17
На брусьях висят чулки и эротическое белье. На Норе надеты китчевые розовая балетная юбка с рюшками и плюшевая кофточка тигрового рисунка. Она ярко накрашена. Полуодетый мужчина выходит, одеваясь на ходу. Министр сидит, раздеваясь, на большой кровати, покрытой розовым сатиновым покрывалом. Атмосфера борделя.
Министр. Последнее время вы не очень-то изобретательны, моя дорогая. Например, вы уже давно не занимались на этом спортивном снаряде, а это неизменно доставляло мне много радости. Был шанс, что вы свалитесь на пол и расколетесь на две части. Вам решительно не хватает энтузиазма.
Нора. Мне опротивела эта жизнь.
Министр. Вы утверждаете, что я вам опротивел? На это я могу только еще раз повторить, что продающая себя женщина всегда отвратительнее, чем покупающий мужчина.
Нора. Я могу прекратить заниматься этим в любую секунду, как только захочу.
Министр. Если женщина в вашей ситуации говорит подобное, значит, она только и ждет мужчину, который ее отсюда вытащит.
Нора. Я могу в любой момент получить мой собственный магазин. Когда захочу.
Министр. Поздравляю!
Нора (прижимается к нему). Мой министр, кого я вам больше напоминаю: белочку или косулю?
Министр. Скорее, косулю, потому что вы больше не отрываетесь от пола. Вы же понимаете, за то, что вы можете предложить, я не могу платить вам по особому тарифу.
Нора. Консул Вейганг из-за меня чуть было не покончил с собой. Страсть его была так сильна, что единственным выходом казалось самоубийство.
Министр. Я бы тоже подумывал о самоубийстве, если был бы вынужден все время находиться рядом с вами.
Нора. Я в любой момент могу получить магазин.
Министр. Вейганг платит?
Нора. Да. Потому что он хочет наказать самого себя. Он не знает, что может в любой момент вернуться ко мне. И каждый из нас теперь ждет, что другой сделает первый шаг.
Крогстад входит, стреляет из водного пистолета в разные стороны.
Крогстад. Смотрите, госпожа Хельмер, с таким же успехом это мог бы быть настоящий пистолет.
Нора. Не мог бы. Заводская охрана этого бы не допустила.
Крогстад. Не вижу никакой охраны. Могу констатировать, что вы как раз заняты любовными проблемами. Я лично занимаюсь все больше финансовыми операциями. Ваш бывший муж, Хельмер, хочет, чтобы я вас убил, потому что вы препятствуете его взлету.
Нора. Чего вы хотите? Уходите!
Министр. Если позволите, вы несколько опоздали. Разве вы не знаете, что Хельмер разорен?
Крогстад. Что? По причине болезни я только сегодня собрался совершить убийство.
Нора. Этот мужчина гораздо выше вас по положению, сейчас я перечислю все его почетные должности: почетный консул одного латиноамериканского государства, активный участник международной торговли оружием, президент крупнейшей торгово-промышленной палаты, президент Союза оптовой и внешней торговли, член правления экономического объединения химической промышленности, объединения работодателей в земельном союзе.
Крогстад (перебивает). Я вижу, вы жертва форсированного систематического сокращения штатов.
Министр. Моя дорогая Нора, не позволяйте вашим клиентам так бестактно рассматривать друг друга. Иначе я не оставлю чаевых.
Крогстад. А вы случайно не тот министр, про которого писал «Ежедневный вестник»? Обильное потребление только возбуждает аппетит, это доказывает, что именно усердное распространение государственной заботы о гражданах вызвало раздражение по поводу недостаточного снабжения конкретного индивидуума деньгами и благами.
Министр (Норе). Итак, вы теперь принимаете уже и представителей. Это начало конца, по крайней мере, что касается меня.
Крогстад. Я ни в коем случае не являюсь представителем, хотя меня послал капитал. Используя представившуюся возможность, отважусь просить вас, господин министр, о протекции. В конце концов, я наблюдал вас здесь длительное время в щекотливой ситуации.
