Читать интересную книгу Игрок - Майкл Толкин

На стоянке около похоронного бюро почти не было машин. Он насчитал четырнадцать. К своему удивлению, он увидел новый «сааб» Дэвида Кахане. Не может быть, что Джун Меркатор приехала на похороны своего любовника одна. Рядом с черным катафалком было припарковано несколько белых лимузинов. «И все это из-за меня», – подумал он и перешел на другую сторону.

Гриффин осторожно открыл дверь часовни и оказался в длинном помещении в бежевых тонах. Толстый ковер в ритуальном зале напомнил ему детство – как в семь лет мама водила его по магазинам и ему было невероятно скучно. Что там говорят психологи? Мол, скука – это не что иное, как чувство разочарования. Почему он чувствует разочарование, он не мог объяснить.

Первые два ряда были заняты, на следующих рядах у прохода сидело несколько человек. Семья японцев сидела в конце зала. Чтобы проститься с Кахане, всего собралось человек тридцать. Гриффин почувствовал ненависть к Кахане из-за того, что Джун Меркатор вынуждена терять время: она заслуживала большего. Как мог Кахане рассчитывать на успех в кино, если он не пользовался популярностью? Неудивительно, что по его сценариям не было снято ни одного фильма. Неудивительно, что он умер, не сопротивляясь.

Дверь позади открылась, и мимо Гриффина протиснулся мужчина в костюме, чуть задев его плечом и извинившись. Он медленно прошел по проходу к переднему ряду и тихо принес свои соболезнования. Две женщины, на вид лет двадцати пяти – тридцати, одна из которых могла оказаться Джун Меркатор, сидели вместе. Рядом с ними у прохода сидел мужчина в возрасте, который мог быть отцом Кахане. У одной из женщин были такие же светлые волосы и острый нос, как у молодого человека студенческого возраста. Гриффин решил, что это брат и сестра. Семья Джун Меркатор вряд ли приехала, и она здесь одна. Но, с другой стороны, почему бы им было не приехать? Если бы ее родители были живы и жили в Лос-Анджелесе, они бы обязательно приехали на похороны друга дочери. Приехали бы они на похороны из другого штата, если Кахане и Джун Меркатор не были женаты? Возможно, только кто-нибудь один. Любая из женщин могла бы быть Джун Меркатор. Какая ему больше нравится – у которой есть брат или та, что одна? Сегодня вечером в «Поло-Лаунж» ему снова придется выбирать и решать, кто Джо Джиллис. Он подумал, что это будет сделать легко: Автор должен быть один и казаться робким.

Сестра обернулась, чтобы посмотреть, кто сидит сзади. У нее было умное лицо и ухоженный вид. Так выглядят женщины, занимающиеся технической работой на студии, например монтажеры или художники по спецэффектам. У нее была спортивная стрижка: с пробором посередине, волосы сзади длиннее, чем по бокам. Чистая бледная кожа. Та, что была одна, оглянулась автоматически, чтобы посмотреть, что привлекло внимание первой. У нее были длинные распущенные волосы. Под глазами мешки. И она была полноватой. «Как я», – подумал Гриффин. Она выглядела усталой. Из-за траура? Из-за работы? Как отличить горе от беспокойства? Она была похожа на юриста, а значит, мисс Меркатор не она. Похоже на то, ведь Джун занималась оформлением брошюр в банке. Техническая работа. Кроме того, она плакала.

Он встретился с ней взглядом. «Интересно, она догадывается, кто я?» Учитывая, что людей было немного, она должна была знать всех собравшихся. Его фото печатали несколько десятков раз, на обложках «Верайети» и «Голливуд Репортер», был портрет в «Таймc», статьи в «Ньюсуике» и «Тайме», фото в «Роллинг Стоун». Возможно, она не читает этих изданий. Он ожидал, что она удивится, когда поймет, кто он, но этого не случилось. Она скользнула по нему взглядом и повернулась лицом к кафедре, когда мужчина в синем костюме – Гриффин предположил, что это раввин, – начал говорить.

Сначала он говорил о городе, об опасностях жизни в городе, о страхе. Он ссылался на физику, на принцип неопределенности Гейзенберга, на Эйнштейна, который сказал, что Бог не играет в рулетку. Мы не должны, сказал он, утешать себя мыслью, что смерть Дэвида Кахане – умысел Божий, который имеет целью приоткрыть тайну вселенной: он знает, что Дэвид Кахане посмеялся бы над таким проявлением веры. Все мы, сказал он, должны научиться находить смысл каждого мгновения жизни, иначе потеряем надежду. Потом он сел, и место за кафедрой занял студент. У него был заготовленный текст. Он был худой и гладко выбритый, с умным видом, как у музыканта, как у контрабасиста, который всегда стоит в стороне.

