чтобы я не отравилась!
Тот молча бегал глазами по их сокровищам, пока не вытащил хорошо знакомую бутылку армянского коньяка.
Таня залпом выпила из бокала и зажмурила глаза от обжигающего скачка алкоголя, поступившего в кровь. Подошла к обшарпанному зеркалу подправить помаду, расплатилась и направилась к своей цели с уже немного горящими глазами.
Ее долго не хотели впускать, потому что Танин пропуск уже не работал. Все эти препятствия только добавляли огня и злости внутри. Она жаждала кричать и крушить все вокруг. Ей необходимо было посмотреть ему в глаза.
После небольшого скандала и повышенного тона, ее впустили. Видимо, это он сам разрешил. Таня поднялась на пятый этаж и немного растерялась, она еще ни разу тут не была. Не могла сейчас понять, где ей его искать, выйдя с лестничной площадки вокруг были только двери с кодом для входа.
Она крутила головой, пока одна из дверей сама не открылась, и за ней не вышла девушка:
— Татьяна, вам сюда!
Таня влетела в его кабинет, как фурия с теми же листами бумаги в руках, с которыми она бежала сквозь толпу.
Соколов сидел за столом, когда та зашла, он неторопливо встал, обошел стол и расположился прямо перед ней. Таня смотрела на него в упор, глядя, как он довольно приподнял подбородок, как блестят его глаза. За этим поркерфейсом пряталось ликование победителя, она это чувствовала.
Юрий осмотрел ее с ног до головы, как будто хотел удостовериться, что не ошибся со своей ставкой, или ему привели кобылку, которую он только что купил. По крайней мере, Таня себя чувствовала именно так.
— Что ты хочешь от меня? Мне нужно умолять? Падать на колени?
— Раздевайся!
Ей казалось, что она сейчас взорвется от возмущения, от гнева, от страха, от бессилия. Все это, как ядерная бомба разнесет весь этот громадный кабинет Соколова Юрия Александровича в пыль. Коньяк добавил ей немного уверенности, терять уже было нечего:
— Не смешно! Что это такое?
Таня сделала несколько шагов в сторону Соколова, смотря ему в глаза, и стала трясти бумаги перед его лицом.
— Понятия не имею, и если ты не перестанешь махать руками, то и не пойму, — он делал вид, что ничего не понимает.
— Не притворяйся! Тебе это не идет!
— Ты что пила? От тебя пахнет алкоголем, — с удивлением смотрит на нее.
— А ты думаешь, я бы трезвая смогла к тебе прийти?
— У тебя проблемы с алкоголем? — его лоб напрягся и глаза увеличились.
— У меня проблемы только с тобой! Может ты мне еще наркотики подбросишь, чтобы наверняка. А? Ведь здорово будет! Класс!
— Не передергивай! — Юрий сжал челюсть.
— А что? Это уже будет чересчур? Или у тебя уже есть отработанная схема? — Таня готова была закричать.
— Я тебе сразу сказал, что мне нужно, — он просто пожал плечами, не отрывая своего взгляда от нее, он скользил глазами по ее телу. — Зачем ты сопротивляешься?
— Ты хочешь сказать, — Таня сделала еще шаг к нему, и их одежда уже соприкасалась, — Что это все из-за секса? — она смотрела на него снизу вверх.
— Нет, Таня, это из-за власти.
Она не понимающе смотрела на него.
— Я же сказал, что ты будешь моей! — он опять убрал руки в карманы и стоял, как стена.
— Да, что это значит, твоей? Господи, да зачем я тебе?!! Ну что за бред! Вон, смотри, — она указала рукой к двери. — Там их много желающих. Вот с такими ногами, вот такими, — Таня показывала на себе. — Не трогай меня!
В этот момент она поняла, что готова заплакать, она резко отвернулась от Юрия, чтобы выдохнуть. Плакать перед ним она не могла себе позволить. Таня подошла к окну, быстро-быстро моргала ресницами, чтобы остудить их, а потом смотрела на вечерний город и на его отражение позади себя. Теперь она могла опять спокойно говорить.
Этот кабинет пах им, чем-то горьким с нотой древесной коры.
— Поэтому, мне и нужна ты. Тебе не понять. В детстве все учились печь куличики, потом уже пикапить девчонок, а я всегда учился только одному — добиваться своего. И всегда придерживаюсь этого. На войне все средства хороши! Так бы ты не оказалась тут.
Соколов сделал несколько шагов по кабинету и встал напротив нее, так, что она могла разговаривать с его отражением в окне, не оборачиваясь.
— Если я не соглашусь? — спросила она, смотря на отражение.
— Там все написано.
— Ты жестокий! Какой ты мерзавец!
— Не сопротивляйся! Я не чудовище, каким я тебе сейчас кажусь.
— Условия?
— Приходи завтра в отель, номер «1010», обсудим, — Юрий протягивал ей карточку. Тот самый отель!
— А что, почему это просто не сделать прямо здесь и сейчас, и все, закончим это представление! — Таня резко развернулась к Соколову и сняла с себя жакет, бросив его на стул.
Она впадала в истерическое состояние, ее было уже не остановить. Этот жакет ей хотелось бросить в него.
— Ну как ты хочешь, на столе? Может на диване? Мне встать на колени? — она перемещалась по кабинету, под его удивленный взгляд. — Ну что ты, раздевайся!
Таня прекрасно видела пожар, вспыхнувший в его глазах, когда она начала поднимать узкую юбку платья вверх, стоя у его стола. Юрий подошел к ней и одним движением отправил юбку на место.
— Таня, правила тут задаю я, запомни! — сказал он, наклонившись к ней. — Не здесь! Поезжай домой и выспись, я попрошу Сашу тебя отвезти.
— Ага, сама справлюсь! — она схватила сумку и громко хлопнула дверью. Через пару секунд, на удивление Соколова, вернулась обратно за жакетом. И одарив его пренебрежительным взглядом, как и его помощницу, подпрыгнувшую в кресле, когда та вышла, покинула здание.
«Что мы узнали за сегодняшний день? Что он мерзавец. А я не уравновешенная. Комбо! Таня, ты выбила флэш-рояль! Аплодирую стоя!»
Таня ехала домой в полупустом автобусе, забравшись на сиденье на самом последнем ряду в обнимку с сумкой и уже мятыми бумагами. Сейчас ей было невероятно грустно и одиноко, что она одна в этом городе, что у нее нет друзей, что сейчас ей не к кому поехать за помощь или просто поделиться своей ситуацией.
Внутри все клокотало от злости, от страха неизвестности, что будет дальше. Тане казалось, что она на крутом обрыве, откуда вынуждена прыгать.
Или нет?
Что если бороться? Пятнадцати миллионов на выплату компании «Федерал» у нее, естественно, не было, как и лишних трех лет жизни.
Она вспомнила о предложении, которое ей сделал не так давно Тамил. Но только отмахнула эти