- Именем Христа, сущая правда. Мне об этом сообщил в шифровке священник из Lampi; он же заявил, что в резиденции Генерального Президента, возможно, затесался предатель.
Все изменились в лице и уставились друг на друга.
- Дознание! - приказал Лу Юэ-лао.- И ты, того, глаз с него не спускай.
- Можете на меня положиться,- священник стукнул себя в грудь.- Если появятся улики против захваченного лазутчика, я предам его смерти методом "сдирания шкуры со свиньи". Я уже приступил к организации "божественных разведотрядов" и с помощью силы небесной разгадаю дьявольские замыслы.
Все умолкли. Тишина была зловеща и сурова.
Вдруг отец Чжу икнул. Двумя секундами позже икнул вторично, тяжко, с надрывом, глядя на простолюдина Лу такими глазами, как будто чего-то от него ждал.
- Выпей вина,- понял тот.
- Э-э... шутите,- священник покосился в мою сторону и снова икнул.
- Пей, чего там. Здесь все свои.
Он нажал кнопку звонка, и лакей принес полдюжины виски.
Все слегка захмелели и потребовали привести "фальшивых крошек".
"Фальшивая крошка" - это разряженная, нарумяненная, напомаженная и напудренная женщина, тщетно пытающаяся скрыть серость лица и нездоровый цвет кожи. Те, у кого не было крошек, в том числе и я, здесь же, в сторонке, занялись картами.
Священник усадил крошку себе на колени и стал целовать. Потом он сорвал с ее носа чехол и, гладя его, приговаривал:
- Хе-хе, малютка, что за прелестный носик, что за носик, носик, носик!
Девушка стыдливо прикрывала нос рукой, но отец Чжу упорно отводил ее руку.
Лу, Паиь и Ба хохотали, наблюдая за этой сценой. И тоже, подражая священнику, сорвали с носов своих подруг чехлы и стали их гладить, но чинно и спокойно.
Неожиданно я встретился глазами с Лу Юэ-лао. Он слегка покраснел.
- Ты уж извини, господин Хань, мы маленько того, развлекаемся.
- Ну что вы, что вы!
- Нам, понимаешь ли,- г-н Сяо тут как тут,- крайне необходима умственная разрядка.
Лу Юэ-лао приказал музыкантам играть, и все парами стали танцевать со своими крошками; потом снова началась попойка, музыка и танцы. Они прикончили еще две дюжины сбивающего с ног виски. Когда пришло время зажигать огни, мужчины потребовали от своих фальшивых крошек песен. Девушки стали раздеваться. И, обнаженные, пели и танцевали. Самой популярной была песенка: "Любимый братец, разве ты не знаешь, как я люблю тебя".
Потом женщины составили счет и каждая вручила его своему клиенту. Мне удалось прочесть счет отца Чжу.
Поцелуи 46 штук 9 юаней 2 мао
Поглаживание верхнего места 71 раз 21 юань 3 мао
Парные танцы 30 мин. 10 юаней
Песни и танцы 1 раз 20 юаней 6 мао
Итого 61 юань 1 мао
Священник Чжу Место печати
- Все переписать на меня,- заявил Лу Юэ-лао,- но, барышни, понимать надо, мы ваши старые клиенты, можно бы скидочку для нас сделать.
- Не выйдет,- отрезала одна из фальшивых крошек,- никто из нас на это не согласится. Платите по прейскуранту.
- Э, не упрямьтесь же. Скиньте немного.
Девушки стояли на своем, как их ни уговаривали.
- Мразь! Сволочи! - вскипел Лу Юэ-лао.- Тягаться с нами захотели! А не желаете ли прогуляться в полицию!
Конфликт разрешил Пань Ло.
Получив деньги, девушки отправились на машинах восвояси. Они заикнулись было о чаевых, но им наотрез отказали.
Разошлись мы только после ужина. Простолюдин Лу похлопал священника по спине:
- Помни и гляди в оба!
- Да я... завтра небесный владыка с утра ниспошлет вам всем... бла... го... дать...
День любой...Вчера Чжун-но вернулся что-то около часу, когда я уже спал.
- Произошло великое несчастье! - Мой приятель был в панике.
- Что случилось?
- Ужасные новости.- И он протянул мне лист бумаги.- Это иностранная газета.
В газете был напечатан текст тайного соглашения с Lampi. И еще одна важнейшая новость: узнав об этом соглашении, другие государства в панике стали принимать контрмеры - правительства Brologue, Velo, Mammon отправили войска для укрепления государственных границ; Velo расквартировало крупные войсковые контингента в своей колонии Makette, боясь вторжения союзных войск.
- Недурная новость, не правда ли? - проговорил г-н Сяо.
- Это достоверно?
