Читать интересную книгу В этом нет сомнения - Джеймс Чейз

— Я этого не могу есть.

Как будто ожидая от меня именно этих слов, Джонас тут же убрал прочь блюдо и заменил его каким-то невразумительным салатиком. Я безо всякого энтузиазма поковырял его вилкой, жадными глазами наблюдая за тем, как Лоретта и Дюрант поедают мусс.

Лоретта поддерживала разговор, который не требовал моего вмешательства. Иногда Дюрант вставлял деловые замечания, и я кивал, показывая, что слушаю его.

Тут мне сунули под нос блюдо с таким потрясающим запахом! Я вгляделся. Что же это такое? Цыпленок с трюфелями под каким-то особым соусом…

— Маленький кусочек, мистер Фергюсон, — запричитал Джонас, как добрая мамаша над капризным малышом.

МАЛЕНЬКИЙ кусочек? К черту! Я мог бы проглотить все!

— Выглядит неплохо, — произнес я, ясно слыша кашель Маццо. Наплевать на него, подумал я. — Да, полагаю, я могу попробовать это блюдо…

Джонас положил мне на тарелку ломтик от грудинки.

— Смелее, Джонас, — сказал я, — не надо жадничать.

Я видел, какими глазами на меня смотрят Лоретта и Дюрант.

Что же касается Маццо, то на него напал такой кашель, будто он сбежал из туберкулезной клиники.

Джонас просиял и добавил мне еще кусочек.

— Достаточно, Джонас, — сказал я, когда на тарелке появилось что-то весомое.

Затем Джонас обслужил Лоретту и Дюранта. Они оба сидели, как безмолвные истуканы.

Прожевав первую порцию, я решил их успокоить. Повернувшись к Лоретте, я сказал:

— Похоже, эти новые пилюли повлияли на мой аппетит…

— Очень рада, — пробормотала Лоретта, выжимая улыбку.

— Мои поздравления шефу, Джонас, — сказал я, активно работая ножом и вилкой. Потом, повернувшись к Дюранту, заметил: — Примечательно, как далеко шагнула современная фармакология.

— Я это вижу, — пробурчал Дюрант.

Наконец, в конце трапезы, когда я уничтожил двойную порцию яблочного пирога, которым Дюрант, поглядывая на меня, давился, а Лоретта, посмеиваясь, не стала есть, «чтобы не испортить фигуру», мы вышли из-за стола.

Дюрант отправился в салон.

Чувствуя себя совершенно спокойным и очень сытым, я проводил Лоретту до дверей этого салона, затем остановился, увидев, что Дюрант закурил сигару и устроился в кресле.

У меня не было ни малейшего желания провести остаток вечера в его обществе.

— Думаю, я отправлюсь спать, — сказал я и посмотрел Лоретте в глаза.

Она улыбнулась.

— Ты все проделал прекрасно, Джон, — сказала она. — Спокойной ночи!

И она прошла мимо меня, чтобы присоединиться к Дюранту. С Маццо у меня за спиной я возвратился в свою комнату.

— Послушай, приятель, — заговорил Маццо, как только за нами закрылась дверь, — я же говорил тебе…

— Черт побери, что ты воображаешь? С кем ты так разговариваешь? — спросил я требовательно, поворачиваясь к нему. — Заткнись немедленно и убирайся отсюда вон!

Я прошмыгнул в ванную и захлопнул за собой дверь.

Там я замер, ожидая, не вздумает ли он войти сюда и поднять шум. Но нет… Все было спокойно. Я подошел к зеркалу и снял маску. Принял душ и переоделся в пижаму.

Я выключил все лампы в спальне за исключением малюсенького ночника в изголовье кровати, растянулся на подушках и стал обдумывать события дня.

Мне казалось, что день прошел удачно. Я выдержал экзамен с Джонасом, а это было немаловажно. Теперь у меня в банке было уже четыре тысячи долларов. Я контролировал Маццо. Я даже кое-где имел преимущество над Дюрантом. Да, день был удачный…

Закрыв глаза, я перекинулся мыслями на Лоретту. И с этими мыслями стал засыпать. Проспав несколько часов, я проснулся.

В комнате была полнейшая темнота.

Я почувствовал тепло нагого тела, жавшегося ко мне. Нежные пальчики ласкали меня.

Еще в полудреме я потянулся к ней, перекатился, позволив ее рукам направить меня в нее.

— Нет, не двигайся… Лежи тихо…

Она шептала мне, ее лицо было прижато к моему. Она держала меня крепко в себе, я приподнялся на локтях, чтобы ей не было так тяжело меня держать.

— Нет, не делай этого… Наоборот, раздави меня! — прошептала она.

И я погрузился в эротический сон, чувствуя себя бесконечно усталым и выжатым, как лимон.

