— Николай Николаевич, — обратился к следователю один из хлопцев, Коля, по-моему, кивая в сторону Академика, — говорит, отец покойного. Этажом ниже живет, аккурат под этой квартирой.
Мы с Катькой с интересом уставились на мужчину.
— Теперь понятно, в кого Саламатин таким красавцем уродился, — прокомментировала новость подружка и, склонившись к моему уху, еле слышно прошептала: — Санчо, мы с тобой не ошиблись, папашка в этом же доме живет.
— Разговорчики, — повысил голос Николай Николаевич.
Подружка умолкла, а Николай Николаевич, уперев подозрительный взгляд теперь уже в Академика, уточнил:
— Так вы утверждаете, что приходитесь отцом покойному?
— Да, — с достоинством кивнул дядечка. — Я Саламатин Игорь Юльевич, отец Михаила. Скажите, а он что, правда умер?
В вопросе Игоря Юльевича сквозило чисто обывательское любопытство, что в данной ситуации выглядело довольно странно. Катерина легонько толкнула меня локтем в бок. Это в принципе могло означать что угодно, но сейчас я склонна была этот тычок толковать как безмолвное согласие со мной: мол, не похож Академик на скорбящего папашу! Я дернула плечом: папаша-Академик — мужик, по всему видать, обладающий выдержкой, не пристало ему прилюдно выражать вселенскую скорбь. Ко всему прочему мы не знаем, какие у него были отношения с сыном. Следак тем временем продолжал допрос:
— Вы знаете этих… э-э… леди?
Академик тонко усмехнулся:
— Вы полагаете, что я знал в лицо всех «лелей» Михаила? После развода с Юленькой он вел крайне беспорядочный образ жизни. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
— Я бы попросил вас ответить на поставленный вопрос. — Николай Николаевич свел лохматые брови к переносице, отчего сразу сделался похожим на старого бульдога.
— Эти девицы мне совершенно незнакомы. К счастью. — Академик даже не глянул в нашу сторону.
«Старый пень»! — неприязненно подумала я. Было обидно, что солидный человек, научный работник и вообще красивый мужчина составил о нас такое превратное мнение, даже не будучи с нами знакомым.
По физиономии следователя разлилось четко различимое выражение разочарования. Ему, должно быть, страстно хотелось, чтобы несчастный случай как можно скорее перестал быть таковым и превратился в жестокое убийство, которое он, мудрый и многоопытный следователь, раскрыл тут же, не отходя от кассы. За этот подвиг начальство стряхнет наконец перхоть с его плеч и заменит ее погонами с большими звездами. Ай-ай-ай, какой жестокий облом!
— Я могу взглянуть на тело? — по-прежнему спокойно спросил Академик.
— Можете, когда криминалисты закончат осмотр, — ответил Николай Николаевич.
Тут как раз и появились те два гражданина в штатском, которые до этого момента возились в тренажерном зале. В руках одного из них лоснился толстыми колбасными боками кожаный кофр, а у другого на шее болталась профессиональная фотокамера. Оба эксперта вид имели слегка обескураженный.
— На первый взгляд, Николай Николаевич, несчастный случай, — сообщил «кофр», — отпечатков пальцев полно, но все они одинаковые. Уверен, это «пальчики» покойного…
— Однако есть одна странность, — поддержал коллегу «фотокамера». — Все предметы из железа расположены по направлению к штанге, ну, словно бы это и не штанга вовсе, а мощный магнит. Мы обнаружили даже пару канцелярских скрепок непосредственно под «блинами».
— Точно! — хлопнув себя по лбу, звонко воскликнула Катерина. От неожиданности я вздрогнула, а все присутствующие устремили на нее недоуменные взгляды. Подружка охотно пояснила: — Когда мы искали Саламатина, заглянули, естественно, и в зал. Так вот, я сразу обратила внимание, что там что-то не совсем обычно, но никак не могла понять, что именно…
Николай Николаевич сердито засопел, а потом, к несказанному моему облегчению, отпустил нас с умной Катькой восвояси. Правда, напоследок настоятельно порекомендовал нам не покидать родину, а также постоянное место жительства, потому что в ближайшее время ждут нас частые визиты в казенный дом и задушевные беседы с благородными королями в погонах.
Получив грозное предупреждение, мы с Катериной наконец покинули место происшествия. Я твердо вознамерилась блюсти наказ следователя, однако у подружки, как оказалось, имелись иные планы.
Не успела за нами закрыться дверь нехорошей квартиры, Катька, вместо того чтобы броситься к лифтам, сломя голову потащила меня к лестнице и зачем-то повлекла наверх. Справедливо рассудив, что сопротивление бесполезно, равно как и лишний шум, а также что подружка — человек все-таки разумный и не рискнет повторить подвиг Икара, сиганув с крыши московской высотки, я позволила увлечь себя двумя этажами выше.
Дальнейшие действия Катерины сильно меня удивили и заставили усомниться в ее душевном здравии. А что бы вы подумали, увидев, как ваша лучшая подруга, можно сказать, многоюродная сестра, сперва скачет на одной ножке, радостно оскалившись, а потом чуть ли не с головой лезет… за толстую трубу мусоропровода? До этой минуты видеть настоящих психов мне не доводилось, оттого я здорово напугалась и принялась лихорадочно соображать, куда следует звонить в подобных случаях. В милицию? Упаси господи, от них потом не отвяжешься! В «Скорую»?
В МЧС? В Службу газа?
«Пожалуй, в «Скорую» позвоню. В психиатрическую», — решила я после того, как Катька из-за трубы выкрикнула:
— Молись, молись на меня, Санчо! Если бы не я…
«О, еще и мания величия. Интересно, это лечится?» — отстраненно думала я, пока подруга обтирала собственным телом мусоропровод.
— Нашла! — воскликнула Катька. Тут я заметила, что в ее руках тот самый саламатинский портфель, который мы обнаружили в спальне Михаила.
— Это еще не все! — довольно сообщила подруга, производя изыскания в своем пышном бюсте. По окончании археологических раскопок на свет явилась маленькая кассета, судя по всему, из автоответчика. Нет, Катька не сумасшедшая, она — Дэвид Копперфилд! Когда шустрая подружка умудрилась спрятать улики, несомненно, важные для следствия?
— Зачем ты это взяла? — покачала я головой, с укоризной глядя на Катерину. — Вдруг именно портфеля или кассеты не хватит для доказательства того, что смерть Саламатина — случайность? Догадываешься, чем может это для нас обернуться?
— Ой, я тебя умоляю, Сан Саныч! — презрительно фыркнула подруга.
— Это ты прокурора умолять будешь. Как нам теперь вернуть улики?
— Я вовсе не собираюсь их возвращать. Не вноси панику в наши стройные ряды, Санчо! Ты же сама видела, в портфеле только деловые бумаги. Никаких компрометирующих фотографий, никаких записок с угрозами, ничего, что могло им привлечь внимание следственных органов к данному, условно говоря, несчастному случаю. Ну, скажи, мил-человек, на кой черт ментам метеосводки?