Читать интересную книгу Дракон Мартин - Хельмут Ценкер

— Но хоть немного прислушиваться к другим ты всё-таки должен, — сказала мама.

— А ко мне кто-нибудь прислушивается?! — воскликнул папа. Это был последний раз, когда он повысил голос, и то не очень сильно, скорее защищаясь, чем нападая. — Ты вот слышишь, когда я тебе что-то говорю?

— Во всяком случае, стараюсь, — ответила мама. — Принести тебе пиво?

— Да, — сказал папа.

— Так и быть, в виде исключения, — сказала мама и пошла в кухню.

— Вот и хорошо, — пробормотал папа.

Тётя Анчи взяла из пачки несколько сигарет, встала и протянула папе руку.

— Мне пора, — сказала она, усмехнувшись, и вышла в переднюю.

Вернулась мама с бутылкой пива и стаканом. Папа наполнил стакан до краёв, так что даже не получилось пены.

— Это старое пугало только что ушло, — сказал он.

— Потише, — остановила мама.

— Почему потише?

В дверь просунулась голова тёти Анчи.

— А то я могу услышать, — сказала она.

7

Папа сидел в постели и пил своё утреннее какао. Как всегда, оно было ему слишком горячо, но жалоб на этот раз пока не было слышно. Папа читал газету и, добираясь до конца статьи, каждый раз кивал головой.

В половине седьмого он вскочил с кровати, натянул подштанники, помчался в ванную, побрызгал лицо холодной водой, под мышками помылся с мылом, которое опять уронил. Затем побрился безопасной бритвой, дважды при этом порезавшись. От одеколона лицо горело. Потом в спальне оделся до конца, в передней обулся, проследив на этот раз, чтоб ботинки были парные.

У дверей собралось уже всё семейство: Франци, Шурли, мама. Папа показал кулак. Шурли весь сжался, Франци закрыла глаза. Но ничего не произошло. Папа чмокнул каждого в левую щёку и ушёл.

На этот раз с портфелем догоняла его на лестнице Франци.

Фабрике «Нойруер унд Петек» действительно очень требовались рабочие. Георга и Мартина не стали долго ни о чём расспрашивать и сразу поставили к станкам. После получасового инструктажа они уже могли работать самостоятельно.

Мартину достался сложный резальный станок. Каждую минуту он должен был нарезать из картонной полосы десять равных кусков. «Можно бы и побыстрей», — подумал Мартин. Через час он наловчился выдавать по двадцать кусков в минуту, ещё через час — но тридцать.

Начальник отделения, наблюдавший за новеньким, тотчас всё это заметил и доложил директору.

— Такой заменит нам сразу троих рабочих, — сказал он.

Директор поскорей пожелал увидеть новичка.

А другие рабочие тоже заметили, что Мартин, как и Георг, могут работать куда быстрее, чем они. И Роберт Хо́мола, который обучал Мартина, объяснил драконам, какие последствия может иметь их быстрая работа для остальных.

— Фирма потребует потом и от нас такой же выработки. А нам это не под силу. Я, если очень напрягусь, могу в лучшем случае выдать в час пятнадцать кусков, вдвое меньше вашего. И то целый день мне так не выдержать. Мы хотели бы вас попросить…

— Я всё понял, — сказал Мартин. И повернулся к брату: — Пошли.

Роберт Хомола с ещё одним рабочим поблагодарили драконов за понимание и проводили их до ворот цеха. Мартин и Георг покинули здание фабрики.

Когда в цех явился директор, пожелавший взглянуть на новичков, он никого у станков не нашёл.

— Где эти супер-рабочие? — спросил он.

— Я ни одного человека здесь не видел, — сказал Роберт Хом ол а.

Мартин и Георг некоторое время шли, не задумываясь о направлении.

— Что теперь? — спросил Георг.

— Понятия не имею, — ответил Мартин, — Может, нам всё-таки лучше работать драконами?

— Опять у Долежала и Виммера?

— Нет, — сказал Мартин и показал на афишу. Она объявляла, что в город на гастроли прибыл цирк «Корморани».

Мама проводила детей к тёте Анчи. Тётушка была в отличном настроении. Никакие боли её не донимали. Она, посвистывая, сидела с господином Мехтелем на ступеньках перед домом. Господин Мехтель был повязан передником.

— Я наняла его к себе на службу, — объяснила тётя Анчи. — Он будет у меня мастером по наблюдению за сорняками. Мне кажется, он большой специалист по наблюдению.

— А что должен делать мастер по наблюдению за сорняками? — спросил Шурли.

