Читать интересную книгу Я не ангел - Марина Крамер

— Я заказал банкетный зал в «Праге», — сообщил мне Светик, едва я появилась на пороге квартиры.

События последних дней как-то вытеснили из головы бабушкин юбилей, и я не сразу поняла, о каком банкете речь. Светик ожидал похвалы, а я медлила, силясь сообразить, что мы обсуждаем.

— Ну, знаешь, Варя… — обиженно протянул он, отворачиваясь вместо того, чтобы взять у меня шубу.

— Ой, прости, Светик, я совсем забегалась. Это хорошо, что в «Праге», бабушка всегда ее любила.

Муж, однако, уже удалился в кухню, бормоча что-то о неблагодарных внучках, спихивающих свои обязанности на других. На это я внимания обращать не стала — Светик делал все, что касалось бабушки, с энтузиазмом и от сердца, а ворчал так, по привычке.

— Ужинать будешь? — спросил он из кухни.

— Нет, не хочу. Если можно, сделай чаю, пожалуйста. Я сейчас приду.

На самом деле мне не хотелось никакого чая, но отношения со Светиком в последние дни стали совсем уж натянутыми, а сил на ссоры не осталось. Я переоделась в халат, убрала в шкаф костюм и блузку, подколола волосы кверху и вышла в кухню. Светик уже успел заварить свежий чай с мятой, тонко нарезать лимон, выставить вазу с конфетами.

— Может, коньячку, Варенька? Ты какая-то уставшая, глаза вон больные совсем.

Мысль была удачная — мне бы выспаться, а я вторую ночь не могу расслабиться, все думаю, думаю…

— Наливай.

Светик вынул из навесного шкафа бутылку, налил в две рюмки и сел напротив.

— Я купил Тамаре Борисовне подарок, — сообщил он.

— Да? Что же это? — равнодушно спросила я, так как знала: Светик непременно купил то, что понравится бабушке.

— Ты знаешь, случайно зашел в антикварный магазин и увидел два старинных серебряных канделябра. Каждый на четыре свечи. Как раз на ее рояль в гостиной.

Ну вот как он угадывает такие вещи? Про подобные канделябры бабушка прожужжала мне уши еще полгода назад — вдруг захотела видеть на белом «Стейнвее» именно такие. Не помню, говорила ли я Светику об этом, да если и сказала, то, скорее всего, мимоходом, а он запомнил и вот купил. Бабуля будет счастлива.

— Ты молодец, Светик, — искренне сказала я, дотянувшись до его руки и погладив ее, — она так обрадуется…

Рука мужа перехватила мою, чуть сжала:

— Варенька… что происходит? У тебя неприятности?

— Да ну что ты… какие неприятности? Все хорошо, устала просто, работы много. Лучше расскажи, что у тебя с гастролями.

Светик скривился, выпил коньяк и, отставив рюмку, проговорил:

— Там темная история какая-то. Приехали, отыграли один концерт — и вдруг стоп. Зал нужен для каких-то правительственных мероприятий. Контракт аннулирован, неустойка выплачена — пожалуйте за пределы, так сказать. Начал Иришку трясти — молчит, отнекивается, разговор переводит. Другого ничего.

— А раньше такого не было?

— Что ты! Впервые… у Ирины всегда все четко, как часы.

— Ну, может, просто совпало… — Но почему-то я не была уверена в своих словах.

Неприятности Светика начались почти одновременно с моими.

— Мне нужно тебя увидеть.

— А я не горю желанием видеть тебя. И не звони сюда больше, сделай одолжение.

Я бросила трубку и вцепилась в подлокотники кресла. Мельников. Звонит как ни в чем не бывало, словно старый приятель. Узнал где-то номер мобильного, который я никому не даю. Мне стоило огромных усилий сказать ему то, что сказала: один только звук его голоса заставлял меня терять голову. Надо же, как сильно я его любила, что даже через столько лет помню и подчиняюсь!

Наступила пятница, я надеялась сегодня уйти домой раньше — дел не было, судов тоже, я перебирала материалы по одному из дел, рассмотрение которых было отложено, и тут позвонил Мельников, выбив меня своим звонком из колеи. Что ему нужно? После того визита он никак не проявлялся, не звонил, не приезжал, и вдруг здравстуйте! Вечером я должна была позвонить Анастасии и узнать, не нужно ли чего-нибудь ей и Алене. Сейчас же я даже не могу вспомнить, где именно у меня лежит телефон с номером Потемкиной. Нет, пора домой, домой…

— Нина, я уезжаю, — на ходу стараясь попасть в рукава шубы, заявила я изумленной секретарше, — водителя отпусти, я такси поймаю. До понедельника.

Нина не успела ничего сказать, а я уже бежала вниз, к выходу из здания, сама не понимая, почему и от кого бегу. Морозный воздух немного отрезвил меня, и я, успокаиваясь, решила пройтись пешком. Шла, шла — и очнулась на Третьяковке, не совсем понимая, как именно добралась сюда так быстро. Очень хотелось есть, до дома оставалось всего ничего, но из открытой двери ресторанчика вдруг запахло чем-то необыкновенно вкусным, печеным — кажется, пиццей, — и я не смогла пройти мимо.

