Читать интересную книгу Египетские храмы. Жилища таинственных богов - Маргарет Мюррей

В правление фараона-еретика храмам Амона грозило не просто запустение – они могли подвергнуться разрушению. Не сумев полностью ликвидировать культ и храмы ненавистного бога, Эхнатон был вынужден удовольствоваться тем, что сменил собственное имя Аменхотеп на новое – Эхнатон, а также тем, что стер имя Амона со всех надписей, где оно встречалось. Был ли причиной его фанатичного рвения религиозный пыл, или оно являлось политическим бунтом против неуклонно растущей власти жречества Амона, до сих пор неясно. Так или иначе, его результатом оказалось столкновение двух мощных политических сил – фараона и жрецов, после чего порядок в стране сменился хаосом. О том, как народ относился к Эхнатону в последующие периоды, говорит эпитет «нечестивый», которым он охарактеризован в надписи Месса, сделанной в правление Рамсеса II.

Хоремхеб, восстановивший порядок в стране после амарнской эпохи, построил большой гипостильный зал (G), отделка которого относится к более позднему времени. Свою ненависть и презрение к фараону-еретику Хоремхеб выразил тем, что использовал статуи Эхнатона для наполнения своего пилона. Рамсес I, преемник Хоремхеба, чье правление было слишком коротким, чтобы начать крупномасштабное строительство, возвел большой пилон (пилон II) к западу от гипостильного зала, сделав новый вход и увеличив длину храма. Великий строитель Рамсес II почти ничего не сделал в Карнаке, кроме того, что поставил статуи самому себе; но фараоны Бубастиса XXII династии и эфиопские фараоны XXV династии подарили храму большой внешний двор (В) и огромный входной пилон (пилон I). Вероятно, что и двор, и пилон были возведены на участке, где раньше уже стояли древние здания, так как великолепная аллея бараноголовых сфинксов (А), ведущая к пилону, относится ко времени Аменхотепа III XVIII династии, то есть на несколько веков раньше.

Причиной явной неупорядоченности общего плана храмового комплекса стали постоянные перестройки, которым он подвергался в течение нескольких столетий; но если помнить о том, что храм достраивали в длину, то будет легко разобраться в боковых молельнях и второстепенных храмах.

Главная дорога вела к Большому храму со стороны реки, где еще сохранились остатки каменной набережной. Аллея сфинксов с бараньей головой, протянувшаяся от набережной до западного пилона (А), отмечает путь, по которому шли процессии. У сфинксов львиное тело и баранья голова в честь бога-овна. Между лапами у каждого сфинкса стоят фигуры Аменхотепа III, что указывает на то, что фараон находится под особым покровительством бога. В искусстве любой другой страны, кроме Египта, это странное сочетание льва и барана показалось бы нелепым, но в данном случае длинный двойной ряд лежащих животных производит величественное впечатление (илл. XVI, 2).

Хотя входной пилон (пилон I) сильно поврежден и лишился выступающего вперед карниза, он по-прежнему поражает своим величием (А). За воротами открывается впечатляющая панорама святилища. На оси переднего двора царь Тахарка XXV династии построил крытую колоннаду из десяти колонн (С), по пять с каждой стороны. Это тот самый «Тиргака, царь Эфиопский», о котором упоминает Исайя, 37: 9; ассирийские войска под командованием Ашшурбанипала разгромили его войско, и царь бежал в родную Эфиопию, оставив Египет на разграбление самому свирепому и дикому народу древнего мира. Ашшурбанипал с гордостью перечисляет разрушения, произведенные им в Фивах после смерти Тахарки: «Тиргака бежал в Эфиопию, мощь воинов Ашшура, господа моего, одолела его, и он удалился во тьму. Потом Тандамане (Танутамон), сын его сестры, воссел на его царский трон. Он сделал Фивы своим оплотом и собрал силы против моего войска… Я направил свой путь во второй поход в Египет и Эфиопию. Тандамане услышал о моем походе и что я перешел границу Египта. Он покинул Мемфис и, чтобы спасти свою жизнь, бежал в Фивы. Я преследовал Тандамане, я пошел в его оплот в Фивах; он увидел приближение моего мощного войска, покинул Фивы и сбежал в Кипкип. Служа Ашшуру и Иштар, я взял город в свои руки; серебро, золото, драгоценные камни, дворцовую обстановку, разноцветные одежды, лен, коней, людей – мужчин и женщин; два деревянных столба, высокие, яркого захалу [буквально «покрытые металлом»], в две с половиной тысячи талантов весом, стоящие у врат храма, я сорвал с места и привез в Ассирию. Обильную добычу без счета унес я из Фив. Египет и Эфиопию я предал ярости своего оружия и показал им свою силу. С полными руками я в добром здравии вернулся в Ниневию, в мои владения». Видимо, дверные рамы были сделаны из драгоценной древесины и обшиты бронзой, изделия такого типа часто описываются в египетских летописях. Пророк Наум также рассказывает о разграблении Фив Ашшурбанипалом: «Разве ты лучше Но-Аммона, находящегося между реками, окруженного водою, которого вал было море, и море служило стеною его? Эфиопия и Египет с бесчисленным множеством других служили ему подкреплением; копты и ливийцы приходили на помощь тебе. Но и он переселен, пошел в плен; даже и младенцы его разбиты на перекрестках всех улиц, а о знатных его бросали жребий, и все вельможи его окованы цепями» (Наум, 3: 8–10). Колоннада Тахарки, построенная для процессий, видимо, положила начало исполнению более честолюбивого замысла; сейчас она стоит в развалинах, цоколи колонн едва поднимаются над землей, и только одинокая колонна показывает, каким прекрасным обещало быть сооружение. Колонна поразила воображение местных жителей, которые связывали ее с обелиском Хатшепсут, и предание о великой царице передают из поколения в поколение на протяжении более чем трех тысяч лет. По легенде, колонна – это веретено великанши Сарангумы, а обелиск – иголка царицы Сарангумы, которой она сшивала корзины и плетенки и складывала туда свою пряжу.