– Мой брат, – начал он, – погиб, выйдя из кино. Я вижу в этом особый смысл. Не поймите меня неправильно, но я рад, что он не погиб по пути в кино, не увидев фильма. Это причинило бы мне еще большую боль, а мне и так очень больно.

Сплошная череда разочарований. Брат Кахане был похож на женщину, которая могла бы быть киномонтажером, значит, Джун Меркатор – юрист с мешками под глазами. Этого было более чем достаточно.

Гриффин отвернулся от брата и вышел из часовни. Он закрыл за собой дверь как можно тише. Интересно, что подумал брат, когда он вышел? Что его переполнили эмоции? Или что он пришел не на те похороны? А может быть, он ничего не заметил. Может быть, он подумал, что Гриффин работает в похоронном агентстве. Вы произносите трогательную речь, а кто-то, кого вы не знаете, встает и уходит. Знак неуважения, или человеку нужно выйти по делу. По делу. Это логично. А Джун? Что она подумала? Теперь он жалел, что не остался послушать прощальные речи и узнать о Кахане побольше. Он думал о женщине с мешками под глазами. Можно ли принести ей извинения? Для этого надо быть ее другом. Возможно ли это?

Он пожалел, что отослал Джан в Беверли-Хиллз. Если он позвонит узнать, кто ему звонил, трубку снимет Силия, а потом скажет Левисону, что его не было на работе полдня. Впрочем, она и так скажет. Он дозвонился до Мэри Неттер и сказал, что если они с Дрю не заняты, он мог бы с ними встретиться в пять. Она закрыла рукой телефонную трубку и потом сказала, что у них есть полчаса.

Вернувшись на студию, он позвонил Силии, и она передала ему сообщение от Мэри и Дрю, что встреча не состоится. Объяснения не было.

Он напомнил себе, что у него есть цель: остановить Автора открыток, заключить с ним мир. Может быть, стоит попробовать наладить контакт с другими забытыми авторами. Закончить эксперимент, начавшийся с Кахане. Позвонить одному из них, выслушать, что он скажет, а затем заключить контракт на первый вариант. В чем суть сценария, значения не имеет. Сумма контракта невелика. Пятьдесят тысяч за первый вариант плюс переделки. Он открыл прошлогодний календарь и нашел несколько имен. Дэнни Росс. Это имя ни о чем ему не говорило, но он ощутил страх и возбуждение. Порывшись на столе у Джан, он нашел нужный номер телефона и оставил сообщение на автоответчике. «Какой механизм я запустил? Не знаю. Уснет ли Росс сегодня ночью?» Он должен позвонить до того, как придет Джан, до девяти тридцати.

До встречи в «Поло-Лаунж» оставалась уйма времени. Он попытался читать сценарии, но не смог сосредоточиться и бросил. Потом сделал несколько телефонных звонков и поехал домой.

Глава 7

Гриффин ехал в отель «Беверли-Хиллз». Ему хотелось сказать Автору: «Вероятно, это самое выдающееся из того, что тебе удалось придумать. Аплодисменты». Оставил ли Автор свою машину у служащего отеля под розово-зеленой крышей или решил не тратиться и припарковался на улице? Он хочет зайти незаметно? Гриффин сдал свою машину служащему и прошел мимо кучки мужчин в темных костюмах, узнав среди них несколько начальников с телевидения, но имена припомнить не смог. Он шел в вестибюль длинным путем, чувствуя себя миллионером и забыв о тревогах.

В вестибюле кто-то назвал его имя. Он обернулся в испуге и увидел рок-н-ролльного импресарио Энди Сивеллу, грузного мужчину с бородой, густой шевелюрой и в солнечных очках. Гриффину нравился Сивелла. Импресарио был по натуре пират, и после часа, проведенного в его обществе, Гриффин чувствовал себя так же, как после фильма о Джеймсе Бонде. Он был заразительно храбрым. Общаясь с Сивеллой, Гриффин чувствовал себя непобедимым и богатым. Чуть поодаль от Сивеллы стоял Том Оукли, английский режиссер, популярный три года назад. Тогда все называли его гениальным, но два его фильма стоимостью по пятнадцать миллионов провалились, и в данное время он выглядел усталым и потускневшим. Тем не менее он все еще источал успех. Он обладал бесстыдством – чертой, которую Гриффин ценил. И он был игроком. Гриффин оценил стратегический замысел Автора. Тот рассчитал, что появление Гриффина в одиночестве в отеле «Беверли-Хиллз» в столь поздний час привлечет внимание. Гриффин хотел познакомить Сивеллу и Оукли, но они были давними приятелями. Гриффин им позавидовал: они могли рассмешить друг друга.

– Выпьете с нами? – спросил режиссер.

– Извините, у меня здесь назначена встреча.

– Ничего, в другой раз.

– Я вам позвоню.

– Триста двадцать, – сказал Оукли.