- Совершенно. Ба Шань-доу получил секретное донесение. Посланники трех стран, аккредитованные в нашем районе, завершают все дела, ожидая официального распоряжения покинуть пределы района. Правительство все еще не готово сделать такое заявление, и в газетах пока ничего нет...
А я даже не предполагал, какая здесь заваривается каша. Мне стало душно.
- Значит, война?
- И вспыхнуть она может в любой момент,-откликнулся он.- Тебе трудно понять... Я поделюсь с тобой одной новостью весьма конфиденциального свойства, о ней проинформирован самый узкий круг лиц. Так вот, тем трем районам и нашим двум союзным державам столкновения всегда выгодны, и рано или поздно война все равно разразится. Мы готовились к ней более двадцати лет, совершенно уверены в победе и только ждем приказа о мобилизации. Ты явился к нам извне, и тебе все это непонятно.
Он снова понизил голос:
- Мы уже подтянули два полка к западным границам Makette.
День любой...Сегодня административные власти всех степеней начали всеобщие розыски. Штаб жандармерии, управление полиции, тайная полиция и офицерская школа действовали сообща, проводя поголовную проверку населения. Гражданам города, кроме простолюдинов и государственных служащих высших рангов, запрещалось хотя бы на шаг отходить от ворот своих домов. Обстановка чрезвычайно напряженная. Мы от проверки были освобождены, так как имели охранные грамоты Секретариата Генерального Президента. В настоящее время проверка завершена, по подозрению в шпионаже схвачено более тысячи шестисот духов.
За двадцать четыре часа весь город был проверен, что несомненно свидетельствовало об оперативности властей.
День любой...Атмосфера накаляется день ото дня. Так я, чего доброго, не сумею вернуться в мир света.
Крупные контингенты войск перемещаются в разных направлениях внутри района. Нижнеярусники готовятся к мобилизации. Тайно создаются военно-этапные пункты, в столицу непрерывно прибывали важные лица из военных ведомств Lampi. Последние три дня в газетах стали появляться сообщения о совместных военных действиях Velo и двух других стран. Правительство Velo уже отдало приказ о назначении главнокомандующего. Пресса выбивалась из сил, внушая населению провокационную мысль о враждебных намерениях трех держав; сообщалось о выступлении перед соотечественниками премьер-министра кабинета Velo: "пока мы не покорим союзные державы, мы не покорим союзные державы и наша промышленность не выйдет из состояния застоя".
Позавчера г-н Сяо снова был на собрании писателей; они приняли решение объединить литераторов страны для пропаганды патриотизма.
На улицах беспорядок и хаос.
День любой...В час дня пополудни состоялась дискуссия по теории эволюции видов. Мы отправились к месту собрания на машине вместе, с крошкой Сяо Чжун-но.
На улицах была масса народу, и машина продвигалась с трудом. На стенах домов повсюду расклеивали лозунги и призывы вроде "Решается вопрос жизни и смерти, существования и гибели наших духов", "Соотечественники должны сражаться во имя высшей справедливости". Хотя положение было серьезным и на лицах застыло соответствующее моменту выражение, одеты все были аккуратно и строго. Двигались духи степенно, разговаривали, соблюдая этикет.
Нашей машине преградила путь толпа.
Продавали экстренные выпуски газет. Накупили разных. Сообщения и заголовки были примерно одинаковы:
"Ха-ха?? Извольте полюбоваться на сердца военных из Velo, любящих свой район?!?!?!?!?!"
Подзаголовок гласил: "Правительство Velo может подавать в отставку". Далее следовало семь вопросительных знаков, тринадцать восклицательных и одни кавычки.
В самой статье сообщалось, что отправленные правительством Velo в Makette пехотные части и команды трех военных кораблей восстали, заняли город, изгнали оттуда местных чиновников и заявили, что не намерены с кем бы то ни было вступать в военный конфликт.
Было еще одно известие. Наши послы, посланники и дипломаты, аккредитованные в Velo и других районах, отзываются на родину.
- Официально,- заявил я г-ну Сяо,- вы находитесь в состоянии войны, и я не могу не вернуться в мир света.
- Почему? - Он был удивлен.- Разве не славно понаблюдать за всем этим шумом и гамом?
- Но подобные наблюдения небезопасны!
- Чепуха! Можешь не волноваться, война опасна не для нас...
Наша машина всюду попадала в заторы, и на дискуссию мы прибыли с опозданием на три четверти часа.
Начала ее мы не слышали. Я был огорчен. Первым выступал Лу Чуань-линь, но, когда мы вошли в зал, в спор уже вступил Чжу Шэнь-энь. Он был в черном, на его груди висел золотой крест, лицо было строгим и благостным, напоминая лик Христа, когда тот в последний раз сел за трапезу со своими учениками.