К северо-западу от колоннады стоят три молельни (D), посвященные Амону, Мут и Хонсу соответственно. Три этих божества составляют фиванскую триаду, и построенные в их честь святилища находятся во многих фиванских храмах. Все члены триады первоначально были независимыми божествами. Самым первым была, вероятно, Мут, чье имя означает просто «мать», в древности ее олицетворял коршун, крылья которого укрывали фараона и являлись символом защиты. Коршун Верхнего Египта вместе с богиней-коброй Нижнего Египта составляют один из титулов царя как правителя Юга и Севера. Бог-баран Амон, видимо, сменил коршуна задолго до постройки храма, когда уже стал главным фиванским богом. Хонсу был богом луны и предстает в образе мальчика с «локоном юности». Жрецы Нового царства в попытке соединить божества свели трех ранее независимых местных фиванских богов в одно семейство, где отцом стал Амон, Мут – матерью, а Хонсу сыном. Три святилища в переднем дворе относятся ко времени царствования Сети II, которое было коротким и оставило мало следов в Египте.

Храм Рамсеса III (К), видимо, был самостоятельным зданием, построенным за пределами входного пилона того периода. Строители Бубастиса, почитая фараона, просто окружили вход и часть внешнего двора стеной переднего двора, тем самым сделав его одной из боковых молелен главного храма. Должно быть, он находился в хорошем состоянии или считался особо священным, так как обычно фараоны не колеблясь, когда было нужно, сносили полуразрушенные здания своих предшественников, чтобы повторно использовать строительный материал в собственных постройках. Храм посвящен фиванской триаде и возведен в ознаменование победы над союзом «народов моря», а также чтобы продемонстрировать благочестие одного из самых распущенных правителей своего времени. Будучи памятником последнего из великих фараонов, храм представляет большой интерес.

В стену переднего двора встроен не только храм Рамсеса III, но и ворота с колоннами или портиком (Е), который также связан с передним двором храма Рамсеса. На стенах этого портика высечены надписи Шешонка I, более известного под именем Сусакима, который «вышел против Иерусалима» в правление царя Ровоама и «взял сокровища дома Господня и сокровища дома царского… Все взял; и все золотые щиты, которые сделал Соломон» (3 Цар. 14: 26). В тексте Шешонка перечисляются его победы в Сирии, а также дается перечень захваченных городов, причем каждый город изображен в виде укрепления, окружающего название места, а голова и плечи связанного пленника олицетворяют захват города. Кроме того, текст позволяет сделать интересное предположение о том, что отношение фараонов к богу изменилось; в данном случае Амон ведет за собой плененные города и дарует их царю, тогда как Тутмос III XVIII династии завоевал Сирию собственно силой и принес награбленную добычу богу в добровольную жертву.

В большой гипостильный зал можно войти через пилон Рамсеса I (F, пилон II), где первоначально по обе стороны от ворот стояли статуи Рамсеса II. Зал (G) представляет собой одно из самых великолепных культовых сооружений в мире. Каменная крыша опирается на сто тридцать четыре колонны, установленные в шестнадцать рядов. Колонны двух центральных рядов почти восемьдесят футов в высоту и более тридцати футов в окружности; другие ряды ниже, колонны достигают всего лишь сорока двух футов в высоту и чуть больше двадцати семи футов в окружности. Эта разница в высоте колонн – часть оригинального плана, который позволял снабдить зал рядом окон верхнего света, прорезанных в вертикальной стене, стоящей на двух рядах коротких колонн, примыкающих к высоким центральным рядам. Крыша частично опирается на центральные колонны, частично на стены, в которых прорезаны окна, забранные каменными решетками. Зал освещался главным образом через окна, хотя некоторое количество света попадало и через дверные проемы, открывающиеся наружу. Все колонны зала папирусовидного типа, два центральных ряда имеют капители такой же формы, как колоннада Хоремхеба в Луксоре. Эта форма, скорее всего, произошла от капители в виде пальмовых листьев; короткие колонны имеют капители в виде бутонов лотоса, это форма позднего времени. При строительстве колонны имели совершенно гладкую поверхность, но вскоре их покрыли резными, раскрашенными надписями. Когда глаз привыкал к царящему в зале сумраку, цвета, должно быть, приобретали яркость, невозможную при ярком свете солнца. Зал устроен таким образом, что перспектива открывается во всех направлениях; ряды колонн уходят во тьму, а столбы солнечных лучей, падающих из окон, с пугающей резкостью пронизывают мрак. Недавно зал отреставрировали, что в некоторой степени возвратило его древнюю красоту; торжественное величие этого пространства остается вечным памятником славного прошлого. Быть может, самое глубокое впечатление зал производит при лунном свете, когда кажущиеся крохотными лисы бегают среди колонн. В подобные часы, когда кругом все молчит, посетителю так и видятся бритоголовые жрецы и одетые в белое верующие, пришедшие в святая святых, чтобы в восторге припасть к ногам божества одного из величайших храмов в мире.