И тут же заверещал в прихожей дверной звонок, и Толик первым рванул открывать. Странно, что все это время он так и не выпустил из рук ни пакета, ни цветов. Никому не нужных цветов, как выяснилось.
– Ну, кто у нас тут? Собачка? Дайте, мы глянем… – к Фраму подошли двое симпатичных парней в униформе. – Да, умирает ваша собачка… Не плачьте, девушка, сейчас мы ей укольчик сделаем, сейчас она уснет, и ей будет хорошо… Не надо так убиваться, ваш дружок, по всему видно, долгую жизнь прожил, дай бог такую каждой собачке. Лучше улыбнитесь ему на прощание. Пусть его отлетающая собачья душа увидит вас веселой! Вот так, хорошо… Вот и все… Отмучился, бедолага… Не плачьте, девушка, ему уже хорошо!
– Да, я поняла… Только, пожалуйста, не говорите больше ничего, не надо…
– Да это пожалуйста, это сколько угодно. Только покажите пальчиком, кто с нами за вызов рассчитается?
– Я рассчитаюсь, – шагнул к ветеринару Анатолий.
И опять Лиза ничего не слышала. Короткие реплики долетали до ее уха, но казалось, будто издалека. Сначала Анатолий благодарил ветеринаров, потом почему-то ветеринары благодарили Анатолия. Наверное, щедрые чаевые дал. Или у ветеринаров чаевые как-то по-другому называются? А впрочем, не все ли равно… Как странно, что Фрама больше нет. Как плохо, что Фрама больше нет. И любви нет. Ни грамма.
– Лиза… Лиза, ты меня слышишь?
– Что? – подняла она на Анатолия пустые глаза.
– Я спрашиваю, ты готова? Ты вещи свои собрала?
– Да… Там, в рюкзаке… Да какие у меня вещи? Одни книги…
– А документы не забыла? Паспорт взяла?
– Да…
– Тогда идем отсюда быстрее! Идем!
– Хм… А это кому, нам оставляете? – встала в дверях комнаты Наташка, указывая рукой на бездыханного Фрама.
– Нет, не оставим, не беспокойтесь, – невежливо отмахнулся от нее Анатолий. – Конечно, с собой заберем, за городом похороним. Дайте только во что завернуть…
Ехали молча. Лиза плакала, тихо шмыгая, утирая слезы, Анатолий ей не мешал, давал выплакаться.
На минуту притормозил, крикнул проходящему по тротуару мужичку:
– Эй, приятель… Не подскажешь, где можно лопату купить?
– Там, за углом, через два квартала «Хозтовары»…
– Спасибо, приятель!
Остановившись у «Хозтоваров», Анатолий тоже не сказал Лизе ни слова, молча вышел из машины и вскоре вернулся, неся под мышкой небольшую лопату и бутылку минералки. Закинув лопату в багажник, плюхнулся на сиденье, вложил Лизе в руки холодную запотевшую бутылку. Открутив на автомате крышку и сделав несколько жадных глотков, Лиза закашлялась…
– Не торопись. Попей нормально, потом поедем.
– Да ничего, я напилась уже…
Поехали. Машина у Анатолия была большая, удобная, с мягкими кожаными сиденьями. Когда выехали за город, он повернулся к Лизе, попросил тихо:
– Прикрой окно, пожалуйста, простудишься…
Она послушно выполнила просьбу. Вздохнула прерывисто.
– Сейчас, вон за тем холмом, березовая рощица будет… Там Фрама и похороним. Ну что, наплакалась, легче стало?
– Ага, легче…
– Ну и молодец.
Вскоре съехали на обочину, и опять Анатолий тихо сказал:
– Иди, выбери место.
Красивая рощица, романтичная, даже в сумерках. Белые стволы, еще не тронутые корявыми оспинами, плавный танец ветра и гибких березовых веток. И травой вкусно пахнет, и цветами. И немного грустью. Да, Фраму здесь хорошо будет. Вот, между этих трех берез…
Пока Анатолий копал яму, Лиза сидела на пенечке, скрючившись и подперев кулаком щеку. Состояние было странное – не хотелось уже ни плакать, ни говорить, ни думать о том, что ее ждет… А еще почему-то хотелось песню затянуть, бабушкину любимую: «…то не ветер ветку клонит, не дубравушка шумит… То мое сердечко стонет…»
Не осмелилась, постеснялась. Наверное, рассмешила бы Анатолия. А может, он понял бы? Кто его знает…
Совсем стемнело, когда меж березами вырос бугорок последнего Фрамова пристанища. Анатолий сорвал ромашку, положил сверху, потом глянул на Лизу с улыбкой:
– Ты сейчас похожа на васнецовскую Аленушку… Грустная и очень красивая. Ну что, поехали?
– Да, едем.
– Только полей мне на руки немного воды.
– Да, конечно…
Обычный, в общем, диалог двух спутников, вполне благожелательно друг на друга настроенных. Со стороны, наверное, и не подумаешь, что знакомы всего ничего. Правда, молчаливая пауза становится тягостной…
– Лиза, скажи мне честно, ты не жалеешь? – прервал молчание Анатолий.
– Нет, не жалею. О чем? Вы же сами видели…
– Да, видел. Кстати, прекращай выкать! Ты что?
– Ой да, извини. Я не перестроилась еще. Слишком все быстро произошло. Но я не жалею, нет!
– Так и действительно не о чем! Я вообще удивляюсь, как ты в таких условиях существовала… Знаешь, мы твоих родственников даже на свадьбу звать не будем! А впрочем, как скажешь… Может, наоборот, а? Ты у меня такая будешь принцесса в свадебном платье, что твоя сестра обзавидуется. Неужели она и впрямь твоя сестра?
– Да…
– Родная?
– Да…
– Точно родная? То есть… Полностью единокровная? У вас один и тот же отец и одна и та же мать?
– Да, да!
– Надо же… Извини, конечно, что пристаю с уточнениями, но… Впервые с таким сталкиваюсь! Обычно так не бывает! Обычно у сестер более нежные отношения складываются. А тут – будто против самой человеческой природы… А впрочем, бог с ним. Давай лучше о нас поговорим. Я хочу, Лизонька, еще раз все акценты расставить, чтобы ни у тебя, ни у меня не было относительно друг друга лишних ожиданий и заблуждений.
– Хм… Лишних ожиданий… Наташка тоже мне эту фразу талдычила – чтобы у меня не было лишних ожиданий…
– Ну, я думаю, она что-то другое имела в виду. Как-то не хочется совпадать в акцентах с твоей Наташкой, уж извини.
– Да, наверное. И я тебя внимательно слушаю.
– Тогда я честно и в лоб, хорошо? Чтобы сразу определиться с нашим будущим браком и этим щекотливым понятием под названием любовь, которое, как правило, к браку все время стараются присобачить. Так вот, Лиза… Между нами нет никакой любви, давай будем честными. И быть не может. Я никогда не буду для тебя объектом для подобного чувства, и я нисколько на это не рассчитываю, поверь. Я вообще подобную фанаберию не воспринимаю, я тебе уже говорил… Ведь говорил?
– Да. Я помню.
– Ну, не грех еще раз повторить, на всякий случай… Я достаточно рассудительный и циничный в этом смысле человек, Лиза. Поверь, все благополучные пары живут без любви. Как это ни странно звучит, но без нее легче создавать фон семейного счастья, легче находить остроумные компромиссы… О, да тут порой такая фантазия может разыграться, что влюбленным и не снилась! Что – влюбленные? Поссорились, обиделись, разбежались в разные стороны. А те, кто живет компромиссом, всегда сумеют заменить неприятие изысканностью…