для утех?
–Не могу сказать. Никогда не пользовался услугами женщин для утех. Господи... Как ты назвала то проституток...
– Серьезно?
– Ага. Я вообще, видишь ли, очень скромный. Честно говоря, и было – то всего раза три-четыре с посторонними. И то по роковому стечению. До брака. А так, только с женой.
– Ты женат? – девочка сделала стойку.
– Это в прошлом. Сейчас я совершенно, полностью свободен. Бог с ним, с моей личной жизнью. Давай вернёмся к Наденьке. Значит, Влад забрал ее из порочного круга и повел к светлому будущему. Странный выбор, однако... И, как я вижу, ни о кого этот факт скрывать не стал. Ещё более странно. Знаешь, будучи мужчиной, могу сказать точно, сколь сильно я бы не любил женщину, но афишировать подобный трудовой стаж не стал бы. В первую очередь ради нее самой. Ради ее спокойствия. Чтоб никто не смотрел косо или, не дай бог, не упрекнул. А тут...
– Возможно, ты прав. Но ответить за Влада не могу. Тем не менее, да, мы все знали, откуда она. А тот случай... Мы немного повздорили. Из-за отца. Дядя связался с его конкурентами. По глупости. Но слушать меня не стал. Поэтому и пригрозила. Мол, если не одумается, расскажу. Что уж там Наденька услышала...
Интересно. Девочка врала. Причем врала искренне и вдохновенно. На самом деле, понять, есть ли в словах собеседника ложь, не так уж трудно. Главное, внимательно за ним наблюдать. Нет, насчёт ссоры – правда. Слова об отце – брехня чистой воды. Моника сначала вскользь убрала взгляд влево, а потом слегка покраснела. Самую малость. Чем себя и выдала. Причиной ссоры стало нечто более личное, относящееся именно к ней самой. И Берг – старший тут совсем ни при чем.
Я увел тему с этого момента. Слушать враньё – бестолково. Нужна правда, а вот ее говорит девочка не хочет. Ну, да и ладно. Сам узнаю. Порасспрашивал о делах дяди, о возможных проблемах с рабочими вопросами. Однако, если судить по рассказу Моники, таковых не имелось. Что выходило по итогу. Владислав Берг – прекрасный человек, у которого все было отлично. Да, немного запутался в связях, выбрав не тех людей, однако в остальном – тишь и благодать. Соответственно, конкуренты убрать не могли, жена не могла, любовницы не было, любовника, прости Господи, тоже. Все факты указывали лишь в сторону Моники, как единственного заинтересованного лица, которое, к тому же, именно той ночью за каким-то чертом попёрлось вести разговоры.
– Ну, а теперь самый главный вопрос. Тема вашей беседы перед его смертью. Настоящая.
Девочка посмотрела на меня, провела языком по нижней губе, а потом улыбнулась.
Марина, как оказалось, работала на себя. Парочка магазинов женской одежды среднего класса и несколько ателье по ремонту вещей. Безнес-леди, которая совсем не леди. Она ругалась матом через слово, пила водку и много курила. Каким стечением обстоятельств ее занесло той ночью в клуб, вообще не понятно. К теме боёв и тотализатора Рыжая не имела никакого отношения. Думаю, реально судьба так распорядилась. Другого объяснения нет. Но именно в момент, когда мне была нужна помощь, она очутилась рядом.
Две недели Марина была мне медсестрой, психологом и мамой. Кормила из ложечки, перевязывала травмы, мазала ушибы. Что ей двигало – не понятно. Как-то не выдержав, спросил:"Почему ты мне помогаешь?" Однако, вразумительного ответа так и не получил. Кроме муторного, запутанного объяснения о левых людях, которые приходят в ее жизнь, забирают свое и уходят. Сказала, рок у нее такой. Пытать подробности я не стал. Захотела бы рассказать детально, в красках, рассказала бы, а если отделывается общими фразами, значит, таково ее желание. Как бы то ни было, благодаря усилиям Марины, я встал на ноги. Странно, но после общения с бравыми ребятами у меня даже не случилось ни одного перелома. Но, не зря говорят, беда не приходит одна. Едва смог перемещаться вне пределов дома, тут же потащил Рыжую в банк. Хотелось налички, чтоб, во-первых, отдать долг Марине за купленные лекарства и потраченные силы, во-вторых, просто для спокойствия. А там – сюрприз. Счёт оказался заблокирован. Денег нет. Совсем. Ноль. Учитывая, какая сумма числилась до моего бунта, минут на пять я забыл, что значит, дышать.
– Девушка, Вы, может, в глаза долбитесь? Посмотрите ещё раз. Как это, ничего нет? Исключено.
Марина, понимая, что меня кроет от злости, извинилась перед работницей банка и, ухватив мою руку, принялась тянуть в сторону выхода. Получалось у нее это с трудом. Не знаю, как меня не заластала охрана. Скорее всего, опять же, заслуга Рыжей, которая направо и налево с трагичным лицом сообщала окружающим, что я ее брат – идиот с диагнозом, подтвержденным справкой из дурки.
– Сука! Тварь! – с силой ударил по панели Марининой тачки.
– Кто-то сделал это специально? – она смотрела на меня внимательно, но, слава богу, без сочувствия или жалости. Хотя, надо признать, Рыжая таких эмоций в мою сторону вообще не проявляла. Даже когда помогала ходить в туалет по первости нашего знакомства. Она вообще была чужда подобных чувств. Мне так казалось на тот момент.
– Нет, блять, случайно они просто исчезли! Испарились в воздухе. Конечно, специально. И я даже подозреваю, кто.
Костик. Константин. Мой "кореш" и "брат". Сто процентов, постарался Берг. Однако, знание виновника случившегося никак не меняло ситуацию. Я не могу высунуть носа. Подозреваю, как только Максим Забелин объявится, к нему снова наведаются те самые парни с битами. А жить, как ни странно, хотелось просто до жопы. Но при этом, внутри все кипело от злости.
– Хорош. Забей. – Марина тронулась с места, выруливая за пределы парковки.
– Забей? Ты издеваешься? Там было больше мульта. Это деньги на "черный "день.
– Значит, не такой он ещё черный. Забей говорю. Бабло не решает все, как тебе кажется. Бабло не сделает тебя счастливым. Оно дает свободу, да. Чем больше бабла, тем человек больше свободен в своих поступках. Но, видишь ли, малыш, ты не возьмёшь до хера денег сам по себе. Не надо так цепляться к ним. Чтоб стать богатым нужны не бумажки и не счета. Нужны люди. Вот люди, которые тебя окружают, они могут помочь получить бабло. И уж только потом ты обретёшь свободу. Но начинается все с людей. Поверь мне. Не цени деньги. Цени людей.
Я слушал ахинею, которую она несла, молча. Просто не было