Позднее, гораздо позднее, когда уже сквозь ставни начал пробиваться рассвет, я вернулся. Теперь я лежал рядом с ней и мне было видно, что она тоже проснулась и улыбкой приглашает меня начать все сначала.

— Привет, Джерри! — сказала она.

Я обнял ее обеими руками и притянул к себе.

На этот раз мы не спешили, и это было что-то восхитительное, бесподобное. Потом мы снова заснули.

Яркое солнце струилось сквозь ставни, когда я вновь открыл глаза.

Она разговаривала с Джонасом, который вкатил столик с утренним кофе. На ней был надет турецкий халат, а ее черные волосы уже были красиво уложены.

Наблюдая за ней из-под простыни, которой я прикрыл лицо, я думал о том, что она выглядит самой восхитительной женщиной в мире.

Джонас поставил две чашки, наполнил их кофе, поклонился и, не глядя в мою сторону, вышел.

Я встал с постели.

Она теперь сидела возле столика, маленькими глоточками пила кофе и улыбалась мне. Я присоединился к ней.

— Хорошо спал, Джерри?

Выпив кофе, я закурил.

— Потрясающая женщина! Потрясающая ночь!

Она рассмеялась.

— Джону даже в голову не пришло бы сказать нечто подобное. Но Джон не романтический любовник.

Я посмотрел ей в глаза.

— Где ваш муж?

— Да, тебе пора это узнать… Дай-ка мне одну из твоих сигарет.

Я раскурил сигарету и протянул ей.

После непродолжительного молчания она сказала:

— Джерри, ситуация очень сложная и трудная… Вообще-то я не должна была бы говорить тебе, кто такой мой муж и каково его положение…

— Не должна, согласен…

— Все, что я тебе сообщу, строго конфиденциально, — продолжала она, не сводя глаз с моего лица. — Ты понял?

— Конечно.

— У Джона какая-то непонятная, неизлечимая болезнь мозга. Заболел он два года назад. Заболевание начинается с потери памяти, апатии, головокружения. Прогрессирует оно довольно медленно. Он начал ощущать первые признаки этого заболевания, когда мы с ним впервые познакомились. Я все это заметила, но решила, что это просто результат переутомления, уж слишком много сил отдавал он своим делам. И когда мы оставались наедине, я снисходительно относилась к его долгому молчанию, воображая, что он обдумывает какие-то новые финансовые операции. Шесть месяцев назад наступило резкое ухудшение. Его мать гораздо раньше меня заподозрила, что у Джона какое-то психическое заболевание. В Вене работает крупный специалист, умеющий держать язык за зубами. Он обследовал Джона и сказал его матери и мне, что через несколько месяцев Джон превратится в самого настоящего дурачка. Конечно, он выразился куда деликатнее, но суть его диагноза сводилась к этому. Причем никакого противоядия не существует…

— Какой кошмар! — совершенно искренне воскликнул я. — Такому трудно поверить!

— Да… Сразу же возникли затруднения. Совершенно необходимо держать его болезнь в тайне. Именно это является причиной того, что тебя наняли играть роль Джона. Нам необходимо время, чтобы восстановить империю Фергюсона. Это фантастическая империя, построенная Джоном. Он всегда был и остался императором, но его правой рукой был и остался Дюрант. Однако даже Дюрант не был в курсе ряда секретов и крупных сделок, проведенных лично Джоном. Теперь Джон полностью вышел из игры. Дюрант пытается собрать воедино разбросанные звенья головоломки, которые составляют царство Джона. Но он убедился, что без Джона на коне, без его подписи на различных документах царство может рухнуть…

Я слушал внимательно, глядя на нее.

— С какой стати оно рухнет?

— Джон слишком много тратил. Он одалживал колоссальные суммы в банках и у частных лиц. У него такая репутация, его имя — золото… Но если станет известно, что он психически болен, его кредиторы моментально потребуют вернуть деньги. Есть несколько важных дел, которые следует закончить в течение этого месяца. Необходима подпись Джона. Как только с этими делами будет покончено, тогда может медленно просочиться известие, что Джон болен… А потом, что он больше не ведет дела корпорации… К этому моменту Дюрант подберет совет директоров во главе с собой, и царство Фергюсона будет процветать и здравствовать.

— Дюранту повезло, — воскликнул я, лихорадочно соображая.

— Да.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Ты — потрясающий любовник, Джерри!

— Ты — тоже, — сказал я, пораженный таким резким переходом.

— Я наблюдала за тобой. Ты замечательно вошел в роль миллионера. Я уверена, что временами ты чувствовал, что ты на самом деле являешься Джоном Мерриллом Фергюсоном…

Я ей подмигнул.