Это оказалось обычное сетевое заведение со множеством столиков и шумным контингентом, но сейчас я не очень искала уединения — на людях нет возможности предаваться панике, а она уже была близка. Заказав бокал красного вина, пиццу с грибами и чашку кофе, я начала рыться в сумке в поисках уведенного со стола у Нины портсигара с сигариллами. Когда нашла, то немедленно сунула одну в рот, и тут же у моего лица возникла мужская рука с зажигалкой:

— Прошу.

Я вздрогнула и уронила сигариллу на стол — передо мной стоял Мельников.

— Ну, чего ты испугалась? — присаживаясь за столик, ласково спросил он. — Можно подумать, я монстр!

— Ты начал меня преследовать? — стараясь держать себя в руках, спросила я и снова взяла сигариллу.

— А как еще я могу с тобой пообщаться? Трубки ты бросаешь, в кабинет к тебе только по записи, в гости, как я понимаю, тоже не позовешь.

— Кирилл, зачем тебе это? Ты исчез, я пережила — все. Нет причин начинать все снова.

Он склонился над столом и проговорил, глядя мне в глаза:

— А наша встреча уже стерлась у тебя из памяти? Ты забыла?

Я дернула плечом — вот как раз от этих воспоминаний мне хотелось избавиться. А Кирилл уже взял меня за руку, водил пальцем по запястью, чуть сдвинув вверх рукав блузки:

— Варька, не упрямься… я понимаю, что адски виноват перед тобой, но дай мне возможность все исправить. Я за тем и вернулся — исправить…

— Как можно исправить то, что когда-то убил? — тихо спросила я. — Ведь ты меня тогда растоптал, предал.

— Варенька… не хочу снова об этом, но… ведь ты не долго горевала — замуж выскочила за своего музыканта. Не зря он вокруг тебя так увивался, добился своего.

— Да он, может, от психушки меня спас! Если бы не Светик… да что ты знаешь-то вообще?! — чуть не во весь голос выкрикнула я, и на нас стали оборачиваться посетители.

— Тсс, тише… не надо так, Варюша… — Он успокаивающе погладил меня по руке. — Я все понимаю, ты сердишься… имеешь право. Но ведь ты не знаешь всех обстоятельств.

— А ты? Ты — знаешь их?! — Я прямо с подноса подошедшего официанта схватила бокал с вином и залпом выпила. — Повторите, — попросила у немного обалдевшего парня, и тот, переведя взгляд на Кирилла, кивнул. — Обстоятельства!

— Варя, успокойся. Давай перестанем жить прошлым. Есть ты, есть я, есть сегодняшний вечер. Мы можем начать все сначала.

Боже мой, да он идиот… «сначала»! С какого еще начала — когда уже была поставлена точка? Им же самим поставлена! Он убил во мне все человеческое, а теперь пытается поливать умершее растение в надежде, что оно зацветет.

Официант принес не бокал, а бутылку — я и не поняла, когда Кирилл успел сделать заказ. Вино лилось в бокал как кровавая струя, и это всколыхнуло неприятные воспоминания, от которых я с таким трудом избавлялась много лет. Неожиданно я расплакалась, чем совершенно ошарашила Мельникова — за все время нашего знакомства он не видел, наверное, ни единой слезинки, упавшей из моих глаз.

— Варя… — Он передвинул стул так, чтобы оказаться рядом со мной, обнял за плечи.

Но я вырвалась:

— Да не трогай ты меня!

— Все! — Он поднял руки вверх, демонстрируя согласие, однако стул на прежнее место не вернул, так и остался сидеть рядом, прикрывая меня от посторонних взглядов, пока я, всхлипывая, вытирала глаза бумажными салфетками. — Варь… ты бы объяснила нормально, без истерик. Вот уж не думал, что когда-то увижу тебя в таком состоянии. Прежде ты не позволяла себе так эмоционировать!

— Прежде я вообще была другая. Но ты вряд ли об этом помнишь.

Я взяла бокал и осушила почти до дна, вытерла губы ладонью — вот бы бабушка увидела, была бы в шоке… Присутствие Мельникова раздражало, но одновременно мне было страшно, что он встанет и уйдет, уйдет точно так же, как ушел тогда, много лет назад, из недорогой пиццерии, где мы сидели после занятий. Ирония судьбы — спустя годы мы снова сидим в итальянском заведении, только оно в разы дороже, без пластиковых тарелок и стаканов, зато с хорошей посудой, белыми салфетками и неплохим вином. И мы уже другие — не наивные второкурсники, которым кажется, что скоро весь мир будет принадлежать им, а взрослые, давно состоявшиеся в жизни и профессии люди с богатым багажом за плечами. Тогда почему я чувствую себя такой маленькой и беззащитной, совсем как тогда? И снова, снова декабрь. Почему все так?