Он повернулся к храму и перекрестился, как и полагалось ему по вероисповеданию, слева направо. Я так и не поняла, исходил ли этот жест из сердца или же он являлся не более чем саркастичным продолжением высказывания.
– И ты меня прости за то, что позволил себе немного покривляться, – в следующую секунду он притянул меня к себе и обнял. – В детстве отец буквально заставлял меня ходить в воскресную школу. Меня это скорее угнетало, чем приближало к богу, как и многих детей, которым пытались насильно вживить протез веры. Когда я вырос, я не мог без отвращения смотреть на католическую символику. Моя мать, так как она выросла в России, была православной христианкой и искренне стремилась к богу, особенно в последние годы своей жизни. Я понимаю, что для неё это важно, поэтому в Москве я иногда езжу в храм, чтобы заказать ей службу, и ставлю свечи за упокой. Реальные, восковые свечи. А эти суррогаты я не приемлю, так же, как и ты. Давай сядем в кафе, скушаем по парочке маффинов? Нам обоим не помешает отвлечься.
– Извини меня, наверное, я зря потащила тебя туда, только испортила настроение…
– Всё в порядке. Нужно же было осмотреть достопримечательность. Кстати, а вот и экскурсия нагрянула. Сейчас немного перекусим и присоединимся к ним.
Спустя полчаса мы, вместе с группой туристов из Америки, стояли на смотровой площадке и слушали в исполнении экскурсовода легенду о названии горы. Вернее, туристы и Дориан внимали рассказу гида, а я – синхронному русскоязычному переводу, который давался англичанину-полукровке легко и без видимых на то усилий:
– Название горы «Тибидабо» с латинского можно интерпретировать как «Тебе даю», именно эту фразу, согласно Евангелию, произнёс сатана, обращаясь к Иисусу Христу, когда они вместе стояли на пике горы и смотрели из этой точки на открывающуюся как на ладони Барселону. Сатана пытался искусить Спасителя красотами мира, тем самым пробудив в нём жажду власти, желание ступить на сторону обладания и зла, но потерпел поражение. На вершине Храма Святого Сердца мы и по сей день можем наблюдать силуэт Христа, который, раскинув руки в стороны, наслаждается прекрасным видом, но не поддаётся дьявольским искушениям… Что поделать, опять мы о библейских мотивах заговорили, но из песни слов не выкинешь, – добавил он от себя.
Туристы вдохновились легендой и начали задавать гиду свои вопросы, Дориан тоже включился в дискуссию – о чём-то поинтересовался у экскурсовода, а потом ещё и вступил в полемику с одним из американцев, вежливо объясняя свою точку зрения по неизвестной мне тематике. В их споре я ровным счётом ничего не понимала, но мне занятно было подметить, насколько сильно могут отличаться акценты произношения двух англоговорящих людей, выросших в разных странах. Американец говорил заметно быстрее, при этом съедая некоторые слоги, будто у него за щеками были орехи, которые он одновременно с разговором грыз – почти как «окающий» человек из российской глубинки. Речь Дориана звучала заметно медленнее, он с дотошной чёткостью очерчивал границы слов, проговаривая каждую букву, и делал более долгие паузы между предложениями. Для американцев, наверное, такая манера разговора казалось чопорной, но собеседник ничем не выдавал своего неодобрения, только располагающе улыбался, слушая идеально правильную английскую речь. Обменявшись точками зрения, они пожали друг другу руки, зачем-то представились по имени и фамилии, но вскоре разошлись, оставшись каждый при своём мнении.
Когда группа туристов отдалилась, Дориан шуточно раскинул в стороны руки, пародируя статую Спасителя, а потом обнял меня со спины. Развернувшись вместе со мной к панораме города, он продолжил уже от своего лица повествовать во всех подробностях о других достопримечательностях, которые были видны с горы. Надо сказать, он зря старался, описывая всё в мельчайших деталях – я снова не слушала его рассказа, полностью увлечённая романтикой этой сцены. Мне было так уютно и легко с ним рядом, что слова тут были излишними. Моя душа буквально порхала от эйфорических чувств, которые каждый раз накатывали на меня, когда он был так близко, а очаровательная Барселона, утопая в мягком вечернем свете, дурманила мою и без того плохо соображающую голову ещё сильнее. Я тонула в благодати этого момента и забывалась во времени.
– Это непередаваемо красивые места, мы обязательно побываем там, когда прилетим сюда в следующий раз, – подводя итог, пообещал он. – Например, осенью, когда будет меньше туристов и море остынет. Как ты себя чувствуешь? Я тебя не загрузил информацией?
