот. – Скорее дырки от пуль. И кровь засохшая.
Глава 8
Автодорога Волга, 15 июля
Жизнь и смерть старшего лейтенанта Фаткуллина
«Хорошо, что не поехали на ночь глядя», – думал Марат, умело управляя довольно большим автомобилем. Во-первых, Али немного пришел в себя: он после такого ожога и контузии еще долго не будет в форме. Да и при свете все равно езда получается быстрее.
Еще один плюс: с ментами меньше вероятность встретиться – машин-то на дороге днем гораздо больше.
Марат почему-то вспомнил фильм Би-би-си про дикую природу. Там какие-то огромные орлы время от времени с аппетитом ели фламинго. Тех самых, розовых.
Но фламинго, мирно пасущиеся на мелком болоте, на них даже внимания не обращали. Кроме тех, понятное дело, кого ели. А все потому, что этих фламинго было так много, что сожрут или нет орлы одну из них – или даже одну тысячу, – для птичьего стада не будет никакой разницы.
Хотя нет, сравнение здесь непригодно. Ну какие из гаишников орлы? Скорее жадные воробьи. Так, денег маленько с ладони склюнуть.
Однако возникшая в памяти картинка с безмятежными фламинго продолжала волновать. И он вдруг понял почему. И понимание не было приятным.
Это они с Али – хищники. Не одни, конечно. Сотни таких. Может, даже тысячи.
А русские – фламинго. Они дают себя взрывать, убивать, грабить.
Но джихад при этом что-то особо не продвигается.
А дальше совсем помрачнел Марат.
Иногда эти фламинго вдруг начинают больно огрызаться. Из той боевой десятки, которая по зову сердца пришла в тренировочный лагерь Хаттаба, в живых осталось только четверо.
Один, правда, погиб в междоусобицах. Неверные здесь ни при чем.
Но остальные были убиты в боях. Кто в Чечне, кто в Дагестане. А кто и в Москве.
Нет, Марат не боится смерти, он знает, за что воюет. Однако война без надежды на победу настроения не поднимает.
И еще одна загвоздка. Бесланские варианты джихада ему все-таки не по душе. На его, может, и неправильный взгляд – ведь такие решения принимают главные руководители священной войны, – расстрелы детей не приведут заблудших к восприятию святых истин. А приведут только к еще большей крови с обеих сторон.
Впрочем, это не его дело, отбросил он неприятные мысли. Его дело вести машину – если говорить про текущий момент. И исполнять все приказания Али – если говорить про ближайшее будущее. А каким оно станет, это ближайшее будущее, ведает лишь Аллах…
Вот Марат и вел машину – неприметную, но достаточно вместительную и мощную «Опель Омегу». Не новая, она тем не менее была вполне пригодна для намеченной миссии. В багажнике, в умело выполненном тайнике, хранилось кое-какое оружие, кроме двух «стечкиных», самых «модных» в Чечне пистолетов, которые были под рукой обитателей «Омеги» постоянно.
В заднем зеркальце Марат время от времени ловил взглядом «шестерку». В ней ехали еще два бойца. Чтобы не привлекать лишнего внимания, вторая машина старалась держаться не впритык, а через одну или две. Или время от времени подтормаживала, отпуская «Омегу» вперед. А потом понемногу нагоняла.
Солнце прекрасно освещало дорогу и уже не слепило глаза – время шло к полудню.
Али сидел, как всегда, насупленный. Он никак не мог понять логику действий Скрепера.
Что дома никого у него не осталось – понятно. Перед войной всех эвакуировал, избавляясь от «окон уязвимости». Что фирму почти прибанкротил – тоже ясно: видно, собрался менять не только город, но и страну проживания. Из компании все изъял, у Али денег схватил (здесь он болезненно поморщился: не только деньги потерял Али; на Скрепере еще кровь Руслана) да плюс груз героина примерно на ту же сумму.
А что он собирается делать дальше, пока неведомо. Не повезет же в Европу или Америку такую прорву порошка? Его сначала надо сбыть.
На цыганского барона у Скрепера надежды не было. Слишком долго, слишком заметно. Значит, его задача – вывезти груз из Москвы. Но куда?
В последний раз его видели в Лыскове, в сотне километров за Нижним Новгородом. Ночевал в придорожном мотеле «Бриг». Уехал на восток часа за три до появления Али. На небольшой «праворульке». Небольшой, но быстрой: сумел-таки оторваться от их человечка.
Ну да ничего: и в Чебоксарах, и в Казани люди предупреждены. Сквозь землю Скрепер больше не провалится.
Вот только в машине его ничего не оказалось. Человек честно ее ночью обшарил. Жаль, не догадался не очень заметно машиненку попортить. Но такая мысль вчера Али в голову не пришла, а на самодеятельность его порученец не рискнул.
И где же героин? Если б тайник оказался в «праворульке», все бы стало на свои места: Скрепер желал увезти товар подальше от места его розыска. Но героина в маленькой голубой «Хонде Лего» не было: Владимир имел большой опыт подобных поисков, и если бы груз действительно имелся, он был бы найден.
Мысли Али переключились на Владимира. Им тоже не следовало рисковать попусту, слишком ценный кадр. Никаких кавказских корней, чистый славянин. К исламу пришел самостоятельно. Ну, или почти самостоятельно: просидев после первой чеченской в земляной яме месяца два, сменил не только веру, но и имя, оставшись Владимиром лишь по документам и для «командировок» в Россию.
Зато потом быстро освоился: еще через два месяца уже расстреливал своих бывших однополчан. Так что обратного хода ему теперь нет.
Так где же все-таки Скрепер? Или, что еще более важно – Скрепер-то теперь вряд ли насовсем потеряется, – где сейчас товар и деньги? Ответ здесь один: куда едет Скрепов, там и товар, и деньги.
А значит, по дороге его брать нельзя. Его надо брать только у пункта назначения. Либо обнаружив тайник с деньгами и героином.
Впрочем, тогда можно и не брать: Али аж глаза прикрыл, представив, как он будет убивать Скрепера.
Равиль Фаткуллин служил в милиции уже более десяти лет. А все оставался старшим лейтенантом. Не то чтобы это его слишком волновало: семейное денежное довольствие складывалось вовсе не из доплат за звездочки. Но все-таки неприятно.
Сначала мешало отсутствие полного среднего – вообще рядовым был, хоть и не пацаном пришел, и то взяли лишь по личному распоряжению полковника-односельчанина. Потом, доучившись до аттестата, стал сержантом.