Вдруг арка входа в пещеру заполнилась черным силуэтом Катсука. Контуры фигуры подсвечивались по краю мутным светом. Не говоря ни слова, Катсук снял петлю с каменного выступа и развязал руки и запястья мальчика.
«Почему он ничего не говорит? Что там произошло?» – удивлялся Дэвид.
Катсук ощупал карман на джинсах Дэвида.
«Носовой платок!» – догадался тот.
Он попытался сглотнуть, глядя на своего стража, взглядом умоляя его хоть немножечко рассказать о том, что произошло снаружи.
– Придумано было очень умно, – сказал Катсук без всякой злости. Он продолжал массировать запястья мальчика. – Весьма и весьма.
Тихие, спокойные слова Катсука перепугали Дэвида гораздо сильнее, чем если бы его похититель гневно орал.
«Если он назовет меня Хокватом, – думал мальчик, – надо не забыть ответить, чтобы не рассердить его.»
Катсук оставил запястья пленника и сел, глядя ему прямо в лицо.
– Ты хочешь узнать, что там произошло. Я расскажу.
«Я Хокват, – напоминал Дэвид сам себе. – Нельзя его сердить.»
Мальчик следил за губами и глазами Катсука, вслушивался в каждый оттенок голоса, искал мельчайшее проявление эмоций. Но слова Катсука текли мерной каденцией:
– Ворон… громадная птица… дьявольская машина…
У всех этих слов было и дополнительное, переносное значение. Дэвиду казалось, будто ему рассказывают увлекательнейшую историю, и не о вертолете, а о громадной птице по имени Ворон, о победе Ворона над злыми силами.
– Знай, что когда Ворон был молодым, он был отцом моего племени. Это он принес нам солнце, луну и звезды. Он принес нам огонь. Тогда он был белокожим, таким как ты. Но дым огня прокоптил его. И вот сегодня Ворон пришел, чтобы укрыть меня от дьявольской машины – черный Ворон. Это он спас меня. Ты понял?
Дэвид лишь дрожал, неспособный не спросить что-нибудь, ни понять что-либо.
В полумраке пещеры глаза Катсука блеснули кобальтовой синевой. Солнечные лучи, попадающие в пещеру снаружи, медово позолотили кожу мужчины, сделали его фигуру больше, объемней.
– Ты почему дрожишь? – спросил Катсук.
– Я… я замерз.
– Есть хочешь?
– Д-да.
– Тогда я стану учить тебя, как жить на моей земле. На ней есть множество вещей, чтобы поддерживать нас: коренья, сладкие муравьи, жирные личинки, цветы, клубни, листья. Ты научишься всему этому и станешь человеком леса.
– Лесником?
Катсук покачал головой из стороны в сторону.
– Человеком леса. Это совсем другое. Ты хитер, в тебе есть дьявол. Именно такие становятся людьми леса.
Дэвид не понимал смысла этих слов, но на всякий случай кивнул.
– Ворон сказал мне, что мы можем идти и днем. Мы выйдем сейчас же, потому что хокваты вышлют на поиски людей. Они придут сюда из-за твоего хитро брошенного платка.
Дэвид провел языком по губам.
– Куда мы пойдем?
– В горы. Возможно, мы найдем там долину мира, где мои предки однажды набрали воду жизни.
«Он совершенно сошел с ума», – подумал Дэвид и сказал:
– Я хочу пить.
– Напейся из ручья. А теперь поднимайся.
Дэвид послушался, ожидая, что ему снова свяжут руки. У него болел бок, на котором он лежал на каменном полу пещеры. Он поглядел на дневной свет снаружи. «Идти днем, когда где-то рядом летает вертолет?»
«А может, погоня уже рядом, и только потому сумасшедший Катсук собирается бежать при дневном свете?»
– Ты думаешь, твои друзья прилетят в своей дьявольской машине, чтобы спасти тебя? – спросил индеец.
Дэвид потупился и уставился на камни, покрывавшие пол пещеры.
Катсук довольно рассмеялся.
– Как тебя зовут?
– Хокват. – Не подымая взгляда.
– Очень хорошо. Только твои друзья нас не увидят, Хокват.
Дэвид поднял глаза, чтобы встретить взгляд в упор.
– Почему не увидят?
Катсук указал головой на выход из пещеры.
– Там со мной говорил Ворон. И он сказал, что укроет нас от всех искателей с неба. Я даже не буду тебя связывать. Ворон удержит тебя от побега. Если ты попытаешься сбежать, Ворон укажет как тебя достать и убить. Ты меня понял, Хокват?
– Д-да. Я не буду убегать.
Катсук довольно усмехнулся.
– Именно это и сказал мне Ворон.
11
И оставит человек отца своего и мать свою, и будет держаться с духом, что свяжется с плотью его. Но, до того как получит плоть эту, будет он нагим, каким мог он быть ни перед кем. И не будет он стыдиться наготы своей, понимая, что есть такая и такая кость среди костей его, и тогда плоть его закроется и сотворится все. И овладеет тогда человеком этим тяжелый сон, хотя бог создал человека. И не найдется никого, способного помочь; все имена человеческие будут Боговы. И Бог человеческий станет причиной того, что падут небеса, что каждый зверь полевой сможет зваться человеческим именем и познает душу. Зовут ее живой душой. Каждая скотина, каждый дикий зверь, любое создание заберется в человека, чтобы увидать – что сотворилось из первичной материи в живой душе. И человек, отделенный от того, что его сформировало, создало, назовет только лишь имя его, считая это за помощника или помощников. Но Алкунтам сказал: «Если не будешь добрым – умрешь. И все живое станет плотью от плоти твоей, и отделен станет человек от неба.»
Сотворение мира по Чарлзу Хобухету. Из статьи для журнала «Антропология 200»
Шум вертолета разбудил Катсука вскоре после полудня. Он неподвижно лежал под елью, определив направление звука еще до того, как поднять голову. Но даже и потом он стал двигаться очень медленно, будто встревоженный зверь, хотя знал, что нижние ветви скрывают его, но стараясь не сделать ничего такого, что привлекло бы внимание искателей.
Вертолет возник над деревьями, растущими на склоне, описал круг над их укрытием, потом улетел и возвратился снова. «Так-так-так» винтов заглушило все остальные звуки, когда рокот кружил над скалой, отражаясь от поверхности осыпи.
Катсук глядел в небо через скрывающие его ветви. Солнце отражалось от округлого корпуса воздушной машины. Вертолет был серебристо-зеленым, с эмблемами Службы Национального Парка. Винты производили еще и какой-то дополнительный: противный, шипящий звук, от которого ладони Катсука вспотели.
Почему он кружит здесь? Что привлекло его внимание?
Индеец знал, что тень ели скроет его, но присутствие поисковиков действовало ему на нервы, из-за чего хотелось куда-то бежать.
Снова и снова возвращался вертолет, облетая оползневую стену и граничащие с ней деревья и скалы.
Катсук думал о мальчишке в пещере. Люди из вертолета могли посадить машину и выскочить сразу же после того, как услышат крик. Только на вершине склона сесть они не могли – этому мешали деревья, а сам склон был очень крутым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});