– Нет, что ты, мне было очень интересно столько всего узнать. Знаешь, Дориан, я хотела тебе кое в чём признаться, это для меня очень важно.
Да, момент прекрасно подходил для откровенной беседы: расслабившись в его объятиях, я как по волшебству позабыла о страхах и, пользуясь этой временной храбростью, сама начала трудный разговор:
– Мне так стыдно за то, как ужасно я себя вела с тобой вчера…
– Анюта, не переживай об этом. Я уже всё забыл. А в чём признаться?
– Я не хотела столько пить, я вообще не очень люблю алкоголь, особенно крепкий, но я пошла на это умышленно.
– Так, продолжай, – с интересом поддержал меня он. Возможно, в этот момент он начал о чём-то догадываться, и это меня немного смутило. Мой голос начал подрагивать, но давать задний ход было уже поздно:
– Я хотела как-то намекнуть тебе на интимную близость, я ведь помнила наш с тобой уговор, но стеснялась ещё раз открыть эту тему, отчасти потому что у меня никогда ещё не было мужчины. Зато у меня было очень много переживаний на тему секса, вот я и попыталась заглушить их алкоголем. Я думала, что получится как с самолётом – что это поможет пережить пугающий опыт быстро и безболезненно. Четыре года назад я встречалась с мальчиком, но так и не смогла с ним переспать, и в итоге он меня бросил из-за этого. Даже не знаю, что ещё добавить, я, наверное, просто очень боюсь потерять тебя….
Выпалив чистосердечное признание, я почувствовала, как покраснели мои щёки, шея, уши. Я поспешила опустить голову, чтобы не показывать этого, но Дориан развернул меня к себе и, коснувшись пальцем подбородка, приподнял моё лицо. Его выразительные брови вздёрнулись в удивлении:
– Анюта, неужели ты хочешь сказать, что передо мной сейчас стоит уникальный экземпляр девушки, сохранившей к двадцати двум годам своё целомудрие?.. Ох, ты не представляешь, как я рад, что вчера не повёлся на твою провокацию!
– Это плохо? – от его слов я смутилась ещё больше. – То, что я девственница?
– Наоборот, конечно же, это хорошо. Я непередаваемо тронут и твоей искренностью, и твоей чистотой. Ну-ка, иди сюда, – он прижал меня к своей груди и продолжил. – Милая, ни о чём не переживай, я не вижу тут никакой проблемы. Мы обязательно приступим к решению этого вопроса чуть позже, когда ты поймёшь, что действительно пора. Тебя не должен подталкивать к этому страх расставания или, ещё хуже, алкоголь. Понимаешь, в этом деле нельзя спешить. Ты должна почувствовать особое томное тепло вот тут, внизу своего живота, и понять, что у тебя не получится отвлечься от этого ощущения или прогнать его чем-то, помимо интимной близости. Вот тогда ты будешь готова. А пока ты пугаешься и зажимаешься – ты не испытаешь ни грамма удовольствия, будь твой мужчина хоть трижды донжуан. Ты забываешь о самой сути занятия любовью. Тебе дано такое прекрасное тело не для того, чтобы с помощью него удерживать рядом похотливых мужчин. Оно дано тебе для наслаждения.
Ощущая его пальцы, плотно прижатые к моему животу, я действительно почувствовала несмелое тепло и щекотание в этом месте, о чём тут же ему и сообщила.
– Очень хорошо, – хрипло промурлыкал он мне на ухо. – Свыкнись с ним несколько дней, сколько понадобится, пока не осознаешь, что оно не исчезает, а наоборот только усиливается. И тогда мы с тобой вернёмся к этой теме, договорились?
– Конечно…
Я чуть запрокинула голову назад, растроганно улыбаясь, а он с видимым удовольствием поцеловал меня в шею. Его язык без смущения скользил по моей коже, он со вкусом лизал меня как заморский леденец, как редчайшее, и потому крайне желанное, лакомство, а я медленно и пока ещё несмело плавилась в его руках. Мне кажется, именно в этот момент был заложен первый кирпичик в формировании моей готовности к сексу, хотя я ещё не осознавала этого до конца. Мои чувства просто плыли по течению в лодке без вёсел и не знали, где окажутся в следующую секунду, но это ничуть их, да и меня тоже, не смущало. Похоже, я вышла в океан любви, а в этом случае абсолютно не имело значения, в какую сторону несут меня волны: везде, в любой его части, я буду в полной безопасности.
Глава 7. Я иду в красную комнату