Министр. Вы — никак не капитал, это сразу видно. А по второму вопросу вам следует обратиться к моему личному референту.
Крогстад. Я не говорил, что я — капитал собственной персоной. Кстати, капитал больше не появляется собственной персоной, как раньше, он просто есть в наличии.
Нора (кричит). У меня будет собственный магазин, и мне больше не придется видеть вас, скотов, до конца моей жизни! А сейчас вы оба уйдете и заберете с собой ваши члены, иначе я вам их вслед выброшу!
Министр. Мне никогда не пришло бы в голову оставить подобную вещь такой женщине, как вы. Не беспокойтесь.
Крогстад. В будущем нас ожидают жадно раскрытые руки общественности. Когда-нибудь общественность потребует 47,6 процента валового национального продукта. Но в настоящий момент я держу раскрытыми только мои собственные руки. Я могу сослаться на вас, господин министр? Вы не забудете обо мне?
Министр. Я ухожу, здесь слишком много суеты. Мне не хватает женского флюида. Кроме того, здесь грязно.
Нора. В моем магазине тканей все будет сверкать чистотой. И я не хочу вас там видеть, я кончаю с прошлым.
Крогстад. Господин министр, позвольте заверить, что я, если вы дадите мне денег для нового старта, на руководящей позиции буду решительно бороться с руками общественности!
Министр. Вот и хорошо. Боритесь, боритесь.
Нора (кричит вслед уходящим). Почему вы думаете, что министр, мой покровитель, даст вам денег?
Крогстад собирается ответить, но потом пренебрежительно отмахивается. Так как Нора ничего не понимает, крутит пальцем у виска и исчезает.
Нора (кричит). Пусть руки общественности дают вам деньги.
Крогстад (наполовину снаружи). Рука общественности может только брать, она никогда не дает. Она берет у производящего предпринимателя.
Министр. Но он ее не удовлетворит так, как я!
Нора некоторое время размышляет. Потом пытается подтянуться на брусьях, что удается ей с большим трудом, падает с тихим стоном.
18
Столовая в доме Хельмеров. Хельмер сидит за ужином, читает газету. Позволяет Норе обслуживать себя.
Хельмер (отпивает чай из чашки). Снова только три кусочка сахара вместо четырех! Ты что, не можешь проследить за этим?
Нора. Вечно ты брюзжишь. Сегодня ночью ты снова не смог удовлетворить меня.
Хельмер. Я недавно прочитал, что только у буржуа есть проблемы с оргазмом, пролетариату они неизвестны.
Нора. К счастью, я принадлежу к буржуа, а не к пролетариату.
Хельмер. Этот любовник, который тебя бросил, был, наверное, лучше, чем я, а?
Нора. Сколько раз я должна тебе повторять, он меня не бросал! Жизнь в тени капитала слишком угнетала меня, я потеряла всю свою жизнерадостность, которая так тебе нравится. Поэтому я оставила капитал. Кстати, а что с твоим директорским постом?
Хельмер. Нора, ты унижаешь мужчину.
Нора. Ты ничто по сравнению с тем, что я могла бы иметь.
Хельмер. Для меня имеет значение лишь то, что ты этого не имеешь.
Нора. Отказавшись от этого, я проявила силу характера, которую хотела приобрести, когда ушла от тебя.
Хельмер. Знаешь, сколько мы сэкономили в прошлом месяце? Так закладываются основы капитала, Нора!
Нора. Ты уже посмотрел новые весенние образцы, Торвальд? Рисунки для дамских тканей очень миленькие. У Манделей на главной площади выбор намного хуже…
Хельмер. Эти евреи уже и без того как бельмо на глазу! Я должен еще починить окно в туалете.
Нора. Ах, Торвальд, но мы же можем для этого пригласить мастера…
Хельмер. Даже не думай. На этой стадии образования капитала нельзя рисковать. (Хельмер с важностью перелистывает газету.) Кстати, ты знаешь, что я уже держал в своей ледяной руке унаследованный от отца пистолет, когда узнал, что разорен?.. Разве ты не дрожишь всем телом при мысли об этом даже сейчас, по прошествии времени?