— Странный вопрос! Он обязан следить за моими сорняками, — сказала тётушка. — Мало ли как мои соседи могут попытаться их извести. Вдруг они уже бросают ко мне в сад какие-нибудь ядохимикаты. Я должна этому помешать… А как ваш папа?

— Он старается, — признала мама.

Тётя Анчи принесла коробку со своими сухими кексами.

— Смешная, — прошептал господин Мехтель. — Но такая милая.

— У меня дома не шепчут, — сказала тётушка.

Господин Ха́ппих, владелец и директор цирка «Корморани», сидел в своём жилом вагончике, состоящем из двух комнат. В Италии господин Хаппих никогда не бывал. Итальянское имя он взял для своего цирка просто потому, что оно казалось ему завлекательнее для публики. Жена директора Хаппиха развешивала перед вагончиком бельё.

— Что вам угодно? — спросил директор Хаппих у Мартина. Георг остался на улице: в вагончике оба не поместились бы.

— Я хотел бы поступить к вам в цирк, — сказал Мартин.

— Так я и думал! А кто вы такой?

— Дракон.

— И кем же вы хотите работать у меня в цирке?

— Драконом.

— Изрыгните-ка пламя, — потребовал директор.

— Этого я не умею, — сказал Мартин.

— Как так? Драконы умеют изрыгать пламя.

— Увы, — с сожалением сказал Мартин.

— Тогда пустите хотя бы немного дыма из ноздрей.

— Этого я тоже не могу.

— А что же вы можете?

Мартин показал директору Хаппиху слегка раскалённый кончик своего языка. Директор засмеялся.

— От этого можно прикурить сигарету, не более того.

— Смешно, конечно, — согласился Мартин. — Но… я умею летать.

— Ну и что?

— Всё-таки… — сказал Мартин.

— Мне это ни к чему. Для номера с полётом у меня недостаточно места.

В вагончик вошла дочь господина Хаппиха.

— А теперь что ты скажешь? — спросила она.

— Нет! — крикнул директор цирка. — Сколько я буду повторять? Нет!

Дочь с плачем ушла из вагончика. «Ревёт как белуга», — подумал Мартин.

— Что ты ей сказал? — поинтересовалась жена директора.

— Я сказал — нет. И ничего больше.

— А что она хотела?

— Всё то же самое, — сказал директор. — Она всё мечтает выйти замуж за канатоходца. А я этого никогда не позволю. У него нет никакого будущего. По крайней мере, в моём цирке. Он выступает без сетки.

— Так как же насчёт меня? — осторожно напомнил Мартин.

— А что мне с вами делать? — ответил господин Хаппих. — Посудите сами. Как мне вас использовать в своём цирке? Умеете вы делать что-нибудь особенное?

— Что?

— Откуда я знаю что? Может, вы умеете подражать чужим голосам? Собаке, например?

— Нет, не умею.

— Или скакать на лошади?

— Нет.

— Вот видите, — сказал директор цирка. — Ничего особенного вы не умеете, как дракон вы тоже не годитесь. Не могу же я взять к себе фокусника, у которого падают из рук карты. Или, скажем, льва, который не умеет рычать.

В этот момент раздалось рычание.

— Отчего рычит лев? — воскликнул директор цирка.

— Не знаю, — ответила его жена. Она закрепляла на верёвке последнюю рубашку.

— Взгляни, пожалуйста.

— Лев вырвался из клетки!

— Ага, — сказал директор и повернулся к Мартину, как будто не слышал, что ему сказали.

Жена директора взволнованно вбежала в вагончик.

— Тигр тоже вырвался! — крикнула она.

— Неужели, — сказал директор цирка и глянул в окно. — В самом деле вырвался! — крикнул он, вскакивая.

Мартин выбежал из вагончика и кинулся навстречу тигру. Тот сперва попятился в страхе от огромного, совершенно незнакомого ему существа. Мартин хотел загнать его обратно в клетку. Но тигр не собирался расставаться так быстро с только что обретённой свободой. Он осмелел и, фыркнув, прыгнул навстречу дракону.

Мартин отступил на несколько шагов. Теперь он сам перепугался. И от страха выпустил из пасти пламя — настоящий огненный язык не меньше двух метров длиной.

Остальное было уже просто. Тигр поспешно ускакал в свою клетку. Тем временем Георг загнал в другую клетку льва.

— Кто выпустил зверей? — заикаясь, пролепетал директор цирка. Он побледнел и прислонился к стене вагончика.

— Твоя дочь, конечно, — ответила жена.

— С меня хватит! — воскликнул директор цирка. — Пусть выходит замуж за своего канатного плясуна. Рано или поздно он всё равно свалится. Пусть делает что хочет.

— Так скажи ей это, — велела жена. — Пока она не натворила чего-нибудь ещё.